«Надеюсь, Валиева вернется. Наши двери открыты». Главное интервью Глейхенгауза за год: Трусова, Парсегова, суд

Константин Лесик

Поделиться

Комментарии

Представители штаба Этери Тутберидзе нечасто дают большие интервью, оттого и общение с тренерами одной из флагманских школ страны ценно вдвойне. Корреспондент Sport24 Константин Лесик приехал на арену к Этери Георгиевне, где встретился с Даниилом Глейхенгаузом — тренером и хореографом группы. Наш разговор вышел большим и откровенным. Тем было много, и все они интересные.

В этом интервью:

• переезд в новый ледовый дворец и группа взрослых любителей;
• честные комментарии о каждом взрослом топовом спортсмене группы;
• есть ли кризис в женском одиночном катании;
• изменила ли работу топовых тренеров реформа возрастного ценза;
• работа с Александрой Игнатовой (Трусовой) и ее выступление на контрольных прокатах;
• как решились на открытую тренировку из-за дела Арины Парсеговой;
• куда потратят деньги, заработанные сверх долга мамы фигуристки;
• как к россиянам относятся коллеги из других стран (прямой ответ);
• что случилось на слушаниях по делу Камилы Валиевой («было стремно»);
• вернется ли Камила в спорт и ждут ли ее в штабе;
• почему в прошлом сезоне штаб Тутберидзе не ставил программы для «Русского вызова»;
• как отдыхает Глейхенгауз: идеальный выходной, собака, любимые стендап-комики;
• и другое.

Завариваем чай и начинаем чтение. Это будет легендарно!

— Мы общаемся в новом центре Этери Тутберидзе. В чем ваш главный выигрыш после переезда?
— Я бы назвал наш каток «Хрустальный» в Беляево «уютной однушкой» — родной, но очень маленькой.

Главное отличие? Сейчас мы можем прыгать в зале с руками наверх. Столько лет взрослые спортсмены не могли поместиться в высоту: сначала Морис Квителашвили, потом Камила Валиева цепляла потолок.

Конечно же, «Хрустальный» — наше любимое и родное место, к которому мы все уже привыкли, прикипели. Там не было каких-то сверхъестественных условий. Но, по сути, что нам нужно? Лед. А за ним там следили, как могли, он был в хорошем состоянии.

С залом было сложнее, но это не мешало нам столько лет там проработать и пройти не одну Олимпиаду. А сейчас находимся в огромном современном сооружении.

Конечно, говорят, что к хорошему быстро привыкаешь. Тут больше возможностей, количество залов, две площадки, что тоже очень важно. Каждый сезон у нас с Этери Георгиевной июнь, июль и чуть-чуть августа — это время постановок, мы находимся на льду примерно с десяти до десяти. Понятное дело, с перерывами и отдыхом, но наш рабочий день очень долгий.

Для того, чтобы у нас была возможность столько кататься и ставить программы, мы всегда ездили в Новогорск. Там предоставляли вечерний лед, в «Хрустальном» у нас такой возможности не было. В этом году у нас не было традиционного сбора в Новогорске, потому что нам льда теперь хватает и есть возможность спокойно использовать его здесь.

— Была однушка, а стал…
— Целый загородный дом!

— Но в протоколах на контрольных прокатах все еще указывали «Хрустальный».
— Я так понимаю, юридически нас уже некорректно называть «Хрустальным», но мы сами так привыкли к этому названию, что лично для меня нет никаких проблем, если про нас или нашего спортсмена говорят, что он из «Хрустального». Это воспринимается уже как должное.

— С этого сезона вы взяли группу взрослых любителей. Сложно с ними работать?
— Когда я только начинал тренировать на массовом катании даже в торговых центрах, я очень много работал с любителями. Были и те, кто впервые выходил на лед, и те, кто умел кататься. Поэтому у меня это не вызывает сложностей, в какой-то мере это даже небольшая отдушина — все, что ты говоришь, воспринимается с интересом, каждое замечание выслушивают. Спортсмены-то к этому привыкают, с ними уже другие отношения и очень много эмоций.

А в этой группе происходит спокойное рассудительное общение со взрослыми людьми, которые знают, чего они хотят. Они приходят, чтобы получить у тебя эту ценную информацию и замечания: как кататься, как толкаться, все базовые вещи фигурного катания. Единственная сложность заключается в том, что в группе есть люди с разным уровнем. Кто-то много лет уже катается и умеет делать тройки, беговые и т. д., а кто-то буквально впервые приходит. Им просто надо давать разные задания и переключаться, а в остальном — вполне комфортно. Набор все еще открыт. Если будет много людей, мы распределим их на две группы.

