«Я бежал за ними с розовой плеткой». Много улетных историй про фигуристов от сумасшедших Косторной и Куницы
В новом выпуске шоу «Есть история» в гости к Насте Скопцовой пришли Алена Косторная и Георгий Куница. Классных сюжетов получилось очень много, так что запасайтесь попкорном и бегом читать!
История про лучшего друга
Косторная: Расскажу про Василису Озерову. Мы были маленькие, катались в «Коньке Чайковской». Там огромный дворец — плавание, батуты и все-все. Территория второго этажа: трибуны бассейнов, много диванчиков разных двухместных, автоматы стоят по периметру. Естественно, родители следят — ничего сладкого схватить нельзя. Нигде ничего не лежит, скажем так. Когда ели шоколад, фантики прятали в диван. В сумку нельзя — сумку проверят.
Прошло энное количество времени. Вместе с нами еще Даша Павлюченко была, но у нее не было никакой проблемы, что ей что-то нельзя или за ней следят, ей мама всегда доверяла, у них чуть-чуть другая история. Тетя Ира знала, где находится диван, в котором куча этих фантиков. Буквально года три назад она мне звонит и говорит: «Прикинь, сегодня была в «Коньке Чайковской». Проходила мимо вашего дивана, а фантики оттуда до сих пор не выкинули». Это было лет 10 назад, они до сих пор не выкинули оттуда фантики! Может быть, новое поколение тоже просекло эту фишку и еще натолкало.
Куница: У меня нет определенного лучшего друга, есть компания. За день до того, как я должен был переезжать в Москву к Сергею Сергеевичу (Доброскокову), мои друзья решили устроить мне проводы. Был очень интересный вечер, играли на разные желания. Началось все с того, что они проиграли желание. Во-первых, мне подарили розовую плетку (смеется). Они проиграли желание и бежали в трусах вокруг школы, а я бежал за ними с этой розовой плеткой. Там все было нормально, весело.
Заранее они привезли тележку из магазина. Ночь, было достаточно холодно. После того как побегали, пошли кататься по дороге. Это есть даже на видео, где я бегу по дороге с тележкой, и прямо на меня полиция едет. На тот момент мне было 18, а ребятам нет. Я пытался спрятаться за фурой, но нас заметили, подъехал этот фургончик полицейский, оттуда выходят двое солидных мужчин. А другие два друга стоят в сторонке, будто нас не знают. Полицейские говорят: «Ну все, пройдемте с нами». Мне завтра в Москву уезжать, а я переживаю, что сейчас в этом автозаке останусь. Ко мне не было никаких претензий, потому что я показал паспорт. Оказалось, это все из-за комендантского часа.
Бита в багажнике
Куница: У меня, кстати, бита в багажнике лежит. Кстати, ее можно провозить, я читал об этом.
Косторная: Нас один раз остановили и сказали убрать.
Куница: Я специально после этого прочитал, что это не является оружием. Почему она лежит там? У нас на свадьбе был очень оригинальный выход жениха. Все мои друзья были в черных очках, с пистолетами или битами, как телохранители, и мы все вышли под музыку из «Миссия Невыполнима». В итоге ребята с битами отбивали подушку, будто обезвреживали бомбу, потом все было в перьях. Так у нас и появилась бита.
Косторная: Это было напротив того места, где мы с папой выходили. У меня цеплялись каблуки за платье, скользили из-за этих перьев.
Экскурсия на лошадях
Куница: Алена как-то затащила меня покататься на лошадях. Отдыхали мы в Сочи, потому что у меня не было загранпаспорта (его очень долго делали из-за ситуации в стране). Я нашел экскурсии на лошадях: так, чтобы можно было не просто поездить, а поскакать, так как девочка занимается. Мы поехали втроем с инструктором в горы. До этого я на лошадях особо не ездил, только с помощью.
