«Почему Панарин ходит с кнопочным телефоном? Даже я в 17 лет знаю, что телефон — зло». Интервью вундеркинда Силаева
Антон Силаев всего за несколько месяцев выиграл Кубок Харламова с «Чайкой», первым из игроков 2006 г. р. дебютировал в КХЛ и ворвался в преддрафтовые рейтинги НХЛ. 17-летний защитник закрепился в основном составе «Торпедо» и был признан лучшим новичком сентября во всей лиге. Sport24 поговорил с нижегородским вундеркиндом, о потенциале которого уже вовсю говорят в Северной Америке.
— Вы недавно проехали с «Торпедо» восьмиматчевый выезд, в том числе съездив на Дальний Восток. Это самый тяжелый период в карьере на данный момент?
— Наверное, да. После матча с «Ак Барсом», когда забросил первую шайбу, тоже было непросто. Я тогда потратил много эмоций, эмоциональный спад небольшой произошел. Потом поговорил с Игорем Николаевичем, наверное, 30-40 минут. Говорю: «Игорь Николаевич, вот такая-такая проблема у меня, не могу собраться, не получается». Поговорили с ним, все обсудили, он мне дал советы, после чего я улучшил свою игру. Дай бог, чтобы так было и продолжалось.
— На что акцент сделал Ларионов, какие давал советы?
— Акцент сделал на то, что когда ты приходишь в ледовый дворец, у тебя все мысли должны быть об игре. Но когда ты вышел за пределы ледового дворца, ты должен не думать о хоккее. Потому что, если думать об игре и за пределами арены, то, можно просто сойти с ума, и ничего не будет получаться.
— У вас эта шайба «Ак Барсу» вызвала какую-то эйфорию? Повлияло обсуждение со всех сторон?
— Скорее всего, да, из-за обсуждения, потому что как-то нахлынуло много прессы. Можно сказать, из-за неопытности моей возникла такая реакция.
— Если смотреть на динамику вашего игрового времени по сезону, то стартовали вы с 19-20 минут, а последнее время играете меньше 15, иногда даже 13. Понимаете, с чем это связано?
— Думаю, тренерский штаб все понимает. 20 минут играть в 17 лет, это, конечно, много. Нагрузка идет большая на организм. Из-за этого немножко мне сбавили нагрузку до 15 минут, и, соответственно, начали играть в 7 защитников. У них есть свой план, которым они идут, и знают, что делать, поэтому все будет хорошо.
— Вы — молодой игрок, и, наверное, эмоции не до конца еще сдерживаете. Нет такого, что вам дают меньше времени, а вы, поучаствовав вкус большого хоккея, рветесь на лед?
— Каждый молодой игрок, когда ты играешь 20 минут, а потом сидишь на скамейке и играешь уже 15, потом думаешь «а с чем связано, а как, почему?» Потом уже сам понимаешь, что все будет хорошо. Тренерский штаб хочет сделать для меня лучше, чтобы я прошел весь сезон примерно ровно и рос с каждой игрой, приобретал разный опыт.
— Если мы представим, что вас за набором практики или из-за того, что тренер недоволен чем-то, отправят в МХЛ, как вы к этому отнесетесь?
— Конечно, будет неприятно, но я готов это воспринять спокойно. Почему я должен реагировать плохо? Это, конечно, неприятно, но если отправили в МХЛ, значит есть над чем работать, есть что доказывать.
— Мы видим, как много в основе «Торпедо» молодых игроков, которые прошли через «Чайку». Летом на сборах было то ли 6, то ли 7 игроков, включая вас. С чем вы связываете то, что игроки молодежки довольно комфортно и плавно переходят на новый уровень?