— Как далеко может зайти человек, который пришел в фигурное катание после 18 лет?
— Я встречал любителей, которые прыгали все двойные, кто-то даже двойной аксель выучил, так что здесь предела нет. Вопрос только в количестве времени, которое этому посвящаешь. Конечно, это годы тренировок, а не пара месяцев. От двух до четырех лет нужно, чтобы дойти до такого уровня.

— На контрольных прокатах выступало немало спортсменов из вашей группы. Насколько довольны, как все прошло?
— Однозначно, я доволен выступлением нашей пары — Саши с Димой (Александры Бойковой и Дмитрия Козловского — прим. Sport24), потому что ребята показали и программы, и технические элементы. Они хорошо тренировались, хорошо готовились и продемонстрировали очень достойное катание. Наша работа была сделана не зря.

К ним вопросов вообще нет, у остальных ребят есть моменты, над которыми мы теперь будем работать еще больше. На тренировке мы с каждым проговорили все ошибки.

Всегда можно сказать, что контрольные прокаты — это только начало сезона, что это не показатель. Но все равно мы хотим держать планку. Существует уровень, ниже которого не хочется, чтобы спортсмен опускался. Мы были разочарованы некоторыми моментами, тем, что не удалось продемонстрировать проделанную работу. Это лично наши эмоции, может, даже мои, потому что я максималист.

Когда ты много работаешь, спортсмен много тренируется, и даже если это «просто прокаты», все равно хочется показать максимум. В такой момент забываешь, что это только начало сезона, а впереди еще много соревнований и можно все улучшить. В такой момент ты все равно очень сильно расстраиваешься, если не получилось показать того, что вы натренировали.

— Саша с Димой — творческие и активные ребята. Это упрощает работу?
— Главный плюс этой пары в том, что они знают, зачем они это делают. Они уже взрослые, состоявшиеся спортсмены, личности. Они понимают, зачем каждый день приходят на тренировку. Это их выбор, дело их жизни. Как говорит Дима, сейчас он просто получает удовольствие от фигурного катания. Неизвестно, сколько лет еще продлится карьера, будут ли международные соревнования, поэтому нужно получать удовольствие от процесса.

И когда спортсмен приходит к тебе с таким посылом, в любом случае получится хорошая работа. Тебе не надо никого заставлять, нет никаких сомнений по работе, лени. Да, может быть хороший день, может быть плохой день — все бывает, но сама работа все равно идет с огромным удовольствием благодаря тому, что спортсмен также заинтересован в этом процессе. Конечно, у всех есть свои проблемные моменты в тренировках: Саша более эмоциональная, Дима любит все разложить по полочкам. Он «душный» спортсмен в хорошем смысле этого слова. И вместе они дополняют друг друга. У них получилась пара, которая катается уже много лет, потому что каждый со своим характером, дополняющий другого.

— Аделия Петросян на контрольных прокатах исполнила тройной аксель, но квады в произвольной не получились. Это отражает ситуацию, которая происходит на тренировках?
— В короткой все логично, мы еще не так много раз ее прокатали с тройным акселем, он еще не настолько стабилен. Так вышло, что она эмоционально и головой вся вложилась в триксель, и немножко ей не хватило концентрации на каскад, который она вообще никогда не срывает. Аксель отобрал эти силы, и вылезла небольшая ошибка на каскаде. В остальном внутри программы где-то скорости не хватило, по вращениям и дорожке были мелкие недочеты. В целом это было достойное выступление.

В произвольной же были «бабочки». Это плохо, мы были недовольны. Она и сама это все прекрасно понимает, Аделия — умная девочка. На тренировках мы также запрещаем спортсменам делать «бабочки», но это все равно неизбежно, все это делают, я сам это делал, в том числе и на соревнованиях, поэтому был спортсменом не самого высокого уровня (смеется).

Сейчас будем еще немного корректировать нашу работу, чтобы к турнирам попробовать искоренить эти «бабочки» в тренировочном процессе и ошибки именно в прокатах.

Бывает, что спортсмен во время проката произвольной упал или сделал «бабочку» и остановился, потому что хочет откатать чисто. Музыка выключается, спортсмен встает еще раз и делает чистый прокат. Все довольны, все классно. Но первый-то прокат был плохой, и он может вылезти на соревнованиях, что и произошло. Поэтому мы будем пытаться исправить в тренировочном процессе этот момент, чтобы всегда первый прокат был чистым.

— Переходный возраст отражается на ошибках?
— Не могу сказать. У нас хорошие отношения с Аделей, и единственное, что ей мешает, повышенная эмоциональность. Она это тоже прекрасно знает. Эмоции, вылезающие, когда что-то не получается, сильно влияют. Вместо того, чтобы спокойно остановиться и послушать тренера, по ней прямо видно становится, что она расстраивается и переживает. Над этим мы тоже еще будем работать, все время про это разговариваем, просто это надо научиться контролировать.