Косторная: Там был наклон серьезный. Мы только начинаем спускаться…
Куница: Моя лошадь упирается ее лошади в спину…
Косторная: Та пугается, начинает лягаться и попадает Гоше по ноге, он падает.
Куница: Хорошо, что она попала в мягкую часть. Я очень сильно испугался, потому что только начало отдыха, еще час кататься, а у меня болит нога, весь грязный. Я потом четыре дня еле ходил, а у нас сборы через неделю.
История знакомства с фигуристами старшего поколения
Косторная: Это был финал Гран-при в Нагое (в 2017-м — прим.), мой первый юниорский сезон. Просто забавный момент: я каждый раз оставляла телефон в скейтинг лаунж, куда мне сказали НЕ ходить.
Скопцова: А почему нельзя ходить?
Косторная: Чтобы на показательных вес не набрать. У меня был показательный «50 оттенков серого», там была тема с полуголым животом — если бы у меня хотя бы чуть-чуть выпирал живот, это было бы отвратительно (на самом деле показательный «50…» появился у Алены два года спустя — прим.).
Скопцова: У тебя не было живота тогда!
Косторная: Нет, если похавать — можно было до размеров беременного таракана наесться (смеется). Даже не поесть, а вот именно похавать: когда вот куча, и всего накидать. Раза три я там забывала телефона, и каждый раз мама Джонатана Гурейро мне его приносила. Я тогда не очень понимала, кто это — тренер, родитель, судья, мне каждый раз приносили телефон, мне так стыдно было (смеется). Первый раз — еще ладно, но второй и третий — прям очень. Но ситуация не про это.
Я, Саша Трусова и Настя Тараканова выходим после одной из тренировок, после нас катаются взрослые парники. Мы что-то бурно обсуждаем, причем я и Настя — очень громкие, друг друга перекрикивали. А раздевалка — прям маленький квадратик, там Ксюша Столбова настраивалась на тренировку. И мы заходим с этими визжащими нотками, а она как давай на нас орать (видимо, ее это сбивало): «Вы оттренировались, дайте другим, вы что, совсем охамели?!». Я сидела [вжавшись в скамейку]: «Вот блин!». И на всю жизнь, пока Ксюша каталась, я очень боялась к ней подходить.
Еще был угарный момент — первое знакомство с Ириной Слуцкой. Мы вместе летели с Гошей, стоим в аэропорту, все были плюс-минус знакомы с ней, знали, что она довольно общительная, открытая. Гоша говорит: «Смотри, Ира», я такая — «вау». Все ей говорят «Привет», а я громко — «Здравствуйте!». Она аж выпала! Но уже через пять минут, когда мы чуть-чуть пообщались, если я поначалу так официально «здравствуйте», то потом это оказался настолько свой человек — как будто со сверстником общаешься. То есть она никогда не стесняется в выражениях, если фигня, то прям и скажет так сразу, что-то не идет — всегда поможет, всегда на таком фигурно-подростковом языке. Я никогда в жизни не скажу, что у нее дети или еще что-то, настолько она в этой молодежной тусовке — я была в шоке.
Скопцова: Я безумно фанатею от Мэдисон Хаббелл (многократный призер Олимпиады, ЧМ, трехкратная чемпионка США): она очень яркая девчонка, общительная. Однажды мы вышли с тренировки, и у меня случился разрыв шаблона. У нас в России в женской раздевалке девчонки очень стесняются, в уборной переодеваются, а тут я подхожу к раздевалке, дверь настежь открыта. Думаю: «Наверное, девчонки в коньках просто сидят». А раздевалка такая — дверь по центру, и видно все, что внутри. Сидит Мэдисон: коньки, колготки полностью на голое тело, и нет платья — то есть она сидит полностью голая. Сидит вот так и ест арахисовую пасту.
