«До сих пор помню, что нам в Кремле сказал Путин. Пытался доносить это и до футболистов». Интервью юбиляра Ананко

Богдан Горбунов

Поделиться

Комментарии

Дмитрий Ананко — настоящая легенда московского «Спартака». В составе красно-белых российский защитник выиграл наибольшее количество трофеев (без учета побед в молодежных турнирах) в истории клуба — всего он побеждал в 12-ти турнирах.

Сегодня девятикратному чемпиону России и члену тренерского штаба «Пари НН» исполняется 50 лет. Sport24 публикует состоявшийся в свое время обстоятельный разговор с игроком культового «Спартака» — о его жизни и футбольном пути. Дмитрий Васильевич в том числе рассказывал корреспонденту Богдану Горбунову:

— Как ему жилось в ростовском интернате;

— Как «Спартак» прятался в душевой от разъяренных болельщиков в Ашхабаде;

— Как в 90-е наезжали «братки»;

— Почему в «Спартаке» его заставили вернуть ордер на квартиру;

— За что он выбил зубы уругвайцу на первой тренировке «Аяччо»;

— Почему он прослезился, когда работал в тульском «Арсенале»;

— Как играл в футбол в Сирии с военнослужащими;

— И что говорил Путин на награждении чемпионского «Спартака» в Кремле.

— Ваш путь в футболе начинался с ростовского интерната. Чем запомнились те годы?

— В Ростове был один из сильнейших интернатов в СССР. Уровень и конкуренция были запредельными. Тогда почти с каждого года ребята играли в сборной — оттуда вышли Хидиятуллин, Ковтун, Лоськов. Всех не перечислить.

Интернат находился в бывшем здании кадетского корпуса. Поле было на месте плаца. Играли на песке, перемешанном с камнями и землей. А когда шел дождь, там даже кирпичики просматривались. Кто-то из журналистов шутил, что это ростовская Копакабана. Жили мы на четвертом этаже, по 4-6 человек. Душ был в подвале.

— Тяжело было осваиваться?

— Привык за первый год. Тем более родной Новочеркасск был близко — мотался к родным по выходным. Потом чуть повзрослел — с девчонками уже хотелось погулять. В интернате нашел друзей, с которыми дружу до сих пор. У нас была теплая атмосфера — тащили друг друга наверх, выручали. Кто-то шел на свидание — мы собирали лучшую одежду, которая была: кто-то рубашку отдаст, другой — ботинки и джинсы. В картишки тоже играли. Денег не было — в основном, на отжимания. Ставили по несколько десятков, ловили кураж. А к утру уже сил не было — по одному-два заявляли. Потом на завтраке не могли руку с вилкой поднять.

— Конфликты случались?

— Были стычки, но я никому не позволял себя обижать. У нас в комнате был железный совок — я давал понять, что лучше нас не трогать и будет все нормально. Все понимали — лучше не подходить.

— А в Москве в 90-е сталкивались с криминалом?

— Разное бывало. Это же 1990-е. Допустим, мы ходили в рестораны — за валюту. На выходе люди уже высматривали, кто из себя что представляет, и старались с нас что-то поиметь. Еще была неприятная ситуация с продажей автомобиля.

— Какая?

— У меня был джип со съемным телефоном. Из-за него, кстати, ее и купил. По тем временам — машина-космос. Потом решил продать. Покупатель почему-то решил, что я его обманул. Подключил людей — они наехали на меня. Но у меня был свой товарищ. Позвонил куда надо — одного звонка оказалось достаточно. Те потом звонили и извинялись.

— У вас же еще машину угоняли?

— Прямо с Тарасовки! Когда мы уехали на сборы, у Тихонова увели «девятку», а у меня «Паджеро». Угонщиков не нашли — да тогда и искать было бесполезно. Просто стал ставить съемный руль на машины.

— Как вообще из Ростова вы попали в «Спартак»?

