Этот фильм в СССР запретили на 15 лет. «Сами знаете почему», — говорили режиссеру цензоры
На первый взгляд, картина «Долгие проводы» кажется вполне безобидной с точки зрения цензуры и пропаганды запрещенной в СССР идеологии. В советское время тысячи фильмов не прошли проверку чиновниками и были убраны на полку. И в некоторых случаях это было действительно оправдано. Однако никто не ожидал, что та же участь постигнет и фильм известного режиссера Киры Муратовой.
В центре сюжета «Долгих проводов» находится несчастная женщина по имени Евгения Васильевна, которую сыграла Зинаида Шарко. В личной жизни у нее сплошные проблемы — она давно в разводе и чувствует себя очень одиноко. Единственной отдушиной для Евгении Васильевны служит сын Саша, которого она отказывается отпускать далеко от себя. Когда он вознамерился покинуть родной дом и начать строить собственную жизнь, мать устроила истерику и всяческим образом пыталась удержать его. Больше всего Евгению Васильевну пугало тотальное одиночество, которое неминуемо настало бы после ухода Саши. Удивительно, но сценарий картины был очень похож на реальную жизнь исполнительницы главной роли Зинаиды Шарко. Поскольку известная актриса во время съемок оставляла родного сына с его отцом и они подолгу не виделись.
«Когда в перерывах между съемками приезжала домой и у нас возникали скандалы, сын был убежден, что я на нем репетирую, хотя это было чудовищное совпадение», — говорила Шарко.
Казалось бы, разве можно найти в подобной картине хоть одну причину для применения цензуры или запрета ее выхода в прокат? Ведь это мелодрама, которая должна вызывать у зрителя чувства сострадания и переживания. Но после рабочего просмотра фильм не допустили до премьеры. Для всех оставалось загадкой, по какой причине это произошло. Даже для самой Киры Муратовой. Сначала чиновники требовали внести огромное количество правок в сценарий, а затем и вовсе настаивали на перемонтаже картины. Обсуждение длилось несколько лет, но Муратова была категорически против всех идей руководителей советского кино. Тогда «Долгие проводы» положили на полку, а Киру уволили.
«Когда их спрашивали: «Почему?!», а они говорили: «Да вы сами знаете, почему». Это мелкобуржуазно, это буржуазно, это порочно, это порочит… Больше ничего! Не надо снимать про кладбище, не надо снимать про смерть, не надо, чтобы действие вообще какой-нибудь сцены происходило в больнице, не надо упоминать того слова и этого слова. В этих фильмах никогда не было ничего политического, разоблачительного, обличительного, чтобы по нормальному логическому принципу можно было сформулировать их — этих фильмов — антисоветскость. Считалось, что такие вещи, которые не сформулированы в прямую пользу советской власти, могут что-то в себе таить, а значит, «кто не с нами, тот против нас». Вот и все. Я так думаю. А криминального, конечно, ничего там не было. Просто эстетика чуждая. Люди разочаровывались, когда смотрели фильм после того, что слышали, что он был закрыт, и знали, что там, наверное, что-то та-ко-ое! Диссидентски настроенные люди хотели видеть фильм, чтобы насладиться его разоблачительной направленностью. А посмотрев, говорили: «Что ж это такое? Тут же нет ничего», — рассуждала режиссер.
По мнению многих критиков, главная причина «бана» советской мелодрамы заключалась в ее «антисоветскости». Муратова сняла фильм не о чем-то общественном, массовом и коллективном. Напротив, в своем творении она показала личную историю, которая по советским меркам отдавала эгоизмом. Поскольку в кинематографе второй половины прошлого века ценилось отражение линии партии, а не драматические истории отдельных людей. Чиновники не могли допустить взращивания эгоизма в советском обществе, поэтому картину запретили на долгие 16 лет.
«Это мог бы быть интересный фильм о человеке, который, входя в жизнь, осознает свою ответственность, а Муратова повела разговор о некоммуникабельности, отчужденности, о безликости и бездуховности среды и т. д. В картине слабо ощущаются приметы нашей жизни — отдавая дань моде, молодой режиссер не критически воспринимает эстетические принципы некоторых зарубежных мастеров, оставляя в стороне социальные причины, определяющие их творчество», — писал Василий Соловьев, секретарь правления Союза Кинематографистов СССР.
Чтобы хоть как-то прожить, уволенная Муратова работала инженером научной организации труда, студийным библиотекарем и хранителем музея при студии. Единственным человеком, поддержавшим режиссера в этой непростой ситуации, стал ее учитель Сергей Герасимов. В 1971 году он тайком провез одну копию «Долгих проводов» в Москву и показал ее ограниченному числу любителей кино. Однако это не спасло картину — массовый зритель увидел ее лишь в 1987 году.