— Довольны возвращением Софьи Акатьевой после перерыва?
— Понятное дело, Соня очень много пропустила. Бесследно это не проходит. Я связываю с этим ошибку в короткой программе, потому что выступления на публике всегда немного отличаются от тренировок. Думаю, она перенервничала именно из-за перерыва.

Эту короткую программу мы поставили еще в прошлом году, и она за этот период уже сделала огромное количество прокатов. Другой причины в этой ошибке на каскаде я не вижу, кроме нервов.

В произвольной программе она с ними справилась. Да, были еще не самые лучшие вращения, хочется поднять качество элемента.

На ультра-си мы пока не заходили. Мы ждем, когда спортсмен сам скажет, что он готов к ним. Пока мы тренируем их только на удочке где-то два-три раза в неделю, она заходит и в аксель, и в тулуп. Как только Соня сама скажет, что готова прыгать без удочки, тогда и начнем. Физически она готова. Но пока не появится уверенность в своих силах, чтобы не было страха, это будет травмоопасно. От сомнений идут раскрытия и недокруты. Такие попытки самые опасные. Соня обещала настроиться и попробовать в ближайшее время. Мы ждем.

— Даша Садкова показывает неплохое катание, но никак не может закрепиться в топе. Что мешает?
— С Дашей все очень просто — ей не хватает стабильности выполнения элементов. Она владеет хорошим четверным тулупом. Когда она была в форме, мы заходили в два тулупа. Она делает их на тренировках, делала один тулуп на старте. Но четверной — не показатель. Вопрос даже в короткой программе. Она что, не умеет делать каскад три-три или тройной флип? Конечно, умеет. Но вот на соревнованиях количество срывов элементов за два года слишком высокое.

Ей не хватает чистого исполнения программы — чтобы она вышла на соревнования и даже, может быть, без четверных проехала чисто и короткую, и произвольную. Тогда она наберет хорошие баллы при своих возможностях по катанию, по вращению, по прыжкам, презентации и займет какое-то достойное место. А так у нее все время получается то короткая, то произвольная, одна из двух программ все время с ошибками. Поэтому она и не может никак приблизиться к топовым местам. На соревнованиях у нее получается меньше, чем на тренировках, но и на тренировках пока тоже не хватает стабильности.

— Даня Самсонов говорил, что он главный «долгожитель» в вашей группе. Как он изменился за последние годы? Готов ли он к высоким местам?
— Да, Даня у нас катается много лет, мы уже притерлись и в работе, и в общении. Нет вопросов по работоспособности: он всегда выполняет задания, катает целиковые прокаты. По мне, ему немножко не хватает внутренней уверенности в себе на соревнованиях, чтобы себя презентовать. Он очень хорошо катается, у него очень хорошие вращения, для российских мальчиков это достаточно редкое явление. Иногда катает программу на тренировках, смотришь и думаешь: это прям классно. Выходит на старт — чуть-чуть более скован, зажат, немножко сутулится, смотрит вниз. Видно, что это не та презентация, которую он может на самом деле показать.

Что касается элементов: он прыгает тройной аксель 17 раз из 20. А на прокатах не показал его ни в короткой, ни в произвольной. О чем здесь можно разговаривать? Если мы хотим занимать места в тройке на чемпионате России, надо катать чисто две программы.

Есть, грубо говоря, два варианта исполнения своей программы: ты либо берешь запредельной сложностью, либо идеальным катанием. Но если ты в легком наборе не выполняешь качественно элементы, еще и «бабочки» делаешь — конечно, ты никак не сможешь бороться за топовые места.

— Андрей Мозалев, судя по его настрою, идет по пути чистых программ.
— Да, поэтому и мы были немножко расстроены прокатами, особенной произвольной программой. Он очень красиво катается, и когда эта программа идет от элемента к элементу без срывов, все складывается в красивую картину. Но когда Марк Кондратюк заходит и прыгает четверной лутц, четверной флип, а мы идем прыгать тройной лутц, тройной флип и вместо них делаем двойные — это, конечно, вызывает вопросы. Я считаю, что это плохо, такого не должно быть, если ты хочешь на что-то претендовать.

— Как вообще Андрей к вам попал? Он рассказывал, что на первых тренировках его трясло, очень волновался.
— Честно говоря, не помню, как прям попал. По-моему, он с Этери Георгиевной связался, не скажу, как именно он переходил. Так попал, что увидел его на льду (улыбается).

