«Мечта у меня одна — чтобы славяне снова жили в мире, как раньше». Огненное интервью Юрана

Тигран Арутюнян

Поделиться

Комментарии

Сергей Юран — одна из самых ярких личностей в российском футболе. Он может раздать огня абсолютно в любой ситуации: и на скучной пресс-конференции, и на флеш-интервью с банальными вопросами. К этой яркости Юрана уже давно добавились достойные спортивные результаты — выход с «Химками» в РПЛ, спасение от вылета тех же «Химок» и «Пари НН» (в прошлом сезоне). Автор Sport24 встретился с Сергеем Николаевичем и откровенно поговорил примерно обо всем.

— В этом сезоне вы с «Пари НН» тяжело стартовали, но потом поперло. Когда залезли на шестую строчку, Дмитрий Шнякин запостил на своем канале ключевые статистические показатели команды.
— Я видел. И что?

— По всем пунктам «Пари НН» был на последнем-предпоследнем месте в лиге. Шнякин уверял, что вы взломали РПЛ. Как часто вам говорили, что ваша команда играет в анти-футбол?
— Во-первых, мне интересно откуда Шнякин взял эту статистику. Если что, подсказываю ему, погрешность этих показателей — от 30 до 40%. Я знаю, о чем говорю — мы всю статистику считаем вручную. Кстати, а чего он не продолжил по другим клубам статистику выкладывать?

— Не знаю.
— Видимо, он наш фанат. Я очень рад. Не слушаю этих теоретиков, которые кричат о статистике. У меня есть план — работаю по нему. А эти люди пусть смотрят в турнирную таблицу. Мы пропустили меньше всех наряду с «Краснодаром», а по пропущенным дома так вообще — первые в лиге. Вот и ломается вся статистика. Шнякин же кто? Комментатор?

— Да.
— Вот пусть занимается своим делом, «бла-бла-бла». А статистика — не его сфера. Не нужно лезть туда, в чем не разбираешься.

— Ревностно относитесь к критике от журналистов?
— Стараюсь не обращать на нее внимание. Я с уважением отношусь к журналистам, у них тяжелая работа. Но меня раздражает, когда некоторые пытаются вытянуть какую-то «желтую» фигню. Общение с такими персонажами я сразу прекращаю. Мы же не в цирке находимся.

— Помимо журналистов, в российском футболе есть два человека, которые критикуют абсолютно всех — Мостовой и Шалимов. Но я не видел ни одного плохого слова о вас. Что это? Дружба?
— Я бы не сказал, что мы друзья. Скорее, хорошие знакомые. Наверное, они просто глубже понимают футбол, чем все остальные, которые только критикуют. Игорь сам работал тренером и знает, что такое давать результат в ограниченных финансовых условиях. Сашка тоже футбольный человек. Может, у него получится стать тренером, все-таки в футболе он прошел Крым и рым. Если захочет к нам на стажировку — пожалуйста, пусть приезжает.

— Вы говорили, что через два года будете бороться за чемпионство. Метите в «Спартак»?
— Почему сразу в «Спартак»? Я сейчас главный тренер «Пари НН», а у них есть Абаскаль. Поэтому будет некорректно говорить в этом ключе. А про чемпионство — почему все вдруг сразу решили, что это будет в России?

— Хотите в Европу?
— Почему нет?

— На вас не давит статус тренера-спасателя?
- Конечно, мне хочется большего. Поэтому я и говорю, что у меня есть цель — бороться за чемпионство. И я дойду до нее. Не собираюсь оставаться в амплуа тренера-спасателя навсегда. Я был в суперстрессовых ситуациях, когда приходилось спасать «Химки» и «Нижний». Многие процессы у меня доведены до автоматизма, потому что чаще всего я не имел права на ошибку. Это закаляет и помогает подготовиться к более спокойной работе в команде, с которой будешь бороться за чемпионство.

— Хорошая карьерная стратегия.
— Тренеры, которые вытаскивают команды с последних мест, к сожалению, недооценены широкой общественностью. Все думают, что бороться за первые места труднее, чем вылезать из ямы. Но это не так.

— Давайте немного про трансферы. Один из главных переходов этой зимы — отъезд Севикяна в «Ференцварош». Изначально вы говорили: «Советую Севикяну начать со среднего чемпионата, чтобы оттуда перепрыгнуть уже в топ-лигу»
— Так.