— Нас с Сашей Каратаевым порекомендовал тренер юношеской сборной СССР, бывший спартаковец Александр Пискарев. Мы тогда еще в школе учились. В декабре подписали даже не контракт, а договор. В трудовой книжке у меня написано: «1989 год, стажер по спорту». Остались доучиться в Ростове. И тут к нам подходит тренер Владимир Нечепуренко, светлая ему память, и говорит: «Вас вызывают в ростовский спорткомитет».

— Так.

— Пришли, а нас сразу «на ковер», начали песочить: «Как вы посмели, как могли, мы вас воспитали, а вы…» Самое забавное, что в те времена почти всех ростовчан, кто вызвался в сборные, приглашали на тренировки в СКА — а меня ни разу. Зато тут сразу вспомнили.

— Чем все закончилось?

— Нечепуренко успокоил: «Ничего не бойтесь, я вам помогу. Не обращайте внимания. Доучивайтесь и уезжайте». Уехали сразу после того, как школа закончилась. Нам даже не выпускной не дали сходить. Обидно. Зато в Тарасовку попали.

— За что Романцев отчислил Каратаева из «Спартака»?

— За дисциплину. Те же проблемы были, что и у нынешней молодежи — загуляли слегка. У меня тоже был такой прецедент.

— Но вас не отчислили.

— Зато лишили ордера на квартиру, который выдали перед этим. Сказали: «Верни. И вообще это твое первое и последнее предупреждение».

— А что за квартира?

— «Спартак» выдал. Раньше в домоуправлениях проводились собрания, на которых решали, кому какие достанутся, и разыгрывали их. Был дом в Медведково: я вытащил первый этаж без балкона. Мне в этот момент аплодировал весь зал. Но в итоге и ее лишился. В этой квартире жил потом Дима Хлестов, а затем и Андрей Коновалов. Я к нему в гости приезжал. Помню, как помогал ему диван затаскивать.

— Какая-то эпичная история с этим диваном?

— Мы половину занесли, а вторую не смогли — устали. Торчал наполовину из подъезда. В итоге буквально вбивали его в квартиру. До точки добрался порядком потрепанным.

— Самое приятное воспоминание в «Спартаке»?

— Их много. Можно вспомнить чемпионство в 1996-м. Детсад Ярцева. Никто не ожидал, что мы выиграем. Красивая вышла история.

— А самое неприятное?

— Расставание с клубом в 2002 году. И когда «Локомотиву» проиграли в финале Кубка России на «Динамо». Я там сфолил и привез пенальти — с него забили второй гол. Потом так сильно переживал, что тупо катался по ночной Москве. В итоге пересекся с Горлуковичем — он меня успокаивал. Нашел правильные слова. Сказал: «Не так страшна ошибка, как отношение к ней». Этот разговор для меня очень много значил.

— Вы как-то рассказывали, что в матче на Кубок в одном из южных городов прятались от болельщиков. Что там случилось?

— Ашхабад, последний кубок СССР — еще Николай Петрович Старостин с нами был. Стадион битком — люди даже сидели на корточках вокруг поля. Как что не так — швыряются в нас всем, что у них есть. Кубок тогда игрался из двух матчей — и там мы закончили 0:0. Но местные были дико разозлены и этим результатом. После матча мы сразу бегом в раздевалку. Cпрятались в душевой, потому что там не было стекол. Там, где были, их побили. Потом кое-как заскочили в автобус. Легли между сиденьями, сумками прикрывались — от камней. Нас милиция сопровождала. Страшновато было, если честно. Во Владикавказе тоже что-то подобное было. Но, к счастью, в основном «Спартак» любили — очень хорошо встречали.

— А какой зарубежный выезд больше всего запомнился?

— К «Аяксу». Идешь по коридору в подтрибунке — справа Кройфф, слева кубки: сразу чувствуешь, какого уровня клуб. Но мы там выиграли 3:1 — нам аплодировал весь стадион, непередаваемое чувство. А я с де Буром футболками обменялся, пополнил свою коллекцию.