Да, в первое время он был прям зажатый. Мы много шутим на льду, он сначала как-то не включался в юмор, не понимал, можно ли смеяться, как себя вести. Но сейчас, мне кажется, уже абсолютно привык ко всему, с ребятами хорошо общается. В этом плане никаких проблем в работе не наблюдается, тренируемся. Главное теперь — улучшить элементы и не срывать их хотя бы в таких количествах.

— О других четверных в его случае речи пока не идет?
— Да, у нас такой был план. Если посмотреть, в прошлом году в короткой он заходил в сальхов, тулуп и аксель. Но сколько раз он это сделал за весь сезон? Может, один, может, ни разу. Мы решили, что сделаем первым элементом четверной тулуп, который он исполняет на хорошие плюсы, дальше у нас триксель с интересного и сложного захода, который тоже должен получить хорошие GOE. И во второй половине мы идем с инабауэра в каскад 3-3, который просто должен быть сделан качественно. Все вместе с четвертыми уровнями, хорошей дорожкой и презентацией — должна получиться чистая программа с неплохими баллами.

В произвольной мы идем в сальхов, два тулупа, два акселя, больше четверных туда не вставим. Если это выполнять качественно, он сможет набирать хорошие баллы, но, если не выполнять качественно даже такой набор — сложно на что-то претендовать.

— В чем нужно ему добавить, чтобы получилось?
— Здесь можно долго углубляться в какие-то моменты техники, высоты прыжков и т. д. Это рабочие моменты, над которыми мы трудимся и надеемся показать результат. Главное, что мы понимаем, чего от него хотим, вопрос — получится у нас вместе это или нет.

— Этим летом к вам перешла Алена Принева. Что скажете о совместной работе?
— Она очень талантливая девочка, мы видим в ней перспективу. Пока у нее просто не получается реализовать свои возможности на максимум. Мы это видим, за это цепляемся и хотим посмотреть, что именно мы сможем слепить из нее. Мы в первый раз с ней работали в плане постановок: короткую программу ставили достаточно долго (видимо, ей было непривычно), произвольную уже намного быстрее, она быстро включилась, поняла, как это происходит.

Она владеет четверными лутцем и тулупом, если делает — это прям хорошо выглядит: хорошие, качественные, докрученные прыжки с выездами. Но стабильность пока оставляет желать лучшего, не хватает качества. В соревнованиях она пока немножко сырая, нервничает, переживает и не может продемонстрировать, что она делает на тренировках. Это только начало работы, посмотрим, что выйдет через год-два.

— Как дела у ваших топовых юниоров? Арсений Федотов, Маргарита Базылюк, Алиса Двоеглазова.
— На открытой тренировке Арсений очень хорошо откатал. И вот он начал готовиться к сезону — немножко поздно, но сейчас видно, что включен. Переживаний и сомнений насчет того, что он покажет свои четверные, практически нет. Думаю, все будет нормально, он адаптировался. После отдыха он вышел абсолютно разобранный, очень долго включался, поэтому на контрольных прокатах еще не было того уровня, который он показывал в прошлом сезоне. На первые этапы мы поедем с облегченным контентом, а потом вернемся и к лутцу, и к флипу. Главное, чтобы он работал.

У Маргариты все хорошо, коротко и ясно (улыбается). К ней вопросов меньше всех.

Алиса сейчас работает над своим контентом, хочет усложняться. Тренируем в произвольной два лутца и тулуп, но это будет зависеть от качества и стабильности. Может, пока и двух четверных будет достаточно.

— Видели, что фанаты писали петиции? Просили допустить ее до взрослых.
— Видел. Но в чем смысл? Это же просто правила. Она родилась во второй половине года (10 ноября 2008 года — прим. Sport24). Надо было раньше (улыбается).

Возможно, участие юниоров и добавило бы зрелищности нашим турнирам. Но в связи с новыми правилами на международной арене — какой в этом смысл? Что это даст?

— Постановки коллег видели? Кто-то понравился?
— Пока не все видел. Я посмотрел выступления Юмы Кагиямы и Ильи Малинина, мне понравился стиль произвольной у Юмы — такая современная Испания. Думаю, если он поработает и доведет все до ума, при чистом исполнении программа прям хорошо прозвучит.

У Ильи короткая программа — абсолютно в его стиле, он органичен в этой музыке. И это цепляет, потому что ты видишь, что человеку нравится то, что он делает. Да, пока он не владеет коньком на самом высоком уровне, но в постановке очень много фишек, которые это сглаживают.