— Но после трансфера в «Ференцварош» ваша риторика изменилась: «Я бы понял, если бы он пошeл в «Краснодар» или ЦСКА, а чемпионат Венгрии, «Ференцварош»… Не знаю». Чемпионат Венгрии разве не отличный трамплин перед топ-лигами?
— Нужно внимательнее читать мои слова. Я изначально говорил, что Эдгару нужно было доиграть сезон в «Пари НН», а потом уже уходить куда хочет — хоть в «Краснодар», хоть в «Ференцварош». Эдгар молодой футболист, я находил к нему индивидуальный подход. После каждого неудачного матча беседовал с ним и успокаивал: «Не пытайся объять необъятное. Все нормально». Я постепенно подводил его к нужному уровню. Но в Европе такого не будет. Не воспользовался шансом — садишься и ждешь следующего. Эдгар талантливый парень, но поспешил на полгода.

— После всей этой ситуации Севикян в будущем сможет оказаться в команде Сергея Юрана?
— Нужно спрашивать у его представителей. Они лучше знают. Эдгар тут совсем не причем. Я с удовольствием его верну. Парень-то он классный — и в быту, и на тренировках.

— Окей, с Эдгаром понятно. А что по трансферам на вход? Этой зимой в «Нижний» приехало десять новых игроков — ни одному из них нет больше 25 лет. Насколько это проблема, с учетом того, что конкуренты подписывают более опытных футболистов?
— Этот вопрос был актуальным еще прошлой весной — тогда в команде было чересчур много молодежи. Когда мы выполнили задачу и остались в РПЛ, я постарался объяснить Глебу Сергеевичу (Никитину — губернатору Нижегородской области, Sport24) — воспитывать молодежь нужно, но на первом месте должен стоять результат.

— Так.
— Сейчас в команде отличный баланс — достаточно молодежи, ребят среднего возраста и опытных футболистов. Эта вертикаль должна работать всегда. Совсем недавно у нас появилась вторая команда. Это хорошая новость: с одной стороны молодежь оттуда может сразу попасть с основную команду, с другой — я смогу остужать некоторых игроков и спускать их играть за дубль. Дуешь щеки и обижаешься, что не играешь — пожалуйста, есть вторая команда. А тут мне нужен здоровый коллектив. В общем, хороший рычажок для меня.

— Карпин рассказывал, что из-за ситуации на Украине у «Ростова» регулярно срываются трансферы. У вас есть такая проблема?
— Врать не буду — да. Этим летом сорвались два португальца. Причем оба парня были согласны перейти к нам, но в последний момент их семьи выступили против. Не помогло даже то, что они знают меня по игре за «Бенфику» и «Порту» и я могу общаться на их родном языке.

— Сейчас один из форвардов «Нижнего» — гвинеец Зе Турбо. Правда, что прошлым летом он приехал на просмотр в команду с лишним весом?
— Да. И жировая масса у него была на критическом уровне.

— Почему тогда его подписали?
— Мы были сжаты в финансах — клуб не мог взять многих игроков, которых я хотел. У нас на примете был классный нападающий из «Боавишты» — за прошлый сезон забил 14-15 мячей (вероятно, речь о Юсуфа Нджи, который летом ушел в «Аль-Мархию» из Катара — Sport24). Летом у него заканчивался контракт — мы могли привезти его бесплатно. Он запросил зарплату в 70 тысяч евро в месяц. По мне — нормальная сумма, с учетом того, что за сам трансфер мы ничего не платим.

— Но?
— Старое руководство клуба даже не захотело обсуждать эту сделку. Мы брали футболистов, натягивая их квалификацию на зарплату, которую может дать клуб. С Зе так и произошло. Но в любом случае, он неплохой парень.

— Он рассказывал, что перед началом сезона вы поспорили на количество голов. А какие условия пари?
— У меня есть собачка породы кли-кай — мини-хаски. Мало того, что она прилично стоит, так еще в России их разводят всего в двух местах — в Подольске и в Крыму. Зе очень любит собак, и я как-то показал ему свою. Он так сильно заулыбался и расчувствовался, что я решил предложить ему спор — если в этом сезоне он забивает десять голов, мы вместе едем в питомник, и я ему покупаю кли-кая. Он прям загорелся. Когда он забил «Крыльям», я пальцами показывал «два», чтобы он не забывал, что ему осталось еще восемь.