— У нас в «Чайке», как и в прошлом сезоне, мы стараемся равняться на первую команду. Потому что у нас есть система. Вертикаль, исходя из которой и школа старается играть в такой же хоккей: быстрый и комбинационный. В МХЛ в прошлом сезоне мы примерно те же самые упражнения делали, что и в КХЛ. В прошлом сезоне меня привлекали к тренировкам основы. Правда, с неиграющим составом, но все равно периодически видел, что делают ребята, как делают. В итоге все, кто летом привлекался на сборы, сейчас на карандаше, каждому в любой момент могут дать шанс дебютировать в КХЛ.
— Как случился тот самый первый вызов в основной состав «Торпедо»?
— Мы сыграли с «Сибирскими Снайперами». Так получилось, что сыграл как-то не очень, не пошла игра. И мне вечером, в тот же день, позвонил администратор команды и говорит: «завтра у тебя в девять часов отъезд на тренировку с КХЛ». Первым делом я позвонил маме. Я к этому отнесся очень серьезно. Эмоции переполняли, даже не спал эту ночь. Помню тот день хорошо, потому что буря эмоций и классная атмосфера. Я с одиннадцати лет в Нижнем, и с восьми лет в системе «Торпедо». Каждый раз, когда ты смотришь на эту раздевалку и понимаешь, что ты в ней, эмоциями только наслаждаешься.
— Какое у вас было первое впечатление от знакомства с Ларионовым?
— Так получилось, что в тот день как такого знакомства не произошло. Отдельно мы не разговаривали. Я был в предвкушении того, что сейчас какой-то долгий разговор состоится, но ничего такого не было. Я приехал, нас посадили в раздевалке, сказали, что вот ты здесь сидишь., Игорь Николаевич заходит, и как принято у нас в команде, каждый здоровается с каждым. Тренерский штаб не является исключением. Игорь Николаевич спрашивает «А ты кто?». Я говорю, что Силаев. «А, эмхаэловский. Ну давай-давай, готовься к тренировке, молодчик», — подбодрил Ларионов. Сходил в зал, вышел на лед, тренировка пришла, правда, с неиграющим составом, но все же это колоссальный опыт.
— Вы начинали предсезонный сбор в составе «Чайки». В ее штабе с этого сезона работает Дмитрий Федоров, бывший комментатор и ТВ-ведущий. Он отличается нестандартным мышлением, своим подходом. Что запомнилось из общения с ним?
— С Дмитрием Юрьевичем у меня диалог был несколько раз. Это был очень хороший диалог. Могу сказать, что Федоров любит поговорить, грамотно поговорить, и это, конечно, тоже дает опыт с общением с таким человеком. Он отвечает в «Чайке» за нападающих. Помню, что он начал работать с центральными нападающими над вбрасываниями. Может быть, он не очень классно катается, но он хотя бы пытается что-то донести до ребят, чтобы у них получалось. И хорошо, что когда он зашел в команду, то она его приняла. Он поставил себя в коллективе — это очень круто. Дмитрий Юрьевич сейчас чувствует себя хорошо в команде. За месяц работы я понял, что есть большая перспектива у этого человека.
— По вашему мнению, какие качества должны быть у не игравшего в хоккей человека, чтобы команда его приняла?
— Хороший вопрос, сложно сказать, ведь каждая команда разная. В нашем случае, вот, возьмем Дмитрия Юрьевича. Он добрый и общительный, везде что-то подскажет, поможет, со всеми идет на контакт. Думаю, это главные качества тренера в коллективе.
— Как Ларионов доносит свои мысли до игроков? Как передает эмоции?
— Игорь Николаевич сам по себе очень сдержанный человек, правильный и воспитанный. Он мне просто сразу дал понять в начале сезона, что если ты хочешь играть здесь, ты будешь играть здесь. Если ты так же будешь работать, то ты будешь играть здесь. Если ты не будешь работать, то, соответственно, ты будешь играть в МХЛ. Просто дал понять, что это взрослая команда, которая требует результат. У нас цель — Кубка Гагарина. Если увидят, что ты шаляй-валяй, ты не будешь играть. Вот и все.