— С этого сезона у фигуристов разрешили сальто. Вы его запрещаете или разрешаете?
— Раньше мы никогда не учили сальто, соответственно, пока к этому еще не пришли. Это же надо нанимать людей, которые будут страховать при обучении, потому что это очень опасно. Ника Егадзе говорил, что хочет выучить сальто. Думаю, в конце этого сезона будем искать людей, которые будут учить его этому элементу.

Если кто-то из наших ребят захочет выучить, мы, конечно, не будем препятствовать, но и такого, что «все, сегодня мы учим сальто», у нас пока нет, для нас пока это немножко инородный элемент.

— Удалось ли посмотреть на Сашу Игнатову (Трусову)? Удивило ли ее желание выступить на прокатах?
— Конечно. Ее возвращение — грубо говоря, самая обсуждаемая тема контрольных прокатов. Это вызывает уважение. Было бы здорово, если бы на прокаты вышла любая из наших девушек, которая уже показала всему миру свое прекрасное катание. Это и Алина Загитова, и Женя Медведева, и Аня Щербакова, и Лиза Туктамышева. Если кто-то из них будет выходить на прокаты, это станет отличным событием и для зрителя, и для СМИ — для всех. Это не говорит о том, что потом надо проводить весь сезон. Это все-таки просто прокаты.

У Саши было желание поработать, привести себя в форму, выступить. Видно, что она сама захотела. Она спортсмен. Ей захотелось подготовиться и продемонстрировать свои программы — она это сделала. Если у кого-то еще из наших девчонок возникнет такое желание, я буду очень рад.

— Когда готовили с Сашей программу к шоу, было ли заметно, что она изменилась и повзрослела?
— Из-за того, что мы столько лет трудись вместе, у нас уже была построена работа, знали друг друга. Возможно, из-за этого мы примерно в том же ключе и поработали. Конечно, спрашивали у Саши: «А что ты без нас новое выучила? Какие есть еще штучки?» Когда собирали программу, обсуждали, что можно еще вставить, кроме хореографических движений. Так что, наоборот, было ощущение, что ставим программу с ней, как в старые-добрые, ничего не изменилось.

— Нет ли ощущения, что в женском фигурном катании из-за поднятия возрастного ценза наступил кризис?
— Сложная тема. Можно сказать и «да, конечно», и «нет, конечно». Надо размышлять об этом глубже и смотреть на все индивидуально. Грубо говоря, прыгни Аделия два четверных в произвольной — были бы элементы ультра-си, и не казалось бы, что есть какой-то кризис.

Берем Соню Акатьеву — она год пропустила, поэтому на прокатах в данный момент не показывала ультра-си. Вероника Жилина не выступала, но мы все знаем, что она прыгает ультра-си. Соня Муравьева не прыгала тройной аксель. Саша Трусова пробовала четверной лутц. Даша Садкова упала с четверного тулупа.

Грубо говоря, девочки, которые никогда не прыгали ультра-си, их и не прыгали. Здесь ничего не поменялось. Но если мы сравним с прокатами в олимпийский год или даже предолимпийский, когда Саша, Аня, Алена и Камила прыгали свои четверные и тройные аксели… Во-первых, можно сказать, что это такое золотое поколение. А во-вторых, был предолимпийский и олимпийский сезон, международные. Сейчас международных соревнований нет. К сентябрю всем быть суперготовыми абсолютно не обязательно. Ни на какие «бэшки» или «челленджеры», на которые обычно ездили, никто не едет, форму не форсирует.

Факторов очень много. Можно посмотреть лично по каждому спортсмену, можно посмотреть в сумме — кто-то травмировался, не было Камилы Валиевой, Лиза сейчас не выступает. Визуально по результату прокатов — да, было ощущение, что выступления в целом неудачные. Чуть слабее, чем в другие сезоны. Но рассматривать это как тенденцию… Не знаю, посмотрим в следующем году. Если через год на прокатах не будет выполнено ни одного ультра-си, тогда можно сказать, что что-то проваливается.

Честно, я уверен, что на следующих прокатах будет исполнено достаточное количество ультра-си.

— Нужна была все-таки эта реформа с возрастным цензом или нет?
— Всем абсолютно понятно, чем мотивируют это решение те, кто принимал реформу. Они рассказывают про здоровье спортсмена, про долгие карьеры. Но лично мое мнение — с возрастом это никак не связано. Просто люди этого не понимают. Человек выходил и выигрывал Олимпиаду в 15 лет, достигал своей самой большой цели, заветной мечты. После этого было сложнее найти мотивацию.