— Марадишвили и Кучаев, которых вы арендовали, долго сидели без практики в «Локо» и ЦСКА и, показалось, закисли. Не считаете их сбитыми летчиками?
— Неуместный и бестолковый намек. Несмотря на то, что ребята особо не играли в своих клубах, это уже созревшие игроки, которые голодны до футбола. Я благодарен руководству клуба и губернатору за то, что мы смогли пригласить таких футболистов. Но, естественно, гарантий что они будут играть все матчи с первых минут я не даю. Заслужат своей работой — будут играть. Парням есть что доказывать тем, кто не рассчитывал на них.

— Какая вероятность, что они в «Нижнем» надолго?
— Высокая — надеюсь, так и будет. С Кучаевым мы планируем подписать полноценный контракт в конце сезона, а Марадишвили у нас в аренде на полтора года. Дальше будет видно. Конечно, мне бы хотелось сохранить обоих. С другой стороны, я понимаю их амбиции вернуться в топ-клуб и бороться за трофеи.

— Кажется, реанимирование карьеры футболиста — не самая благодарная работа для тренера: могут быстро уйти на повышение, как только заиграют.
— Я отношусь к этому философски. Тренерство в принципе не благодарное занятие — сегодня тебя восхваляют и осыпают комплиментами, а завтра поносят последними словами. Не зря же есть выражение: «Подписал контракт — готовься к увольнению». Если проследить мою историю на предыдущем месте работы, эта фраза подходит, как никогда.

— Раз уж вы сами затронули эту тему — расскажите вашу версию ухода из «Химок».
— А никакой версии даже нет. Меня просто пригласили в кабинет и сходу задали вопрос: «Как будет расторгаться?». Я не стал задавать вопросов. Меня, кстати, и в четвертый раз звали в «Химки», спустя короткое время после моего ухода.

— Серьезно?
— Да. У нас даже была встреча с Туфаном и Терюшковым. Но я сказал «нет».

— А как люди вообще пытались к вам подобраться после всего?
— Роман Игоревич пригласил меня просто попить кофе, в районе Химок. Потом говорит: «Давай заедем к Туфану, он у себя». Я его прервал: «Скажите прямо — что вы хотите?» — «Туфан хочет поговорить». Ну я понимал, о чем пойдет речь. Мы приехали, поговорили минут десять, они выслушали мой отказ, и я уехал.

— Вы запрещаете своим игрокам ругаться матом. Как к этому пришли?
— Когда мне исполнилось 50 лет, пересмотрел в жизни многие вещи. Заметил, что начал раздражаться, когда кто-то рядом со мной матерится, хотя раньше сам ругался через слово. Сейчас прошу своих игроков не выражаться. На тренировке или в игре ладно уж, эмоции никуда не денешь, но материться в быту они не должны. У меня есть одно слово-паразит, которое иногда проскакивает на пресс-конференциях и флеш-интервью, но я с ним борюсь. Знакомый священник сказал мне, что мат — это большой грех. Поэтому я стараюсь убрать его из своей жизни.

— Штрафовали игроков за мат?
— Пытаюсь все донести до них словами, а не рублем. Запрет на мат касается не только игроков, но и персонала. Если услышу, что ругается врач или массажист, на следующий день они перед всей командой либо танцуют, либо исполняют песню.

— Помогает?
— Если раньше в массажный кабинет невозможно было зайти, то сейчас там все культурно.

— Уровень! А если ваш игрок будет курить? Прибьете?
— Я сам курил во время карьеры, да и сейчас тоже. Все взрослые люди и понимают, что им можно, а что нельзя. Если курение никак не сказывается на игре моего футболиста — пусть курит, ради бога. Главное не в открытую, лучше прятаться где-то за углом. Но, если честно, я не думаю, что кто-то из моих ребят курит. Они — другое поколение. Возможно, балуются кальяном, но и то не факт.

— Предлагаю разобраться в ваших флеш-интервью. Практически всегда ваши восклицания посвящены судейству. Насколько трудно сдерживаться?
— Я прекрасно отношусь к судьям, мы стараемся дружить. Они все люди, и человеческий фактор никто не отменял. Но бывают решения, которые мне абсолютно непонятны. Я всю жизнь играл в футбол, а не в шашки и шахматы — сразу замечаю, когда судья совершает явную ошибку.

