Сбежала с Запада в СССР от войны, пахала на заводе, родила гения. История мамы великого Харламова
Мама великого форварда ЦСКА и сборной СССР — Кармен Ориве-Абад (все называли ее Бегонией) — была человеком незаурядной судьбы. Она родилась в Испании, но в возрасте 12 лет оказалась в детском доме под Одессой. Всему виной гражданская война в Испании. До начала этих трагических для всей страны событий у Бегонии была прекрасная жизнь. Ее родители были обеспеченными людьми, так что она ни в чем не нуждалась. Но с наступлением войны семья распалась. Отец оказался на стороне революционеров, а маму посадили в тюрьму. Так Бегония оказалась на улице.
«За ними гонялись. Бильбао, Сан-Себастьян, Сантандер, то есть страна басков — это был самый эпицентр гражданской войны. И детей старались спасти, отправляли их в Советский Союз целыми пароходами. С 1936-го по 1956-й мама ничего не знала о судьбе родителей. Какая там была история! Когда испанских детей во время войны эвакуировали из Саратова в Тбилиси по Волге, было три парохода. Два попали под фашистскую бомбежку. И в Испанию сообщили, что все дети погибли. А мама — единственный ребенок в семье. А она была на третьем пароходе. И когда в 53-м умер Иосиф Виссарионович, испанцам открылась дорога домой. И однажды Красный крест договорился с советским правительством: кто хочет поехать на родину — пожалуйста. Так дедушка с бабушкой и узнали, что их дочка жива», — рассказывала сестра Валерия Харламова, Татьяна.
Родители звезды советского хоккея впервые встретились на вечеринке в клубе «Красная звезда». Это мероприятие устроил завод «Коммунар», на котором они работали. Бегония трудилась токарем-револьверщицей. А Борис занимал должность слесаря-испытателя. По многочисленным свидетельствам, у них была любовь с первого взгляда.
«Мама стоит с подругой Кармен и спрашивает: «А что это за парень такой — кудрявый, в хромовых сапогах и кожаной куртке?» — «Да это друг моего брата, работает в таком-то цехе, играет в футбол и хоккей». И тут мама ей говорит: «Он будет моим». А папа в это время встречался с другой испанкой! На той вечеринке он стоял с Маноло, братом Кармен. И спрашивает его: «А что это за девчонка с твоей сестрой стоит?» — «Да не знаю, ее подруга с нашего завода». И папа: «Она будет моей!» И он приглашает ее на танец «Утомленное солнце…». С тех пор они вместе», — вспоминала Татьяна Харламова.
Отношения между Бегонией и Борисом завязались стремительно. И когда они хотели пожениться, то узнали, что это невозможно. Поскольку Бегония была иностранкой и у нее не было советского гражданства — только вид на жительство. Каждые полгода она должна была отмечаться в испанском посольстве. И лишь после рождения Валерия влюбленным разрешили узаконить свои отношения. Будущий хоккеист появился на свет 14 января 1948 года, а 3 февраля его родителям пришла правительственная телеграмма. В ней говорилось о разрешении на регистрацию брака. А спустя почти 20 лет, в 1967 году, Бегония наконец-то получила гражданство СССР.
«Мама была добрейшая и веселая! Но у нее были испанские эмоции. И она у нас была главным тренером. Валерка занимался хоккеем и футболом, папа — спидвеем, я — волейболом. Брата спрашивают: «А мама чем занимается?» Он отвечает: «Она у нас — главный тренер». На кухне была с утра до вечера. И поднималась с продуктами на пятый этаж без лифта. Мы так жили. И не жаловались. Так мне с родителями повезло! Добродушные, открытые. И всем довольны», — радовалась сестра Валерия Харламова.