Другой человек выигрывал в 18 лет и доходил до своего самого заветного желания, а потом не видел смысла продолжать. Они разного возраста, у них разные карьеры. Но речь шла о достижении цели, которую ты поставил на свою жизнь. Лиза Туктамышева, к сожалению, до Олимпиады не дошла и ее не выигрывала. При этом сколько лет она катается. Возможно, для того, чтобы долго кататься, не надо выигрывать Олимпиаду (улыбается). Понятное дело, что это шутка — все мы знаем многократных олимпийских чемпионов. Я имею в виду, что здесь дело не в возрасте, а в мотивации и целях самого спортсмена. В понимании того, чего он хочет от жизни.

Кому-то на Олимпиаде в 2026-м будет 17 лет, кому-то — 18 лет, кому-то — 20 лет. Человек выйдет, в 20 лет выиграет Олимпиаду и закончит. И что, мы теперь будем поднимать до 21 года? Дело абсолютно не в возрасте.

— А в том, что сложно выдерживать тяжелые тренировочные нагрузки много лет подряд?
— Ты не можешь в этом режиме тренироваться постоянно. Конечно, должен быть небольшой спад. Речь скорее идет о том, что в России очень высокая конкуренция. Дело даже не в том, что кто-то младше. Сильный переход был тогда, когда Алина с Женей выиграли Олимпиаду в 2018-м, а потом пришло следующее поколение с четверными прыжками. Вот здесь, конечно, было сложнее. Ты понимаешь, что четверной уже не выучишь. Как бороться со следующим поколением? Там сложнее объяснить себе, почему нужно продолжать выходить, понимая, что обыграть более молодых и техничных практически невозможно.

Сейчас уже все привыкли к тому, что есть четверные прыжки или тройной аксель. Следующее поколение не сильно отличается от тех, кто уже катается и побеждает. Ты прыгаешь четверные — и те, кто выходит из юниоров, тоже прыгают четверные. Вы абсолютно на равных.

У нас очень большая разница с Европой. Там фигурист может быть великолепен в одном сезоне — чемпион страны, поехал на Европу и мир, а в следующем полный спад, проблемы с весом, с психикой, с чем угодно. Но… Ты в стране один, и снова первый на национальном чемпионате. Ну или второй. И ты снова поехал на чемпионаты Европы и мира. Да, пока плохо выступил. Прошло три-четыре года, ты снова обрел себя, на максимуме — и продолжаешь выступать.

А у нас получается так, что ты свалился, и без тебя появились абсолютно другие девочки, которые берут и прыгают то же самое, выходят вместо тебя на международные соревнования. А ты должна найти в себе мотивацию. Это же вопрос еще и финансовый. Появляется выбор.

Если брать обычный международный сезон, вот ты съездил и выиграл чемпионат мира. На следующий год приезжаешь на чемпионат России — пятый. Сезон для тебя заканчивается, не попадаешь ни на Европу, ни на мир, никуда. Ты такой: «Плохо».

Начинается следующий сезон. Дай бог тебе хватает рейтинга на Гран-при, там где-то выступил. Наступает чемпионат России — опять, например, не смог попасть. Уже два сезона без чемпионатов Европы и миры. И вот тут сложно найти мотивацию, чтобы продолжать этим заниматься. Кто может это пройти, тот и остается в спорте. Здесь у нас просто очень большая разница между Россией и другими странами.

— У вас как-то изменилась подготовка спортсменок в связи с возрастным цензом? Или это невозможно?
— Понятное дело, ты не будешь перегружать спортсмена. С другой стороны, Маргарита прыгает четверной тулуп и сальхов. Ты же не будешь ей говорить: «Маргарит, давай два года не будем их прыгать. Рано еще». Так же не работает. Можешь контролировать количество попыток, стараться, чтобы человек не перепрыгивал. Но ты и так за этим следишь, это не зависит от возраста.

Запрещать? В младшей группе человек катается и говорит: «Можно мне четверной? Я чувствую, что могу». А ты говоришь: «Нет, теперь рано». Странно это как-то. Возможно, со временем это как-то скорректируется. Глобально в работе ничего не поменялось, потому что все уже все прыгают. Брать и искусственно откатывать назад — я не понимаю, как это делать.

— Как возникла идея провести открытую тренировку и организовать все в максимально сжатые сроки?
— Все просто — у нас есть Этери Георгиевна Тутберидзе. Это абсолютно ее идея. Она пришла, посоветовалась со мной, с Сергеем Викторовичем, с директорами, с тренерами парников, со спортсменами. Мы просто это обговорили, сказали: «Да, это абсолютно правильное решение». И максимально быстро, как могли, постарались дать контент — с точки зрения видео, микрофонов.

Понятное дело, что надо улучшать, если мы захотим еще когда-нибудь сделать такую тренировку. Надеюсь, мы это сделаем — это показалось мне интересным форматом. Просто будем повышать качество контента.