— Что в нашем футболе вас волнует так же, как судейство?
— Меня возмущает система осень-весна. Когда мы играли по системе весна-осень, два наших клуба взяли Лигу Европы, а сборная стала третьей на чемпионате Европы. Но почему-то вдруг решили все поменять. Причем продавили осень-весну всего три клуба — «Спартак», ЦСКА и, кажется, «Краснодар».

— Почему весна-осень лучше?
— Потому что летом, когда хорошая погода, нужно играть. А сейчас у нас в это время перерыв. Где логика?

— При этом, при переходе на весна-осень — решающие матчи сезона выпадут на ужасные погодные условия.
— У нас есть города, в которых осенью нормальная погода — Ростов, Краснодар, Сочи, Грозный. Плюс в Петербурге стадион с крышей. Давайте золотой матч и стыковые игры будем проводить там. Это разве невозможно? Да и потом — при системе весна-осень сезон заканчивается в октябре. У нас что, в это время наступают морозы?

— Как правило, нет.
— Конечно, нет. Мы просто ищем отговорки. Еще меня позабавило, что этой зимой в РФС ломали голову, как им провести последние туры в декабре. Но никто почему-то не думал, как футболисты будут готовиться к этим матчам. Я предлагал ребятам из РФС отложить капучино, выйти из-за стекла своей вип-ложи и попробовать хотя бы просто походить по полю в -10, не говорю уже о тренировках.

— Вы начинали играть, когда футбол был намного брутальнее, чем сейчас. Сталкивались с дедовщиной?
— Она была, но шла на пользу. Когда в киевском «Динамо» я приблизился к основе, стал постоянно выходить на замену, головка немножко закружилась. Тогда великие Демьяненко, Баль и Бессонов объяснили мне, что к чему.

— Словесно?
— Леща дали. Ну и сказали, что так себя вести нельзя. Они взяли меня под опеку. И я не остановился на том уровне, а пошел дальше. К сожалению, сейчас молодежь думает: «Пусть сначала меня футбол наградит, а потом я ему отдам всего себя». Из-за этого многие молодые игроки не дорастают до своего максимального уровня. У нас было наоборот.

— Вы попали в «Динамо» из «Зари». Были еще варианты кроме Киева?
— ЦСКА. Хотели забрать меня в армию, но Киев их опередил и спрятал. ЦСКА начал искать меня, но было поздно — я уже принял присягу.

— Как поняли, что вас искали?
— Приезжали два крепких сержанта и капитан из Москвы — обыскивали дом родителей: смотрели на чердаке и в погребе. Им говорили, что я уже в Киеве, но они хотели сами убедиться. Раньше же как забирали: наведывались крепкие ребята, надевали наручники и сразу в Москву — на присягу. Уже потом можешь ехать за вещами.

— Солдаты родителям не угрожали?
— Угрозы были уже в Киеве, когда я засобирался в «Спартак», еще до «Бенфики». Меня вызвали в ЦК КПСС: «Твои родители и брат, кажется, в Луганске живут? Вот и думай».

— О чем?
— Вот и я вышел, ничего не понимаю. Подходит начальник команды Веремеев: «Что-то быстро прошло». Я ответил: «Да они какие-то странные вопросы задавали, где родители живут, брат» — «Ты что, не понял?! Ты хочешь, чтобы у них были проблемы на работе? Нет? Ну тогда какой «Спартак»?»

— Сталкивались с криминалом в 90-е?
— С кем-то из этого мира даже дружили. Тогда это было нормально: с ними общались хоккеисты, футболисты, ребята из шоу-бизнеса. Парни из 90-х уважали футболистов, любили ходить на матчи. Я тоже состоял в приятельских отношениях с ними — и в Киеве, и в Москве. Но не более того.

— Выручали вас по дружбе?
— Как-то пригнал отцу в Луганск «семерку». У меня ее угнали. Пришлось идти к местной братве.

— Решили вопрос?
— Уже через три часа машину привезли. Угонщиков, понятное дело, тоже нашли. Но потом пришлось им все-таки заплатить.

— Угонщикам?
— Да. Мне объяснили: «Парни все-таки делали свою работу, рисковали. Могли быть арестованы. Надо заплатить». Отдал им 500 долларов.