— Алексей Кручинин интеллигентный капитан, как Ларионов тренер, или он может где-то так пройтись по игре команды, напихать кому-то?
— Интеллигентный человек, воспитанный. Такой же он и капитан.
— А какой вы капитан? Вам ведь даже в сборной доверяли нашивку.
— Поначалу может сковывало, но через 2-3 игры в этом статусе уже спокойно, приходит уверенность. Просто я беру на себя роль лидера и не боюсь ее. Если тебе дают нашивку, значит тебе доверяют, ты должен это доверие оправдать. Вот в МХЛ я к капитанству в 16 лет был немного не готов, все-таки рядом не только сверстники, но и старшие ребята.
— Вы привлекались к тренировкам «Торпедо» еще в прошлом сезоне, но когда поняли, что готовы играть в КХЛ?
— Наверное, с финала МХЛ. Я понял, что могу. Игры у нас были очень взрослые и по накалу страстей, и по опыту. Я бы финал сравнил с игрой против «Ак Барса» в этом сезоне. На предсезонке КХЛ, конечно, я понимал, что могу играть на этом уровне, но контрольные игры — не тоже самое, что официальные.
— К вам на помощь в «Чайку» на решающие матчи Кубка Харламова командировали Богдана Конюшкова. Стал ли он для вас своего рода термометром того, каким должен быть защитник в КХЛ?
— Безусловно. Потому что, когда Богдан пришел к нам в первую тренировку, я в третьей паре играл. Потом прихожу на тренировку, вижу состав, а я с Конюшковым в первой паре! Я вообще в шоке был, серьезно. Не ожидал. Мы с ним договорились как будем играть, он мне подсказывал: «не торопись, придержи шайбу, не отбрасывайся». Весь финал отыграли вместе. И если взять мои игры до этого и после, то разница видна.
— Одна игра шла за три?
— Определенно. Когда с Богданом играешь, то знаешь: если отдам пас, то он будет открыт. А он знает, что я буду открыт. Конюшков объяснил, что требует Игорь Николаевич и весь тренерский штаб. Это мне помогло.
— Сейчас вы с Богданом выходите в разных спецбригадах большинства. Есть ли какое-то внутреннее соперничество, конкуренция?
— Думаю, нет никакого такого соперничества. Мы играем в одной команде. Он старше меня на 4 года. Я играю в свою игру, у Богдана другой стиль. Не думаю, что нас целесообразно сравнивать. Я более оборонительный защитник. Да, могу подключиться к атаке, поддержать, но все равно моя стихия — это оборона и силовая игра. Потому что я считаю, что защитник, прежде всего, должен грамотно играть в обороне. Меня к этому с детства приучили. Но сейчас стараюсь играть более разнообразно, развивать атакующие навыки.
— То есть до попадания в основу «Торпедо» у вас больше крен в оборону?
— Да. Потому что все понимают, что в России защитники — это оборона. В НХЛ немного иначе. Сейчас я чаще подключаюсь к атакам, появилась жажда очков.
— Я слышал, что у уже бывшего тренера «Торпедо» по защитникам Андрея Козырева были некоторые догмы. Он не приветствовал блокшоты, не особо любил силовые приемы ради силовых приемов. Больше акцент делал на игре клюшкой. Как сейчас с этим в «Торпедо»?
— Да, я тоже слышал, что Андрей Леонидович делал акцент на игре клюшкой. Но я лично с ним не работал, буквально пару тренировок в прошлом сезоне провели. Насколько я знаю, играть в тело никому не запрещалось, но если ты можешь сыграть клюшкой, а в тело уже не успеваешь, то лучше сыграть клюшкой. Это намного быстрее и эффективнее получится. Сейчас я играю в тело и получаю удовольствие, потому что я всегда любил играть жестко и неважно, кто там против меня играет. Защитники с моими габаритами должны показывать, что их стоит бояться. На предсезонке мне объяснили ту грань, которую нужно выдерживать. Например, против таких юрких быстрых нападающих как Толчинский или Бучельников лучше выбрать позицию и сыграть клюшкой, чем лететь и пытаться провести силовой прием.
