«Падать всегда больно. Я был зол». Интервью Подколзина — о сезоне в Америке, новом контракте и возвращении в НХЛ

Дарья Тубольцева

Поделиться

Комментарии

Для Василия Подколзина сезон сложился неоднозначно. Еще в тренировочном лагере российского нападающего отправили в АХЛ и не поднимали в «Ванкувер» до марта. Однако концовку регулярного чемпионата он провел в НХЛ, а перед стартом плей-офф подписал новое соглашение с «Кэнакс» — на 2 года с зарплатой в $1 млн. В прошедшем сезоне Василий провел 44 матча в АХЛ, в которых набрал 28 (15+13) очков и 19 игр в НХЛ, 2 (0+2) очка, в плей-офф провел две игры за «Ванкувер». В интервью Sport24 22-летний форвард рассказал:

• как рождение дочери изменило его жизнь;
• почему переговоры о новом контракте шли только 3 дня;
• как он оценивает выступление «Ванкувера» в плей-офф;
• что подумал, когда получил вызов в НХЛ в марте;
• как он воспринял отправку в АХЛ;
• чем плей-офф НХЛ отличается от регулярного чемпионата;
• какие плюсы и минусы жизни в Ванкувере.

— Вы сказали, что до конца мая будете в Ванкувере (разговор состоялся во вторник, 28 мая — прим. ред.). Куда потом?

— Летим домой в Россию. Сейчас собираем вещи. Сезон закончился 20 мая, мы на два дня слетали в Лос-Анджелес к Гавриковым и вот вернулись на пару дней.

— Сколько вам до дома добираться?

— На самом деле недолго. У нас только одна пересадка в Стамбуле, она короткая, всего три часа. В итоге путь до Москвы займет 19 часов. По нынешним временам это вообще отлично.

— Какой план на межсезонье?

— На шесть-семь недель мы летим в Россию. Бабушки не видели дочку Алису. Хочу провести как можно больше времени с семьей. А так с 5 июня обратно в зал. В «Ванкувере» сказали, что надо отдохнуть две недели и обратно за работу. В конце июля полетим в Америку, сделаем рабочие визы на новый контракт, а потом в Ванкувер. Кататься начну в России, а в августе уже буду заниматься в Канаде.

— А как же отдых на море?

— Нам сказали, что через две недели, если нет травм, надо начинать тренироваться вне зависимости от того, где находитесь. Первый цикл втягивающий, без весов, просто резинки, велосипед, тренировки на мобильность. А с июля уже будет тяжелая работа.

— В «Ванкувере» прописывают планы подготовки? Обычно же в НХЛ игроки самостоятельно занимаются этим.

— Нам дают рекомендации. Меня спросили, где я буду готовиться. Сказал, что начну в России. Так в клубе попросили номер моего тренера по физподготовке, они с ним устроят зум-звонок, чтобы обсудить, над чем мне надо работать.

— Вы закончили сезон 20 мая, чем занимались после этого?

— Отдыхал. У нас было два командных мероприятия после сезона: в гольф ездили играть, на командный ужин ходили. Потом улетели с семьей в Лос-Анджелес. Пока по хоккею не соскучился.

— Вы прошлым летом не возвращались в Россию из-за рождения дочери?

— Да, жена была беременной, ей уже нельзя было летать. Мы провели все лето в Ванкувере, я с 25 мая в зал пошел.

— Рождение дочери кардинальным образом поменяло жизнь?

— Да, времяпровождение поменялось. Все дела теперь заранее планируем. Рождение ребенка — это очень здорово, лучшее, что я мог сделать в жизни, уже сделал. Дочь быстро растет, наслаждаемся временем с ней. Как только ребенок родился, то сразу время быстро побежало. Я даже не заметил, как прошел этот сезон, хотя он был тяжелым.

— По ходу сезона успевали восстанавливаться с маленькими ребенком?

— Я съехал в другую комнату и нормально спал. Так что все было хорошо.

— Когда играли в АХЛ, вы не переезжали?

— Я не переезжал. Дочери нужно было ставить прививки, ходить по врачам, а все здесь, в Ванкувере. Да и здесь помощь была, за три года в городе обжились знакомствами. Если жене Саше куда-то надо выйти, то с ребенком могут посидеть. Я сразу сказал, что не буду переезжать в Эбботсфорд, просто ездил туда-сюда, в дни игр оставался там в отеле.

— Долго ехать?

— Нет. Утром минут 45. Если сбор в 9 утра, то я выезжал в 7, пока позвонил родителям, поговорил, уже добрался. И дорога там хорошая.

— Перед стартом плей-офф вы продлили контракт с «Ванкувером» на два года. Как долго шли переговоры?