— Извинились хотя бы?
— Сказали, что не узнали меня: «А что ты сам как валенок ее оставил? Мы тебя уже часик вели, катали по Луганску. Ждали, пока ты встанешь где-нибудь подальше от центра». А я на рынок заехал: вернулся, а машины уже нет.

— Первое, с чем ассоциируется «Динамо» Лобановского, кроме побед — безжалостные тренировки.
— Спартачи всегда смеялись: в Киеве год за три шел. Там был конвейер: на «Динамо» работала вся Украина, а Лобановский отбирал крепких игроков, которые еще и немного думать умеют. Тех, кто получал травму, убирали — на их место сразу же приводили других. Нагрузки запредельные. Самое главное — выжить на сборах. Дай нынешнему поколению так потренироваться день-два — закончат с футболом!

— Самое дикое упражнение?
— Тест Купера. Сейчас его делают раз в месяц, чтобы посмотреть на физическое состояние футболистов. А мы бегали Купера два раза за тренировку. Когда доползали до номера, без сил валились на кровать — прямо в тренировочной форме. Так на нас и сохла.

— У Лобановского было много примет. Какая запомнилась вам?
— За 40 минут до игры он требовал, чтобы туалет был свободен. Хочешь, не хочешь — тебя там быть не должно. Он в это время сам заходил туда — не знаю: по-маленькому, по-большому или молился. Помню, однажды Ванька Яремчук нарушил это правило.

— И что?
— Лобановский подходит к двери, дергает, а там закрыто. Проходит две минуты, три — ничего не меняется. Он уже красным от злости стал. И тут Ванька выходит с улыбкой: «Василич, заходите!» Сразу подбежали администраторы: «Ты что, не знаешь, что туда нельзя заходить в это время?! Сейчас пипец будет!» Лобановский тогда действительно он был очень недоволен.

— Вам Лобановский устраивал разносы?
— Лучше бы устраивал.

— В смысле?
— Он просто принимал жесткие решения и все. Однажды на два месяца отправил меня в армию.

— За что?
— Отметили с ребятами восьмое марта и чуть-чуть на тренировку не доехали. При этом я был в команде давно, а два других парня только пришли. Новичкам он давал шанс исправиться. Мне же сказал всего одно слово: «Подумай».

— Что делали в армии?
— Картошку чистил. Еще занимался на тренажерах, играл в дыр-дыр по выходным. Мне вообще повезло, я сдружился с каптерщиком, грузином. Он любил футбол, поэтому у меня всегда были тушеночка, конфетки и чай.

— Простые солдаты не злились из-за вашего особого положения?
— Я к тому моменту в армии числился уже полтора года. Так что был дедушкой — немного гонял молодых.

— Чем закончилась такая «служба»?
— Меня хотели отправить во внутренние войска в Киеве. Начал немного паниковать. Пришлось просить Демьяненко и Беланова, чтобы подошли к Лобановскому и попросили за меня. Слава богу договорились — еще и на поруки меня взяли.

— Почему из «Динамо» вы ушли именно в «Бенфику»?
— Тогда игроков не спрашивали. Вообще, у меня еще был вариант с «Ливерпулем». Там как раз Иан Раш заканчивал — хотели взять на его место. Но буквально за два дня все переиграли: «Бенфика» предложила больше денег.

— Расстроились?
— Я тогда вообще не понимал, что и как. Приехал в Португалию в прострации. Даже после подписания контракта не верил, что произошло. Только потом осознал.

— Голова не закружилась после СССР?
— От всего изобилия, которое я там увидел, плюс от переполненных трибун на стадионах, меня, конечно, шарахнуло. Было непривычно, что тренировки всего полтора часа и что в городе очень часто узнают. Куда в ресторан не придешь, если хозяин фанат «Бенфики», денег с тебя не возьмет. Хоть с ротой солдат приди! А если ему еще футболку подаришь — так вообще! Я даже Васе Кулькову, с которым мы вместе переходили, говорил: «Смотри, мы стремились к коммунизму в СССР, а попали в него в Португалии».

— Что еще удивляло?
— Свобода. Когда мы заезжали в отель перед игрой, Руй Кошта, Паулу Соуза, Свен-Горан Эрикссон и президент клуба собирались в лобби — сидели, играли в карты и курили. Я долго не мог к этому привыкнуть.