— Наличие в составе «Торпедо» таких нападающих как Воронин, Атанасов и других помогает в матчах противостоять таких же юрким и быстрым игрокам? Как тот же упомянутый вами Толчинский.
— На самом деле, я даже не припомню упражнение, когда мы бы играли один на один. У нас все тренировки больше направлены на комбинационную игру, быстрое принятие решений и интенсивность. Если мы сейчас уберем вот эту всю интенсивность из тренировок, то она уйдет и из нашей игры. Но даже в упражнениях «пять на пять» против наших юрких нападающих приходится непросто.
— Ваш тренер по физподготовке Филипп Арзамазов говорил, что когда вы окончательно оформитесь как взрослый игрок, то вся лига содрогнется. Сами чувствуете, что еще не до конца сформировались с точки зрения физики?
— Ларионов говорит, что никто не смотрит, что мне 17 лет. Если ты пришел в КХЛ, ты должен играть как взрослый человек. Но при этом тренерский штаб понимает, что телом я еще не вырос. Мой мышечный корсет с кем-то еще не позволяет бороться на равных. Да, я высокий и вешу 94 килограмма, но этого не всегда хватает. И если сейчас этим фанатично заняться, прям вплотную, то из этого, наверное, ничего хорошего не выйдет.
— Есть риск потерять какие-то игровые качества?
— Да, я могу потерять свое катание, могу стать неуклюжим. Тренеры говорят, что я наберу мышцы постепенно: «У тебя будут руки, как твои ноги, а ноги, как сейчас у тебя две ноги». Я за этим не гонюсь. Просто слежу за своим питанием, чтобы не набирать жир.
— «Зеленый вектор», который принят в «Торпедо», не мешает растущему организму? Разве ланч-боксов с салатом после игры хватает?
— У нас не только боксы салата есть. Также и там макароны, и рис привозят. Да и салатов два вида: один просто зеленый, а другой — боул с каким-нибудь сыром. Поэтому тут каждый выбирает сам, что ему после игры предпочтительнее. После игры я лучше приму витамины, а салат поем в обед. Могу и мамину еду поесть.
— Вы сейчас живете один или с родителями?
— Один. Родители купили квартиру в Нижнем Новгороде, а до этого с 11 лет жил на базе. Я довольно самостоятельный человек. Причем с ранних лет. Мыслю, как говорят, не по годам. Общался с одним человеком, он мне говорил: «слушай, честно, я тебе не скажу, что тебе 17 лет, я бы тебе дал 25 лет, потому что ты мыслишь по-взрослому и разговариваешь по-взрослому».
— Вам со сверстниками из-за этого не скучно?
— Ну, с какими-то да, с какими-то нет. С друзьями, с кем давно друг друга знаем — с ними никогда не скучно. Я все равно как-то стараюсь с каждым найти подход, с каждым пообщаться. Об этом и Ларионов говорит: к каждому нужно попробовать найти подход, разглядеть в человеке лучшие качества.
— Учитывая габариты и взрослое мышление, не было ли разговоров, мол, Силаев — переписанный?
— Слышал, что родителям как-то говорили подобное. Но мне без разницы, у нас своя жизнь. Самое главное, что мне родители сказали: «никого не слушай, ты 2006 года, все хорошо». Поэтому живу спокойно, а если кто-то скажет, ну думайте так дальше, я даже спорить ни с кем не собираюсь.
— Вы говорили, что габариты — это во многом генетика, отец тоже высокий. Он спортсмен?