— Три дня. Я вообще удивился, что мне предложили контракт. Весь сезон были слухи об обмене, я даже думал, что меня в марте подняли в основную команду только для того, чтобы выгоднее обменять. Но я хорошо начал играть. Хотя, блин, очки почему-то постоянно мимо меня пролетали, но я играл нормально, главному понравилось. Он сказал: «Ты сделал большой шаг в игре». Перед плей-офф, когда мы были в Виннипеге, мне позвонил агент. Когда звонят агенты, то я уже ничего хорошего не жду, думал, что отправляют в АХЛ. А тут говорят: «С тобой хотят поговорить по новому контракту». В «Ванкувере» спросили, хочу я один год или два. Я сказал: «Давайте, конечно, два». По сумме мы договорились быстро.

— Почему захотели два года, а не один?

— На момент, когда у меня закончится двухлетний контракт, мне будет еще 24 года. То есть возраст позволяет. Задоров мне сначала сказал, чтоб подписывал на один сезон, а потом, когда я ему сказал, что закончится соглашение в 24 года, то согласился, что двухлетний — нормальный вариант. Контракт дает понимание, что следующие два года буду здесь, понятно, что все что угодно может произойти, но все равно можно будет выдохнуть в плане быта. Последние два года были непростыми, постоянно меня то спускали, то поднимали. Хотелось спокойствия.

— Но ведь односторонний характер контракта не гарантирует вам место в основе.

— Да, это я, конечно, понимаю. Нормально к этому отношусь. В клубе дали понять, что довольны мной, говорят: «Мы видим, что ты много работаешь, все нормально».

— Вы рассматривали вариант возвращения в Россию по ходу сезона?

— Нет.

— Какие-либо контакты со СКА в эти три года были?

— Нет, ни разу со мной не связывались.

— Какие ощущения остались от плей-офф? Вроде бы прыгнули выше головы, или же есть разочарование от вылета?

— Считаю, что мы заслужили побольше. Я первый раунд вообще не играл, во втором вышел только в двух матчах. Первое, о чем нужно сказать, так это то, что я просто офигел от атмосферы. Когда впервые вышел в плей-офф, было чувство, как перед первой игрой в НХЛ. В плей-офф все совсем по-другому. Теперь вообще не хочется уходить в отпуск в середине апреля. Считаю, что мы играли лучше. По ходу плей-офф понял, почему в этом сезоне у «Ванкувера» все сложилось.

— Почему?

— Мне кажется, потому что у нас первое и четвертое звено делало одну и ту же работу. Посмотрите на «Эдмонтон». У них команда строится вокруг двух человек. А у нас не важно, в каком ты звене, ты делаешь то же самое. «Каролина» так же играет, и, считаю, незаслуженно вылетела так рано. Эта система помогла нам добиться хороших результатов в регулярке.

— Расскажите об Артуре Шилове, это ведь невероятная история, когда третий вратарь так здорово себя проявил в плей-офф.

— Он молодей! Артур в системе давно, приехал на год раньше меня, знает тренера Йэна Кларка давно, они друг друга отлично понимают. Шилов тащил команду, он очень уверенный и спокойный. Мы с ним хорошо общались, он говорит по-русски. Тут вообще много русскоговорящих в этом году.

— Никита Задоров невероятно ярко провел плей-офф. В команде играл большую роль?

— Да, безусловно. Задор свою уверенность передавал другим. Я не могу назвать нас большими друзьями, но знаю, что если его попрошу помочь, то он сразу все сделает. Так же это и на льду. Он постоянно что-то подсказывает. Никита хорошо говорит по-английски, в раздевалке много говорит. Где-то он чересчур уверен, но ему это идет только в плюс. И он был одним из ключевых игроков в плей-офф.

— С кем из русскоговорящих ребят больше всего общаетесь?

— Наверное, с Михеевым. Задоров у нас «эмирекенец», с нами на ужины особо не ходит. Точнее, не так. Он ходит на ужины со всеми, не только с русскими, но и с иностранцами. Общаюсь с Артуром, а также вратарем Никитой Толопило, он был третьим голкипером в плей-офф после того, как Демко травмировался. Тедди Блюгер говорит по-русски, с ним тоже общались.

— На Михеева свалилось много критики за 0 очков в плей-офф. Как Илья держится?

— Нормально. Он взрослый хоккеист, относится к этому, как к очередному испытанию. Мне нравится его стиль игры, я понимаю, почему вот так. Наверное, у меня такая же проблема, как у него. Думаю, Илья со всем справится. Если ты не забиваешь, значит, надо делать какую-то другую работу, он ее и делал. Думаю, он не сильно обращает внимание на критику в медиа.

— Несмотря на то, что у вас мало очков, болельщики и журналисты в сети вас почти не критикуют. Это утешает?

— Даже не знаю. Еще в прошлом сезоне я удалил твиттер. Когда меня в первый раз спустили в АХЛ, решил им больше не пользоваться. Это было лучшим решением. Папа все читает. Когда мы разговариваем, он говорит, что и где пишут. Что касается слов поддержи, то спасибо болельщикам за них. Наверное, они видят мою работу, искренность.

— После тренировочного лагеря вас отправили в АХЛ и не поднимали до марта. Было депрессивное настроение?