— Насколько довольны тем, как все прошло?
— Мне показалось, что было неплохо. В начале были небольшие проблемы со звуком, но это все случилось в такие сжатые сроки, что в следующий раз будет уже прям на 100%.

— Можно ведущего позвать. Максима Транькова, например.
— Да, он посвободнее теперь.

— Долг, как я понимаю, вы закрыли?
— Да. Этой проблемы нет. Не буду точно говорить про бухгалтерию, это надо спросить у мамы Арины. Но я точно знаю, что все нужные средства собраны и должны были быть переданы.

— Все, что заработано сверх суммы долга, пойдет на развитие Ледового дворца?
— А также на зарплаты спортсменам. Они получили гонорары за открытую тренировку.

— Как дела у самой Арины? Насколько эта ситуация сказывалась на ее тренировках?
— Арина — хорошая девочка, искренняя. Не могу сказать, что она прям показывала дикие переживания и эмоции. Скорее, старалась держать все в себе и в семье. Не было такого, что мы все это наблюдали. Но мне кажется, что на последних соревнованиях ей было сложновато выступать. Слишком много было ажиотажа вокруг нее. В остальном — просто тренируется, катает программы. Надеюсь, больше ее ничего не будет тревожить, и она будет спокойно заниматься своим любимым делом.

— О ее проблеме вы узнали не сразу после перехода?
— Конечно, не сразу.

— Вы посещаете международные соревнования. Как складывается общение с иностранцами на бытовом уровне? Ждут ли нас? Хотят ли с нами соревноваться?
— Это все очень индивидуально. Есть люди, которые тебе искренне рады, с которыми ты общаешься, и они говорят: «Вас не хватает». Есть люди, которые абсолютно довольны тем, что нас там нет. Не здороваются даже, показывают к тебе полное отвращение.

— Каких больше?
— Сложно сказать. Либо 50 на 50, либо чуть больше тех, кто нас не ждет. Без нас существуют, всем все нравится. Цели нас возвращать ни у кого точно нет. Сказать, что прыгают и волосы рвут от того, что нас нет, — будет неправдой.

— Получается, фигурное катание без России не страдает?
— Не могу сказать, что страдает, потому что маленькие страны, особенно европейские, наконец-то начали получать какие-то места и медали. Их все устраивает больше, чем когда-либо. Думаю, что Япония, Америка, Корея завоевывают большую часть медалей — жаловаться им точно не на что. Но я уверен, что в силу своей значимости и масштаба они понимают, что конкуренция — это хорошо. Как только нас допустят, будет все гладко. А сейчас у них праздник. Праздник медалей.

Потому что мы приезжаем на чемпионат Европы и забираем сколько медалей? 9-10 из 12? А сейчас на чемпионате Европы медали получают европейцы.

— Можете назвать страны, тренеры из которых не здороваются?
— Это вопрос не стран, это вопрос людей. Я никогда не приравниваю политику к странам, хорошие люди есть везде. И плохие люди есть в каждой стране, воспитанные или невоспитанные. Страна не может быть плохой.

— Есть люди, с которыми вы нормально общались, все было хорошо, а после отстранения они поменяли личное отношение?
— С кем общались, продолжили общаться. Люди, которые просто здоровались, но близко не общались, просто перестали здороваться. Если мы вернемся, то будем получать огромное удовольствие, обыгрывая их.

— Вы работали в роли комментатора. В этом сезоне есть на это время или эта деятельность пока на паузе?
— Мне нравится комментировать. Я знаю, как интересно рассказать о соревнованиях, спортсменах, раскрыть какие-то более глубокие или более понятные вещи для зрителя. Надеюсь, что в этом году у меня получится покомментировать международные соревнования: Гран-при, Европа, мир. Если договоренности останутся в силе — буду комментировать.

— За столько лет публичной жизни выработался ли у вас иммунитет к хейтерам и критике?
— Конечно. Был период, когда меня это сильно задевало и расстраивало, погружало в какие-то мысли, было тяжело с чем-то справиться. Со временем я к этому адаптировался. Очень легко отличать комментарии, где человек просто делится своим впечатлением, оно может быть негативным. Ему может не понравиться программа, спортсмен, но там есть какой-то конструктив. Ты даже можешь к этому прислушаться, подумать, что это правильная мысль, поработать над этим. Это легко отличить от чистого хейта, в нем нет никакой логики. Ты можешь посмеяться над этим: «Дай угадаю, что там будет в третьей строчке».

На Sports.ru бывают комментарии, с которых можно поржать. Там и обидного много, но иногда и очень четко.

— В какое время был этот период, когда комментарии воспринимались тяжело?
— Я думаю, 5-6 лет назад я на это реагировал. После уже настолько ко всему привык, спокойнее стал относиться, повзрослел. Но комментарии все равно иногда почитываю.