— Да, у меня папа был хоккеистом, но не получилось заиграть на профессиональном уровне. Непростые годы были. Однако за время, когда играл, отец набрался хорошего опыта и понимает, что мне нужно для начального развития карьеры. Так получилось, что когда меня первый раз поставили на коньки, то я упал, расплакался и ушел. Все, никакого льда следующие полгода. Мне на тот момент еще и 4 лет не было. Но потом я сходил с отцом на матчи «Сарова» в Высшей лиге, мне понравилось, и я сам захотел на тренировку. Помню, папа еще свитер Ковальчука купил на игре. У меня даже фотография есть в нем. Слез, конечно, много было пролито, но дало свои плоды. Отец тогда мне ноги разгибал хорошо, если бы не он — может и не катался бы так хорошо, как сейчас. Мы проводили много времени на катке, я первым в команде щелкать научился. Прошлой зимой вышел покататься на катке рядом с домом и вспомнил детство, когда я проводил на улице время с утра до вечера и был счастлив. Хотелось бы, конечно, чтобы в КХЛ провели Зимнюю классику, особенно в Нижнем Новгороде.
— Вы же из Сарова, а это закрытый город с ядерным производством. В связи с этим в детстве какие-то страхи?
— Нет, не было. У нас единственная проблема в Сарове сейчас — это хоккей. Раньше была Высшая лига в городе, теперь нет ничего. Это очень горько. В хоккее полная разруха. Очень много хороших парней знаю, но они не будут расти, не будут развиваться, им не дают толчка. А ведь в городе есть хороший ледовый дворец, есть условия. Но лед, например, запустили только в сентябре. Куда это годится? У меня брат вышел на тренировку, а лед просто растаял. Поэтому я очень хочу, чтобы хоккей в городе возродили, хотя бы чтобы команда МХЛ была. Саров живет хоккеем. Это очень тяжелая тема для меня.
— Если станете большим игроком, сможете помочь хоккею в родном городе, как Илья Ковальчук родной Твери.
— Я с удовольствием буду это делать, потому что я вырос в Сарове. Более того, я вырос в том кругу людей, которые, можно сказать, построили этот Ледовый дворец. По рассказам, когда отец играл по «Золотой шайбе», их пригласили в администрацию города и спросили, что вам нужно, какое желание у вас. Они сказали: ледовый дворец. И причем этих предложений было много, потому что у нас город большой, но построили именно ледовый дворец. Да, небольшой — на 1200 зрителей, но уютный и именно с хоккейной атмосферой. В детстве всегда приходил на игры не к началу, а за час, чтобы прочувствовать весь антураж: разминка, музыка, выход команды на лед. У меня даже сейчас в голове вот тот звук шайб о стекла, как они бьются. Это какой-то особенный звук.
— Кстати, о музыке на разминке. Для Богдана Конюшкова специально ставят песню «Зима в сердце», а он ей подпевает. Для вас что-то играет на домашних матчах «Торпедо»?
— Нет, для меня ничего не играет. У нас ребята составляли музыку, я им доверился. Я перед игрой слушаю музыку, которая у меня в плейлисте, получаю от нее удовольствие.
— К кому бы хотели прийти на студию, как Конюшков к солистке группы «Моя Мишель»?
— Таких много. Прежде всего, Баста и L’One. Особенно L’One — слушаю его с детства.
— Этот сезон для вас первый в КХЛ и одновременно выпускной в школе. Учитесь в специальной спортивной школе или общеобразовательной?
— Общеобразовательная школа 124, что рядом с базой, где я раньше жил, а теперь рядом с домом. Учусь в обычном классе, но при этом помимо меня еще есть хоккеисты. Так что в этом плане, конечно, попроще, что не один такой. Правда, с девятого класса я школу практически не посещаю, нахожусь на домашнем обучении. Увы, с таким графиком иначе никак.
— Вы ведь даже в эфир КХЛ ТВ выходили из школы. Получается, коллеги поймали редкий случай, когда вас можно было там застать?