— К сожалению, да. Я не ожидал. Когда ты проводишь столько времени в НХЛ… Падать всегда больно. В лагере я катался с Миллером и Бэсером в первом звене. И все было нормально, мне первые три дня говорили, что все отлично. Потом пару игр, и меня спустили. Было тяжело. Потом я понял, что есть два пути: либо ехать в Россию, либо закуситься и бороться за место в основе, пока мне позволяет возраст. Мне очень помог главный тренер фарм-клуба Джереми Коллитон. В самые тяжелые моменты он искал для меня новые челленджи, много со мной общался, мы смотрели много видео, он показывал мне мои смены в НХЛ и АХЛ. Мной действительно много занимались. Это потихоньку давало свои плоды. Когда тебе становится без разницы, то в этот момент все начинает получаться. Вот такой парадокс. Понял, что надо играть, показывать, что в клубе сделали ошибку, что меня спустили. В «Ванкувере» мне говорили, что все будет нормально, part of development (этап развития — в переводе с англ.) Но, конечно, для меня это было непонятно. Я был зол. По итогу эту злость я направил в правильное русло.

— С Сергеем Гончаром много по работе пересекались?

— Он с русскими достаточно тесно общается. В регулярном чемпионате он был две недели с командой, и две недели нет. В плей-офф уже был постоянно с нами. Я, как молодой, пораньше приходил на тренировки, после них оставался, мы часто работали над деталями.

— Рик Токкет — жесткий тренер?

— Не сказал бы, что он жесткий тренер. Игровое время у него нужно заслужить. Он может пихнуть, может наругаться, но это больше для зарядки ребят. Токкет уделяет много внимания деталям, к примеру, как правильно клюшку положить, когда идешь в прессинг.

— Какие функции были у вашего звена?

— Как я и говорил в начале, у нас все звенья действуют по одной системе. Но просто первые два звена играют больше. Нам важно было попробовать что-то создать в нападении, заработать вбрасывание, а если мы забьем, то вообще короли. В первую очередь, от нашей тройки требовали ответственной игры.

— Нет ли у вас страха, что вы закрепитесь в роли чеккера и в дальнейшем будет сложно выбираться наверх?

— У Токкета попасть из четвертого звена во второе довольно просто. Бывает, что ты два периода отыграл в четвертом, а на третий тебя переводят к Петтерссону. Когда я подписывал контракт, мне сказали, что на меня рассчитывают не как на игрока четвертого звена. Они хотят, чтобы я играл во втором. Я сделаю все возможное от себя, чтобы там быть. Поблагодарил менеджмент за контракт. Для меня это было лучшее, что я мог подписать с таким сезоном.

— В чем вы прибавили за три года в Канаде?

— Я научился терпеть, относиться к ошибкам спокойнее. Раньше ошибка была концом света. И еще работа. Считаю, что всегда работал. Но в Канаде понял, что работа не всегда сразу оплачивается. Это процесс. И останавливаться никогда нельзя. Раньше смотрел на своих сверстников, Кофилда, Хьюза, Зеграса, Лафреньера, против кого по своему году играл. И спрашивал постоянно у тренеров: «Почему у них вот так идут дела в НХЛ, а у меня вот так?». Со временем начинаешь понимать, что у всех свой путь. Преодолеть это сложнее всего. Кто-то в моем возрасте вообще играет в Ист-Косте. Так что Васе Подколзину грех жаловаться на карьеру.

— К жизни в Канаде полностью адаптировались?

— Да, но мы с женой везунчики, избалованы Ванкувером. У нас тут есть прекрасные рестораны, много русских ребят, которые нам помогают, у Саши много русскоговорящих подруг и знакомых. В команде есть русские, жена Михеева или Задорова всегда помогут, подскажут. Неизвестно, что было бы, если бы мы были в другом месте. Понятно, что это не Россия, что здесь все по-другому. Россия всегда останется домом, несмотря ни на что. Мы все равно в Ванкувере в гостях, мы сюда приезжаем, потому что работаем тут.

— Город во время плей-офф реально жил только хоккеем?

— Бешеная атмосфера. Я не мог на улицу выйти. В два часа дня у людей уже вечеринка перед игрой. Куда ни придешь, тебя везде узнают, приветствуют. Люди просто с ума сходят. Когда я вышел на первую игру, то просто офигел от стадиона. Мне трудно представить, что где-то может быть так же. В Ванкувере все ходят в майках, даже если не игровой день. Бары битком, на арене аншлаг, причем цены на билеты огромные.

— Все еще живете рядом с ареной?

— Да, пока это самый удобный вариант. Может быть, на следующий сезон найдем что-то побольше. Цены на недвижимость здесь очень высокие, самые высокие в Канаде. Только с Калифорнией, с Лос-Анджелесом можно сравнить. Тут налоги большие. Жизнь здесь тоже дорогая, но мы выигрываем по сравнению с Америкой в том плане, что получаем зарплату в американских долларах, а живем по канадским.

— Было ощутимо, когда вас спускали в АХЛ?

— Да, ощутимо. Мне повезло, что я полтора сезона провел в НХЛ. Жить только на зарплату АХЛ не хотелось бы.