— «Спартак» играл со многими грандами. Против какого футболиста было сложнее всего?

— Роналдо. Когда мы играли с «Интером», на «Динамо» была невероятная грязища. А он на носовом платке с нами разбирался, забил два. Перед игрой Олег Иванович дал исчерпывающую установку.

— Но?

— Но в штрафной решают доли секунды — если дал принять, замах, второй замах — все! Не успеешь накрыть — хватит небольшого зазора, чтобы забить. Шансов против Роналдо у нас не было.

— Вы застали наплыв легионеров в 2000-х. Кто самый странный из них? Кебе, с которым вы даже дрались?

— Да. Мог на тренировку выйти в разных гетрах — одном белом, другом красном. Или прийти в столовую в национальном костюме. Часто брал еду к себе в комнату, а нянечки потом рассказывали, что он все кости под кровать кидал. Еще вспоминаются Фло и Огунсанья — тоже интересные персонажи. Они, наверное, офигели, когда поняли, куда попали. Кайфовали тут — от питания и условий проживания. Когда начали привозить всех этих товарищей, стало понятно, что «Спартак» свернул не туда.

— Первым легионером в «Спартаке» был Робсон.

— Вот его вспоминаю с теплотой. Приехал ноунеймом, но трудился, как никто из ребят — и добился успеха. Робсон — хороший парень, работяга! Недавно переписывались — поздравлял его с днем рождения, хотел пригласить на ветеранский турнир. Сейчас у него все хорошо. Вот его фотка, стоит в костюмчике улыбается — вес поднабрал! Поздравлял меня с Новым годом, писал: «Брат, любви, здоровья и мира. Я так по вам скучаю!»

— Правда, что ему Василий Баранов советовал голову пивом мыть, чтобы лучше ей бить?

— У нас много приколов было. Когда Робсон поехал на первый выезд, его Олег Иванович поселил с Илюхой Цымбаларем. Так тот потом такие вещи на завтраке выдавал — все смеялись прилично.

— Матерился?

— Ну да, его Илюха лексикону научил. Роба зашел на завтрак и, так сказать, пожелал всем доброго утра. Все покатились со смеху. А он думал, что это приветствие.

— Дмитрий Кудряшов говорил, что вы один их трех самых жестких защитников в «Спартаке». Как относитесь к такой оценке?

— Это часть моей работы. Как можно проявлять слабость, будучи защитником? Я шел в стыки, как бы больно мне ни было. Хотя Алексей Матвеев, который создавал музей «Спартака» и раскапывал статистику, мне говорил, что у меня не было ни одной красной карточки за карьеру. Для либеро — это прямо круто. Во-первых, было много моментов, когда убегали один в один, надо было догонять. А во-вторых, на футбольном поле всегда хватает провокаторов. Особенно итальянцы — любители этого дела. Вспоминаю, например, матч с «Интером» в ЛЧ. Мы тогда пропустили на последней минуте из-за того, что Саморано ударил Ромащенко кулаком в лицо на угловом. Отвлек нас обоих. Добился своего.

— Почему уехали во Францию?

— Наши трудовые отношения со «Спартаком» зашли в тупик. Искал команду. Позвонил Семак, спросил, есть ли желание перейти в «Аяччо» — у него были контакты. Меня еще тогда «Спартак» пытался устроить в «Аланию», там условия были гораздо лучше. Но решил лететь за границу — давно хотел поиграть за рубежом, в одном из топ-5 чемпионатов. Было интересно выучить язык, узнать другую культуру. Плюс место шикарное: Корсика — рай. Солнце, море, яхты, пляжи, лето почти целый год, люди улыбчивые.

— Что там удивило больше всего?

— Профессионализм. За год я не увидел ни одного человека в клубе с лишним весом. У них не было ежедневных взвешиваний — мне по приезде измерили жировую прослойку, и все! Они серьезнее относятся к футболу — понимают, что это хороший способ заработать и выбиться в люди.