— Да, так получилось, что я пришел домой после игры с «Ак Барсом», мне звонок: «Антон, там с КХЛ ТВ просят, чтобы ты в эфире вышел». Я говорю, что не против, но буду в это время в школе. А они только рады, ведь контент! Записали, все хорошо, но потом в команде не обошлось без подколов. С улыбкой к этому всему отнесся, потому что раз хотели контент, получайте контент. Сейчас время такое.
— Я слышал такое мнение, по-моему, как раз от Дмитрия Федорова, что как хоккеист учится — так он потом и установки тренера воспринимает. Поэтому важно обращать внимание на успеваемость спортсменов. Вы чувствуете эту взаимосвязь?
— Все идет от воспитания, от родителей. Потому что, если ты слушаешь родителей, то ты будешь слушать и других людей: учителей, тренеров. Я раньше этого не понимал, как бы отец мне что ни говорил. Даже вот недавно. Я неудачно сыграл с «Амуром», отец позвонил, отругал. Сказал, что если будешь так играть — поедешь в МХЛ. Ну а я на него обиделся, очень расстроился, все это гонял в голове, но теперь понимаю, что все он сказал правильно. Он мне всегда желает только добра, чтобы я развивался и шел дальше. Я это сейчас все вспоминаю, и очень хочу вернуть время назад, чтобы все впитать и ничего не отметать.
— Многие к этому приходят намного позже, не в 17 лет.
— Ну и хорошо, что к этому пришел сейчас, потому что уже понимаю, что родители были правы, они знают намного больше, чем я.
— Ларионов как-то интересуется вашими школьными успехами, проблемами, оценками?
— Да, у меня такой случай был, что Игорь Николаевич вызвал к себе директора школы и классного руководителя.
— Ничего себе.
— Да. Пригласил поговорить насчет меня, ему принесли табель оценок, а у меня там очень замечательные оценки были.
— В кавычках?
— В кавычках. Мне очень стало стыдно за это. Они сначала без меня поговорили, а потом я подъехал. Обсудили некоторые моменты.
— Оценки после этого стали отличными? Разговор подействовал?
— Что-то подействовало, что-то нет. Но в большей мере, конечно, они поняли ситуацию, где-то пошли на уступки.
— Учителя понимают, на каком уровне вы играете? Три буквы КХЛ для них что-то значат?
— Понимают. Они сами ходят на хоккей, на молодежку в основном, поэтому все прекрасно понимают. Но их тоже можно понять. У них работа, которую они тоже не хотят потерять. Тем более в наше время учитель — это очень хорошая работа, за которую стоит цепляться. Поэтому они выполняют свою работу, и я должен свою работу выполнять.
— Назовите любимый и нелюбимый предмет.
— С первого до девятого класса у меня были любимые предметы: математика, технология и география. На самом деле, я неплохо понимаю математику, голова в этом направлении соображает.
— Быстрое мышление?
— Ну да, у меня математическое мышление какое-то есть. А вот по русскому языку, например, сколько репетиторов ни нанимали, все равно не запомню где запятую поставить, все правила учесть. Все равно буду писать так, как я знаю. Но к ЕГЭ, конечно, готовлюсь.
— Как думаете, математический склад ума помогает вам на хоккейной площадке? Когда нужно просчитать действия соперника или быстро принять решение под прессингом.
— Живость ума важна, безусловно. Вот давайте возьмем пример. Почему Артемий Панарин в последнее время ходит с кнопочным телефоном?
— От переизбытка информации избавляется, скорее всего.
— Может, у других спортсменов иное мнение, но я даже в свои 17 лет начал замечать, что телефон — это зло. Я серьезно. Очень сильно от него загружается голова, зрение садится. Тем более с таким плотным графиком. Вот сейчас решил попробовать использовать телефон только для звонков, для учебы, больше ни для чего. Ну, может сериал могу посмотреть.