— Почему игрокам так много позволяли?
— Профессионализм. В Португалии я осознал, что это такое. Если понимаешь, что сигареты не мешают тебе играть, то почему бы не курить? В СССР нас на базу завозили — мы потренировались и все. А там поработал полтора часа: чувствуешь, что надо еще потренироваться — идешь дополнительно занимаешься. В «Бенфике» было где-то пять тренеров узкой направленности — по физподготовке, растяжке…

— Одноклубники вас тепло встретили?
— Не все. Некоторые считали, что мы с Васей занимаем чье-то место. Бывало, что на тренировках не пасовали. В раздевалке чувствовалось напряжение. В первое время, как и в любом коллективе, нужно было поставить себя. Естественно, случались стычки. Это нормальное явление. Тогда Эрикссон пригласил меня побеседовать: «Я все вижу, Сергей. Но ни твою, ни их сторону принять не могу. Выживешь — хорошо. Не выживешь — ничего не поделать».

— С кем была самая жесткая заруба?
— С центральным защитником Карлосом Мозером. На тренировках мы грубо играли друг против друга, а в раздевалке однажды дошло до кулаков.

— Кто кого?
— Он растерялся после моего удара. Не ожидал, думал, будет словесная перепалка, потолкаемся и все. А как до конкретики дошло… На словах они одни, а на деле совсем другие.

— Чему вас научил Эриксссон?
— Человеческим отношениям — тренер-игрок. У нас тренеры не общались с футболистами, а с ним мы могли вместе попить кофе, поговорить о жизни.

— С Артуром Жорже, который пришел после шведа, такие отношения выстроить не удалось?
— Он говорил, что «русские» ему не нужны. Поэтому мы и перешли в «Порту» Бобби Робсона.

— Как на это отреагировали в Португалии? Это же как из «Спартака» в ЦСКА уйти.
— В Португалии был взрыв, потому что там такое недопустимо. Но к нам болельщики отнеслись хорошо. Помню, мы сыграли с «Бенфикой» вничью (1:1): я забил, а потом получил вторую желтую. Когда уходил с поля, фанаты «Бенфики» стоя мне аплодировали. Жозе Моуринью тогда охренел: «Сергей, я никогда такого не видел и, наверное, не увижу. Это что-то из области фантастики».

— Чем, кстати, запомнился Моуринью? Уже тогда был с амбициями?
— Тогда ими и не пахло. Жозе был переводчиком Бобби Робсона, связующим звеном между ним и футболистами, отвечал за микроклимат. Еще с нами в восстановительных тренировках участвовал, заходил в квадрат. Очень позитивный, всегда с шутками-прибаутками.

— Как он в квадрате?
— Мы шутили, что с футболом Моуринью на «вы». Он немножко злился.

— Правда, что вы ему пинка отвесили?
— Это было шутя.

— После «Порту» у вас был «Спартак», а потом вдруг — английский «Милуолл».
— Благодаря этому переходу у меня появились двое сыновей и прекрасная жена.

— Как с ней познакомились?
— Это было еще в Португалии. Руй Кошта однажды привез на базу газету, в которой было написано, что в город приезжает русский ансамбль. Я спросил, где они будут выступать, и вечером поехал. После мероприятия пригласил весь ансамбль на ужин в ресторан — там с Людмилой и познакомились. Она была танцовщицей — потом вместе с ансамблем уехала на постоянку в Англию. Там у нас начался конфетно-букетный период.

— Почему перешли именно в «Миллуолл» — клуб первого дивизиона?
— От них было конкретное предложение. Меня с Кульковым взяли при тренере Мике Маккарти. Но потом его пригласили тренировать сборную Ирландии. При новом тренере команда покатилась вниз.

— Фанаты «Миллуолла» считаются одними из самых буйных. Сталкивались с их агрессией?
— Они почти все были бритоголовыми — как я понял, с расистским уклоном. В одном из матчей у меня была стычка с темнокожим соперником. После этого наши болельщики еще четыре матча признавали меня лучшим футболистом. Я невыразительно играл, но они все равно были довольны.

— Как часто бываете в родном Луганске?
— Перед каждым Новым годом. Это уже традиция. У меня там старший брат, племянница. Еще в Луганске похоронены мои родители и многие друзья, которые погибли во время СВО. Когда приезжаю, всегда захожу к ним на кладбище.

— Как добираетесь до города?
- Еду на поезде до Каменск-Шахтинского. Там меня встречают и везут 130 километров на машине до Луганска.