Я захожу, говорю: «Мне закрыть дверь?», она такая: «Да как хочешь, можешь не закрывать, а то душно». А мне лет 18. Я сижу, занимаюсь своими делами, делаю вид, что все нормально. Зато потом, когда ездила на соревнования, поняла, что это норма. Но тогда это было прям шокирующее событие. Сначала подумала, что мне показалось, точно ли у нее не бежевое платье было.
Куница: Продолжение истории с Ирой Слуцкой: в детстве, у кого я шил костюмы, она также работала с Ирой. Я тогда катался в «Москвиче», у нас была примерка, и туда приехала Ира Слуцкая. Мне было лет 10, говорят: «Там Ира Слуцкая, беги за автографом!». Я забегаю, у меня еще белый конек был, так как мальчикам было тяжелее найти черные коньки — катались в белых и надевали чехлы. Подбегаю с этим коньком, она расписывается. И 10 лет спустя мы едем с ней на шоу, я нахожу фотку этого конька (мне папа сделал подставку для него, он дома стоит, я на нем что-то впервые выиграл, еще и подпись Слуцкой стоит), показываю ей, она — «Ничего себе, круто!».
Вторая история связана с Сергеем Вороновым. Нам от школы дали три билета на Гран-при России, он тогда проходил в «Лужниках». Ехали я, моя мама и мама моего тренера Александра Шубина Людмила Николаевна. Подъезжаем, и мама спрашивает меня: «А ты билет свой взял?». А я его на входе специально положил, чтобы не забыть, и забыл. В итоге у мамы есть билет, у Людмилы Николаевны есть билет, а у меня нет, и в кассах тоже нет. Людмила Николаевна позвонила Сереже Воронову, так как он с моим тренером катались вместе, соответственно, она с ним знакома хорошо: «Так и так, у нас мальчик билет забыл, проведи его, пожалуйста, ты же выступаешь сегодня». Приехали, ко мне подходит Сережа Воронов, я смотрю на него с открытым ртом — тогда казалось, что это что-то недостигаемое, а он здесь. Он: «Привет, как тебя зовут?», пожал руку и повел за собой через служебный вход, дальше меня ведут с сопровождением на трибуну, и я сижу, смотрю Гран-при. Для меня это было очень круто.
Косторная: У меня тоже история с Вороновым, я на момент моего первого взрослого чемпионата России с ним уже была знакома. Я тогда с мамой ездила. Мы идем, навстречу из лифта выходит он: я — «Привет!», Воронов — «Привет!», а мама — «Здравствуйте!» (смеется). Тут такой ступор начался, она мне еще минут десять давала втык: «Ты взрослому человеку приветкаешь, он не сильно младше меня, ты что, с ума сошла?». Я такая: «Он сам сказал, что он не дед, попросил говорить «привет», а ты своим сверстникам «здравствуешь!». При этом всем это все происходило в лифте, он такой: «Я сам попросил».
О работе журналистов
Куница: Мы вышли после прокатов, и журналисты налетели: «Как семейная жизнь?». Мы такие: «Мы сейчас катались, причем тут вообще это?». И Алена: «Так мы разводимся».
Косторная: Ну достали уже, е-мае, хоть бы что-нибудь интересное. Я реально буду заходить в следующий раз в микст: «О чем сегодня поговорим? О прокате — до свидания!». Если не будут задавать что-то действительно интересное, то зачем это все. Какой-то нужен же креатив: вы работаете журналистом, что-то вы должны выдавать. А тут получается, что выезжают за счет того, что кто-то неточно сказал фразу, кто-то неточно понял ее, и вот у нас полетели эти разборы, потом соцобзвон. Во что это все превратилось? У нас величайший тренер, который столько всего знает, столько всего умеет, столько может подсказать, а его журналисты используют как соцобзвон — по всяким ненужным, неинтересным и непонятным темам.
Профессия связана с креативом, как я понимаю. А доходит до того, что выходишь в микст-зону: «Прокатом я довольная, есть над чем работать, но все круто, спасибо!».