— Есть мнение, что сейчас хоккейная аудитория стареет. Есть такие исследования, КХЛ этим озабочена, на это направлены различные. Вы, приходя в школу, чувствуете ажиотаж вокруг «Торпедо»? Может быть, лично к вам внимание есть?
— Ну, в классе у меня есть хоккеисты, так что тут сложно как-то оценить. А вот когда в целом в школу прихожу, то бывает, что меня узнают. Я понимаю, что людям интересен хоккей. Да, может быть, сейчас такое поколение, что у всех телефоны, планшеты — в этом люди зажаты. Но я вижу, сколько у нас в Нижнем ходит людей на МХЛ, и понимаю, что хоккей будет интересен всегда. Есть небольшая проблема, когда после заполненного до отказа «Нагорного» приезжаешь в Мытищи к «Куньлуню» или в гости к «Витязю», а там всего пара тысяч человек на трибунах. Хочется, чтобы всегда были аншлаги. Даже гостевая поддержка помогает.
— Вы 2006 года рождения. Через два года после того как вы появились на свет случилось «чудо Квебека». Еще через пару лет победа молодежной сборной в Баффало. Многие на этих победах выросли. А на чем выросли вы?
— Помимо матчей «Сарова» в Высшей лиге это, пожалуй, первый Кубок Гагарина московского «Динамо».
— Неожиданно.
— Возможно, но это так. После победы «Динамо» в Омске понял, что хоккей — это мое, я хочу также.
— На кого из игроков смотрели, прежде всего?
— Почему-то на вратарей. Не на кого-то одного, а в целом на вратарей. Не знаю почему, но они мне нравились больше, защитники или нападающие.
— Еременко, наверное, в первую очередь, раз «Динамо» было симпатично?
— Еременко, конечно же, да. Беспалов тоже. Никита Беспалов, наверное, был моим любимым вратарем. Он еще такой довольно эмоциональный, яркий, с хорошей техникой. Он ведь и у нас в Сарове играл, и в Нижнем. Когда играл за «Торпедо», то был одним из сильнейших вратарей лиги. Где он сейчас? В Словакии? Во Франции? Необычно. А что до меня, то я уже позже начал смотреть за защитниками, кто как играет, кто как в большинстве действует. Хоккей, конечно, в моем детстве был другим. Небо и земля.
— И в чем же разница?
— Интенсивность, игра в пас, больше креатива стало. Взяли североамериканский стиль, тот, который сейчас в НХЛ. Когда-то мы отошли от своего хоккея и взяли из Америки игру в тело, забросы, другие какие-то моменты. А североамериканцы, в свою очередь, взяли нашу игру, более комбинационную. Теперь так получается, что мы уже у них берем комбинационный стиль. Что Игорь Николаевич и пропагандирует.
— У российских любителей хоккея более старшего поколения была любимая команда в НХЛ — это «Детройт» сначала с Русской пятеркой, потом с Дацюком в составе. А у вас?
— НХЛ меня зацепила очень поздно. И зацепил меня «Вашингтон». Привлекла их командная игра, упорство. Они же много раз вылетали, проигрывали, а потом в 2018 году сплотились и добрались до кубка. Победа «Вашингтона» в Кубке Стэнли меня как-то очень тронула. Несколько лет болел за них. Теперь они на пороге того, чтобы Овечкин побил рекорд Гретцки.
— Все играют на него?
— Не думаю, что команду строили под его рекорд. Вы посмотрите сколько Александр не мог забить в начале этого сезона, но команда выигрывала, играла в свой хоккей.
— Судя по тому, как «Вашингтон» начал сезон, вполне может быть так, что они выберут вас на драфте.
— Ха. Ну, возможно, посмотрим.
— В какой момент вы вообще начали думать о драфте? О том, что это что-то реальное в вашей жизни?
— Да я всегда об этом думал.
— Всегда?
— Да.
— Просто есть мнение, что это не самое главное в карьере игрока. Панарин не был выбран вообще на драфте. Капризов в последних раундах. Почему это важно для молодых игроков?