— Быстро влились в коллектив?

— Я сразу же засел за французский. С первого дня не стеснялся общаться. Поначалу разговаривал, как мог — бывало предложение строил из пяти разных языков. Ну ничего — потом освоился и со всеми хорошо общался.

— Случались конфликты?

— На первой тренировке легионеру зубы выбил.

— Ого.

— Приехал, еще без контракта был. Мне как новичку один мощный уругваец (Вальтер Гульельмоне. — Sport24) «устроил проверку» — локтем специально ударил. В следующем моменте я его на место поставил — пошел в жесткий стык, и так получилось, что выбил зубы. Причем передние!

— Жестко.

— Это жизнь. Я не искал конфликта, приехал — начал вливаться в коллектив. А тут меня прессуют. Тогда и решил: «Если так хотите — ок!»

— Почему вернулись в Россию?

— Были проблемы с коленом. К сожалению, к тому моменту я перенес уже 8 операций — три из них на правом колене. Например, в игре с «Арсеналом» Анри мне разорвал на нем боковую связку. Плюс еще и играл я без пауз. В России — до августа, потом уехал во Францию и там до января. Организм устал. Приходилось принимать обезболивающее, было больно переносить нагрузки. Со мной решили не продлевать контракт.

— Вы 9 раз были чемпионом в «Спартаке» как игрок, потом тренировали команду. Почему вы ушли оттуда сами в 2016-м? Это произошло еще до расставания клуба с Аленичевым.

— Не хочу сейчас в этом копаться. Скажу одно: когда зашел разговор о непродлении контракта, я сказал: «Это наше обоюдное желание».

— Вместо вас на позицию тренера защитников пришел Каррера. Что было дальше — все знают.

— Каррера, конечно, добавил эмоций. Но я не хочу проводить параллели, кто сколько вложил в чемпионство — хочется просто порадоваться за клуб, который стал чемпионом. Я честен перед собой, работал добросовестно и всегда отдавался работе на 100%. Если мой уход повлиял на результат — слава богу! Для меня «Спартак» всегда был на первом месте, а уже потом — личные амбиции.

— Были бы готовы вернуться в «Спартак»?

— «Спартак» — это родная для меня команда. Я в любое время готов быть ей полезен.

— Ваш тренерский тандем с Аленичевым возник еще в Туле. Как конкретно это произошло?

— Изначально Аленичев пригласил меня помощником в юношескую сборную. Там мы отработали цикл с 93-м годом — к сожалению, не прошли отборочный этап Евро. Потом вместе играли за ветеранскую команду «Единой России». Ездили по стране с выставочными матчами. И как-то заехали в Тулу. Там на нас собрался полный стадион. В итоге капитан команды Борис Грызлов (экс-руководитель «Единой России» в Госдуме) взял микрофон и пообещал, что в городе будет профессиональный клуб. Мы заинтересовались и прямо в раздевалке все обговорили.

— Шустро.

— Да, договорились, что Дима станет тренером, а я войду в штаб. В «Арсенале» собрались амбициозные люди — не хотели видеть ничего, кроме побед. Губернатор Владимир Груздев помогал — большое ему за это спасибо.

— Тогда вы почти весь «Спартак» в Туле собрали.

— Да, многих ребят заявили на КФК: Филимонова, Парфенова, Титова, Ковтуна, Коновалова, Бесчастных. И потом кучу рекордов по посещаемости поставили. В КФК на нас по 15 тысяч приходило!

— Успели ощутить колорит низших лиг?

— Ездили в автобусах на дальние выезды. Останавливались в чистом поле, доставали массажные столы, котелки. Обедали, общались. Так строилась команда. Когда вышли в РПЛ — отмечания были такие, каких даже в «Спартаке» в годы его чемпионств не было. Нас катали на открытом автобусе по городу: везде люди, музыка. Команду приветствовали, благодарили. Лично мне было безумно приятно, что смогли осчастливить город. Даже слезы наворачивались. С возрастом сентиментальным, видимо, стал.