— Когда за эти два года было страшнее всего за родных там?
— Когда все только началось — в феврале–марте 2022-го. По городу были частые прилеты. Мама тогда еще была жива, ей приходилось сидеть в погребе. Хорошо, когда играл, купил брату дом рядом с родительским. Курицу поймает, зарежет, сварит бульон — занесет маме в погреб. Страшное время. Друг, чтобы со мной созвониться, каждый вечер доходил до окраины города, где ловила единственная вышка. Я у него постоянно спрашивал: «Были прилеты по Молодежному кварталу?» Там у меня брат с мамой.

— В каком состоянии город сейчас?
— Лучше, чем два года назад. Тогда это был город-призрак. А сейчас начали строить дороги, восстанавливать здания, кафе. Жизнь в Луганск возвращается. Спасибо Собянину, что взял шефство над городом.

— Про вашу семью — вы с супругой Людмилой вместе уже больше 30 лет. В чем секрет таких долгих отношений?
— Химия в характере. Людмила меня всего изучила, давно знает, на что я и как реагирую. Наши крепкие отношения — во многом ее заслуга. Она часто мне уступает, сглаживает углы, зная, как сильно я сгораю на работе. Благодаря ей я уверен, что дома у нас всегда все в порядке.

— У вас, как вы уже упомянули, два сына. Старший — Артем — даже играл у вас в «Химках». Как у него дела?
— Все хорошо. Сейчас он в солигорском «Шахтере», играет. У нас в обществе почему-то очень много завистников. Когда он был в «Химках», только ленивый не писал, что его пропихнул папа. Но почему-то никто не упомянул, что он полностью прошел академию ЦСКА. После выпуска я его обкатал у себя в «Зорком» во Второй лиге. А в «Химках» он и без меня свои минуты получал. Люди многое не видят. Если бы я его позвал к себе в «Нижний» — ох, сколько бы шуму было опять!

— Ну вы же понимаете, что кумовство — больная тема для России.
— Кумовство — это когда человек в футболе зеро, но все равно играет. Но я же не клоун, чтобы брать себе плохого футболиста. Когда за «Порту» выходит сын главного тренера, стадион аплодирует. Когда в Италии на поле появляется сын Мальдини, все кричат, восхищаются. Люди знают понятие «преемственность» и очень ценят его. А у нас… Сын Юрана — нулевой футболист, сыновья Черчесова и Тихонова — тоже. Повезло, что Денис Черышев в Испании всю жизнь играл, а то тут бы его тоже приговорили.

— Ваш младший сын Роман — тоже футболист?
— Да, играет в «Зорком». Тоже занимался в школе ЦСКА. Но в 7 лет услышал, как родители его одноклубников перешептываются: «Юран — никакущий. У него только скорость». После этого его зажало, настоящая детская травма. Жена на следующий день повезла его на тренировку и не смогла вытащить из машины. Я через некоторое время тоже попытался — ни в какую. Плакал, кричал: «Нет, пожалуйста, я не хочу». Решил дать ему время выдохнуть, прийти в себя.

— И как?
— Через год сам ко мне пришел: «Пап, чего-то хочется в футбол поиграть». Начал заниматься в «Зорком», и вот сейчас у него уже выпускной год.

— Не трудно находить общий язык с 17-летним подростком?
— Нет, нормально. Мы любим вместе проводить время — баня, охота, рыбалка. Этой зимой вместе ездили в Луганск. Если старший больше похож на Людмилу, интеллигентный, то этот — чистый хохол (смеется). Наглый, активный.

— Какая у вас мечта?
— Мечта у меня одна — чтобы славяне снова жили в мире, как раньше. Украинцы, не считая этих нациков, очень хлебосольный народ. Мне тяжело видеть, как нормальных ребят оттуда гонят на фронт. Хочется, чтобы это все скорее кончилось.

Еще больше эксклюзивных интервью на Sport24:

«Газзаеву принесли блок «Мальборо»: «Валер, начни курить снова». Интервью легенды ЦСКА и тренера «Динамо» Гусева

«Фанаты орали: «Вы играете как девочки! Если так продолжится, переломаем вам ноги!» Интервью легионера «Локомотива»

«Дагестанец спросил: «Ты че так одет?» Черчесов, Федотов, лудомания: интервью футболиста-мема Полуяхтова