Великая Тарасова устроила кипеж из-за Олимпиады. Россия могла потерять медали — она помогала англичанам
На Олимпиаде-1984 в Сараево в турнире танцоров победили Джейн Торвилл и Кристофер Дин, на второй ступеньке пьедестала оказались ученики Татьяны Тарасовой Наталья Бестемьянова и Андрей Букин. Несмотря на то, что британцы лишили советский дуэт золота, Татьяна Анатольевна признавала величие Торвилл/Дина, особенно выделяя их произвольный танец.
«Я не сомневалась, что «Болеро» Торвилл и Дин будет жить десятилетия. Что их танец станет символом, явлением Олимпиады. Так оно и произошло», — писала позже Тарасова в своей книге «Красавица и чудовище».
В 1984 году Торвилл и Дин ушли из любительского спорта, начав активно выступать в шоу. А после Олимпиады в Калгари, где победили уже Бестемьянова/Букин, Тарасовой поступило предложение сделать масштабные гастроли с британцами — об этом сотрудничестве мы писали в материалах ниже. Отношение между Джейн, Кристофером и Татьяной Анатольевной всегда была максимально уважительным друг к другу.
Незадолго до Олимпиады-1994 Международный союз конькобежцев разрешил фигуристам-профессионалам вернуться в любительский спорт. Торвилл и Дин решили воспользоваться этим шансом, они выиграли предолимпийский чемпионат Европы. Но выиграли «со скрипом» — за счет третьих мест, так что перед Играми тройка фаворитов (Торвилл/Дин, Оксана Грищук/Евгений Платов, Майя Усова/Александр Жулин) считалась абсолютно равной. Секретарь британцев Деби попросила Тарасову приехать к ним и прислали за ней самолет, Татьяна Анатольевна согласилась.
По мнению Тарасовой, оригинальный танец британцев («Румба») был «лучше остальных на десять голов», обязательный был слегка замедленным, но нужно было всего прибавить скорость и кататься чуть иначе.
— А произвольная программа — мимо на сто процентов. То, что успешно проходило на показательных выступлениях или в шоу: в шикарных костюмах, при световой партитуре, да еще при кордебалете, который с ними работал, — это одно. А здесь, на пустом катке, без специального освещения, музыка, которую они выбрали, меня просто не волновала. Почему — я не знаю.
Они остановились на танце Фреда Астера. Я предложила хотя бы переделать детали. Но, в принципе, выступала за то, чтобы сделать новый танец. Бросить все, закрыться на неделю, вернуться к музыке, пусть даже того же «Болеро», и поставить его, полностью изменив концепцию. Но они боялись, что уже не хватит времени. Я понимаю их страх, но не принимаю… И вообще многое оказалось не продумано, включая костюмы. Для произвольного танца и «Румбы» костюмы еще смотрелись, но есть еще костюмы для тренировки, те, в которых показываются судьям. Мы же начинаем их «обольщать» уже на тренировках.
Короче, они выбрали ошибочный путь: начали усовершенствовать танец. У них в любой программе тысяча уникальных элементов, феноменальных шагов, связок. С таким дуэтом, как Торвилл и Дин, можно сделать бог знает что! Но они не продумали главной линии. Мы подделывали, а не делали.
О том, что Тарасова работает с британцами накануне Олимпиады, никто не знал. В итоге за несколько дней танец был переделан. Чемпионы Сараево уговорили Тарасову поехать с ними в олимпийский Лиллехаммер, сняли ей квартиру. Для общественности в качестве легенды было сказано, что Татьяна Анатольевна прибыла в столицу Игр по просьбе своего мужа пианиста Владимира Крайнева — так ей выдали пропуск.
— Я высиживала на тренировках танцоров, но к ним никогда не подходила. Мы встречались у них в гостинице, я объясняла, что надо делать на тренировках, на какие стоит ходить, а какие следует пропускать: они привыкли использовать любую тренировку, даже если она назначена на пять утра. Я же доказывала, что накануне такого старта надо делать ударные тренировки, показательные для соперников и судей, и только на них появляться. Но именно на такой ударной тренировке они смотрелись неважно и, как назло, все судьи собрались у бортика. Они решили прокатать произвольную программу целиком, а надо было продемонстрировать лучшие отрывки. Но переубедить их я не смогла. Так сорвался мой план, а я на него очень рассчитывала. Слишком они дергались…
В итоге прокате у Торвилл/Дина случилась пара сбоев. После обязательного танца британцы были третьими, оригинальный по традиции получился шедевральным.
— Оставался последний номер — произвольный танец. Но именно его они явно проигрывали, потому что Грищук с Платовым вошли в такую физическую и функциональную форму, что хотя имели не бог весть какую программу, но прокатывали ее дерзко и здорово. Англичанам полагалось сыграть на другом. Я устроила совещание, пригласила Бетти, мужа Джейн Боба, их товарища и помощника к себе на квартирку, где объявила: надо сделать какой-то необыкновенный ход, выкинуть что-то из ряда вон выходящее — иначе судьи поставят Крис и Джейн только на третье место.
Тарасова предложила вернуть «Болеро», что привело в шок абсолютно всех присутствующих.
— Я собрала эту английскую компанию и говорю: «Все равно вас поставят третьими, понимаете, нет шансов». Слепому видно, что выше не поставят. К тому же еще и эта тренировка подкузьмила. Понятен настрой судей, хотя программа «Фред Астор» уже выглядела очень и очень прилично. Но в танцах как заранее сложится мнение арбитров, еще до старта, так оно и будет. Они уже судят не по катанию. Вот почему я решила устроить им резкую встряску. Пусть судят по свежему танцу, без заведомой договоренности. Но их мое предложение испугало. А я все настаивала на своем, доказывала, что это единственный правильный ход, какой бы не вышел результат, он получится назло арбитрам. Пусть они станут третьими, по зал-то встанет! Потому что на «Болеро» зал встает всегда, тем самым мы произведем дикий скандал.
Предложение Тарасовой не было принято, англичане оставили Let's Face the Music. По воспоминаниям Татьяны Анатольевны, Торвилл/Дин «прошли весь танец на одном дыхании, они сделали невозможное, они катались на 6.0». С середины программы заслуженный тренер СССР начала плакать, в эмоциях бушевал и зал, требуя поставить британцев на первое место.
«Зал шумел, зал кричал, зал требовал, чтобы их поставили первыми. Они встали счастливые и гордые, а я рыдала. Рыдала на паре, с которой боролись мои любимые Бестемьянова и Букин. Я плакала о них, я жалела их, и я была счастлива вместе с ними. Финал танца не увидела, слезы застилали глаза. Джейн мне потом сказала: «Я видела, как ты плакала». Я всегда отношусь с трепетом к любым спортсменам, людям, рвущим жилы. И в этом олимпийском рывке они, конечно, порвали их до конца. Они так и остались третьими, но все равно вошли в историю как выдающаяся танцевальная пара. А я рада, что моя жизнь оказалась устроена таким образом, что я не только соприкасалась с ними, я в тяжелую минуту даже могла помочь», — писала Татьяна Тарасова.
Но «Болеро» Торвилл и Дин все-таки вернули — на олимпийский гала-вечер.