— Насколько поддерживаете связь с Камилой Валиевой?
— Мы разговаривали тренерским штабом с Камилой, у нас был диалог, более подробно я не буду рассказывать. Мы в курсе ее планов, ее самостоятельного тренировочного процесса. Настрой у нее боевой, она будет восстанавливать форму, мы по ее социальным сетям уже это видим. Мы все знаем, насколько она талантлива. Мне бы очень хотелось, чтобы она вернулась и прошла этот сложный путь, смогла выйти на соревнования и порадовать зрителей. Я думаю, для нее самой это очень значимо.

— Если она вернется, ваши двери для нее открыты?
— Это 100 процентов.

— Вы участвовали в слушаниях по ее делу, как это было? Чувствовали ли какую-то предвзятость?
— Это было онлайн. Я приехал в адвокатскую контору, которая вела ее дело, это было в Москва-сити. По видеосвязи участвовал в заседании. Честно говоря, волнительное действо. Было прям стремно, все так официально, «клянетесь ли вы говорить только правду», и т. д.

— Отвечали на английском?
— Был переводчик, я разговаривал на русском. Они задавали вопросы. Я не глупый человек, но мне казалось, что с каждым вопросом они подводили к ответу, который был нужен им. Не важно, что ты отвечаешь. Тебе задали вопрос — ты на него ответил. Тебе задают этот же вопрос, но в другой формулировке. И так минут пять подряд. Ты сидишь и не понимаешь, а что от тебя хотят.

Я говорил им все, как есть, не было каких-то переживаний. Мои вопросы были достаточно простые: «Видели ли вы дедушку?». Да, видел, огурцы нам приносил. Вживую с ним общался. Прямых вопросов про допинг мне не задавали. По ощущениям, им было не важно, что я тренер по фигурному катанию.

— Это было один раз?
— Я ездил один раз. Со мной было не так долго — минут 30-40.

— То есть возникло ощущение, что все идет в одну сторону?
— Да, есть своя определенная версия или направление. Им нужно, чтобы ты туда ответил. Если ты отвечаешь не так, как надо, просто продолжают задавать один и тот же вопрос.

— Церемонию награждения американцев и японцев видели? Больно было смотреть?
— Видел только фото. Самое болезненное было изначально — тот шок, который мы испытали на Олимпиаде. Дальше уже были последствия. Я думаю, и у Камилы, и у нас, и у всей сборной.

— То есть шок в Пекине был сильнее, чем тот, когда вы узнали итог?
— Да. Все уже было примерно понятно. Вообще удивлен, что нам третье место дали. Я был уверен, что нас полностью лишат всего.

— В прошлом сезоне вы не участвовали в постановках на турнире «Русский вызов». С чем это связано?
— Был уже перегруз по работе, постановкам, впереди наш тур. Не хочется скатываться совсем в халтуру. В данный момент идей нет, а сделать надо. Не хочется делать некачественно. Мы сразу решили, что не будем ставить. Никому из наших не запрещали участвовать, просто сказали, что на данный момент нет сил и желания делать какие-то сверхномера для этого мероприятия. Как будет в этом году — посмотрим. Еще времени много.

— Видели новости про турнир на льду Байкала?
— Я видел новость, но формат не знаю. Там очень красиво. Сам не был, но видел много видео и фотографий. С точки зрения красоты точно классно будет. Формат надо смотреть — не думаю, что это будет слишком профессионально. Безопасность и здоровье спортсменов намного важнее, чем контент.

— Как проходит идеальный выходной Даниила Глейхенгауза?
— По-разному. Бывает, когда идеальный выходной — не выходить из дома. Просто выспаться до победного и провести весь день от кровати до холодильника, телевизора, дивана и ноутбука. Иногда хочется погулять с женой с собакой, поиграть в теннис, сходить в кино или на стендап.

— Какой породы собака?
— Шпицуха (смеется).

— Как у Камилы Валиевой, получается.
— Да, у нас даже из одного питомника. Они — родственники.

— Есть ли у вас любимый комик?
— Мне много кто нравится — Ваня Усович, Серега Орлов. В основном новое поколение. Стендап на ТНТ уже немного устарел.

Другие «фигурные» интервью на Sport24

Наши фигуристы побывали в США у великого тренера и рассказали, чем Россия лучше — поговорили с Мироновой и Устенко

Русская героиня ОИ-2024 — фанатка фигурки: автограф Валиевой в паспорте, любовь к Трусовой, есть краш среди парней

Крутой ученик Тутберидзе наступил на стекло из-за девочки, швырнувшей кружку в маму. Жесткие рассказы фигуристов