— А в «Спартаке» какое чемпионство лучше всего запомнили?

— 2000-го года. Нас награждали в Кремле, команду принимал Владимир Путин. Когда официальная часть закончилась и журналисты ушли, мы еще немного посидели и пообщались с президентом. Он спрашивал, чем занимаются футболисты после карьеры. А затем сказал фразу, которую помню до сих пор и старался донести до футболистов, когда работал в «Спартаке»: «Вы, ребята, государственные люди. Вы должны быть в ответе за то, что делаете. Не только на поле, но и в жизни». Репутация — это очень важно. У того «Спартака» она была потрясающей. И посмотрите на нынешний «Спартак» и его репутацию. Слов нет.

«Путин сообщит тебе лично». Как легионер «Спартака» Робсон ждал звонка от президента России

— Конец карьеры у вас получился скомканным — немного поиграли в «Торпедо-Металлург» и в команде под названием «Лукойл».

— В «Торпедо» я провел несколько матчей и на какое-то время стал спортивным директором. Было интересно попробовать себя в новой роли. Потом ушел в страховой бизнес.

— Почему именно туда?

— После всех пережитых травм решил помогать футболистам. У нас, конечно, есть страховые выплаты. Но не как в Европе — там реально заботятся об игроках. Например, Сергей Кирьяков до сих пор получает деньги за травму в Германии. Кроме того, во Франции я мог себя легко застраховать. А здесь не каждая компания согласится сотрудничать с футболистом из-за больших рисков.

— Помогли кому-то?

— Чтобы изменить систему в России, надо подниматься на высокий уровень, стучаться в Минздрав. Мне не удалось.

— Чем еще занимались до Тулы?

— Был соучредителем агентства недвижимости, занимался арендой и продажей.

— Вы же как-то с ветеранами полетели играть в Сирию. Как это было?

— Поездка очень долго откладывалась, потом все-таки полетели. Было очень приятно, что и другие ребята откликнулись — Павлюченко, Алдонин, Юран. Кроме футболистов с нами летали и играли в футбол люди, заслуживающие огромного уважения. До сих пор общаемся. Пользуясь возможностью, передаю всем привет. Хотя были и те, кто отказался. До взлета я, конечно, переживал. А потом уже не было смысла волноваться.

Когда прилетели, поняли — никто не верил, что мы приедем. Планировали сыграть только на базе в Хмеймим, но потом еще поехали к морякам. Нас везли где-то 60 километров в пуленепробиваемой капсуле на базе КАМАЗа — в этот момент старались не выглядывать оттуда.

Приехали — там раскаленный бетонный прямоугольник, на котором нанесена разметка. На солнце около 40 градусов. Желающих сыграть с нами оказалось много — мы провели не одну игру, а две-три игры, потом обратно и еще три матча. А ночью улетели.

— Почему в какой-то момент решили переключиться с профи на любителей?

— После ухода из «Тамбова», где я поработал коммерческим директором, я на какое-то время остался без футбола. Подумал и бросил себе вызов. Этот проект (речь о команде «Луч Тим», прим) мне показался интересным. Плюс здесь встретил единомышленников, которые позволили самому собрать штаб. Со мной работали проверенные люди, которым я доверяю: Аркадий Имреков — сын Олега Имрекова, который играл в «Спартаке» и «Черноморце», Евгений Уткин — тренер вратарей, Сергей Овчинников — чемпион России в составе московского «Локомотива».

— Что происходит в вашей жизни за пределами поля?

— С супругой Ольгой растим дочь Милану. Получаю огромное удовольствие от общения с ней, а, казалось бы, совсем недавно участвовал в родах — пуповину отрезал. Моя старшая дочь от уже замужем. Что бы ни происходило в моей карьере, семья всегда на первом месте. Люблю своих девочек. А всем читателям хотелось бы пожелать здоровья в это непростое время.