Гениальный француз восхитился программой Камилы Валиевой. Он бы сошел с ума, если бы узнал смысл постановки
Прямо сейчас мировое мужское одиночное катание невероятно разнообразное. Существуют не только те, кто хорошо прыгает, пробивает сумасшедшие баллы за прокаты и выигрывает все турниры в сезоне. Француз Кевин Аймоз владеет только одним четверным, совсем не стабилен, но точно запомнился зрителям. У него одно из лучших скольжений в мире и самые необычные программы. Поэтому в его случае медали и оценки не так важны.
Его новая произвольная программа поставлена на «Болеро» Равеля. Это одна из самых сложных композиций в фигурном катании. Все из-за нетрадиционного маршевого ритма и построения. Несмотря на это, многие спортсмены абсолютно разного уровня берут эту музыку и используют ее в качестве сопровождения к программам. В случае Кевина можно сказать, что этот выбор был удачным: много оригинальной хореографии, понимание особенностей композиции и правильная эмоциональная нагрузка.
После этапа в Финляндии у Аймоза спросили об этой композиции:
«Мой тренер несколько лет подряд предлагала мне кататься под «Болеро», но я боялся — потому что слишком много прекрасных фигуристов выступали под эту музыку. Можно вспомнить танцоров Торвилл — Дин, а в 2012-м году Каролина Костнер выиграла со своим «Болеро» чемпионат мира. И я был там — и видел это своими глазами, это было невероятно. Я до сих пор помню каждое движение.
Наверное, это прозвучит для кого-то неожиданно сейчас, но у Камилы Валиевой тоже была прекрасная, просто невероятная олимпийская программа под «Болеро».
Изначально «Болеро» — это балет, написанный для солистки Иды Рубинштейн под ее пластику и ее возможности. Самым популярной интерпретацией является постановка Мориса Бежара. По задумке место действия — это кабак, где на круглом столе танцует солистка, а вокруг нее находятся около двадцати мужчин массовки. Композиция с неменяющимся ритмом имеет определенный гипнотический эффект, поэтому помимо оркестра женщине аккомпанируют и посетители кабака. По сути, «Болеро» ассоциируется именно с этим образом — загнанной в клетку девушки, которая танцует перед мужчинами.
Джейн Торвилл и Кристофер Дин открыли для мира фигурного катания «Болеро». Их легендарный прокат на Олимпиаде-1984 знаком всем зрителям, ведь это был настоящий прорыв. Они показали свою интерпретацию, не озираясь на историю создания композиции и ее изначальный посыл. Главное, что было в этой программе — это четкий и запоминающийся ритмический рисунок. В нынешних реалиях, с современными правилами невозможно повторить или даже создать нечто подобное.
Каролина Костнер же точно переработала именно версию Бежара. Четкая геометрия в позициях, которая медленно преображается в плавные линии, раскрывает задумку режиссера. Итальянка именно гипнотизирует и завораживает публику, под конец заставляя аплодировать в такт барабанам. Это история уверенной женщины, которая в ограниченном пространстве показывает себя через хореографию. Благодаря хорошим данным и отменному скольжению эта программа, действительно, является культовой.
По Камиле Валиевой и «Болеро» много споров и вопросов. Фигуристка катала эту программу два сезона подряд, а готовилась она специально под Олимпиаду. И здесь Даниил Глейхенгауз и весь тренерский штаб не смогли толком найти, как правильно подать эту музыку. По пластике с одной стороны Камила пытается взять что-то из Бежара, но это не образ для столь юной фигуристки. Показывать тело через пластику, по-настоящему гипнотизировать и в каком-то смысле соблазнять мужчин подросток не должен. По костюмам — это вообще какая-то змея. Композицию будто взяли для того, чтобы просто под нее красиво покататься.
В контексте победного выступления это выглядит органично — весь зал подстраивается под ритм, начинает хлопать. Получается хорошее окончание соревнований, яркая финальная точка. Только вот качественная постановка должна работать и отдельно, как самостоятельное произведение. «Болеро» Валиевой может существовать только с дополнительными факторами, и то рассчитанными на определенную часть аудитории.
«Это по-прежнему образ змеи. Просто мы решили обойтись без змеи на костюме. В короткой программе я, например, изображаю птицу. Но у меня нет ее рисунка на платье. Решили также поступить и с костюмом для произвольной. Представляю, что делаю движения, которые напоминают змею, стараюсь что-то изобразить плавно, что-то более жестко, чтобы это было похоже на змею», — рассказывала сама Валиева.
Зафиксируем: музыка напомнила ту, которую укротители исполняют на дудочке, поэтому решили вложить такой смысл в великую музыку. Интересный подход…
Скорее всего, Кевин говорил именно о восприятии программы, как она смотрелась на соревнованиях. Так мыслят многие — если человек с этой постановкой выигрывает, значит, она хорошая. Если бы Аймозу рассказали ту задумку, которую презентовали в прессе, он бы, наверное, сошел с ума!