— Такой вопрос тяжелый. Не знаю. Наверное, самое ценное, что за нами следят, труд оценивают.
— Ларионов недавно сказал, что пол-Америки, имею ввиду скаутов, приезжают смотреть на вас с Артамоновым. Вы взгляды этих людей на себя чувствуете?
— На самом деле это для меня тяжелая тема сейчас, все эти скауты, драфты…Это очень непросто.
— Все это вас отвлекает?
— Отвлекает, стараюсь не обращать внимания, абстрагироваться. Может быть, кто-то вам и не признается, но я скажу прямо: это очень сильно мешает, потому что если об этом думать всегда, то это будет идти во вред. Если от этого научиться абстрагироваться, играть так же, как ты играешь, то это не будет мешать. Много примеров, когда игроки думали о драфте, потом их выбрали в первом раунде, а они просто все пропали с радаров. Масса таких историй. Поэтому я стараюсь об этом не думать и играть в свой хоккей.
— Некоторые так много думают о драфте, что ради него уезжают в Северную Америку играть в юниорских лигах. У вас были такие порывы?
— Нет. Я со своим агентом общался, а мы начали работать три года назад, и пришли к решению, что я играю в России, в «Торпедо» и никуда не буду уезжать. У меня все возможности есть, чтобы здесь намного лучше развиваться, чем там. Зачем мне куда-то дергаться и уезжать?
— Россия сейчас вне международного хоккея. Вам недостает игр за сборную, чтобы оценивать свой уровень в сравнении с канадцами, шведами, финнами, американцами?
— Наверное, опыт игры в сборной, на чемпионатах мира колоссальный. Его нельзя чем-то заменить. Этого не хватает. Но если такая ситуация в мире, то нужно доказывать не на чемпионатах мира, а расти здесь и проходить все через игры КХЛ.
— Ларионов в прошлом сезоне давал игрокам «Торпедо» видеонарезки с действиями звезд НХЛ, чтобы был какой-то ориентир. Максиму Федотову, например, показывали Кейла Макара. Вам Игорь Николаевич дал какой-то ориентир?
— Он мне одного игрока приводил в пример — это Ник Лидстрем из «Детройта». По словам Игоря Николаевича, он не выделялся чем-то особенным. При этом человек взял семь «Норрис Трофи». Просто играл правильно, рационально, в свою игру. А так мне нравится Виктор Хедман, смотрю за ним. Наиболее подходящий пример, исходя из моих габаритов и стиля игры.
— В России габаритных защитников не так много. И, наверное, самый известный из них — это Никита Задоров. Стиль Задорова — это то, в каком направлении вы хотите двигаться?
— По силовой игре — да, в эту сторону. Больше ни в чем.
— Более разнообразным игроком хотите быть?
— Конечно. Да, Задоров играет хорошо в тело, но нужно быть более разнообразным игроком, больше участвовать в атаках своей команды.
— Над какими своими навыками вы сейчас работаете?
— Прежде всего, хочу в психологическом направлении развиваться, быть более морально устойчивым. 17 лет — это все равно тот возраст, когда ты еще не до конца подготовлен психологически. Поэтому в некоторых моментах тяжело. Если меня посадили на лавку — я начинаю загоняться. А профессиональный хоккеист должен такие моменты воспринимать иначе. Ну и катание, помимо, психологии.
— Это же ваша сильная сторона.
— Я думаю, я могу еще лучше кататься. Точно могу. Над техникой надо поработать. Нельзя остановиться на том, что я сейчас. Если я сейчас оставлю то, что у меня есть, то я останусь на этом же уровне. Ну, да, сейчас я молодой, но что будет через три года? Если я буду на том же уровне, то что будет? Я останусь таким же игроком, ну, середнячком. Мне не хочется быть середнячком, я хочу быть лучшим игроком.
