Эту мерзость вытворял великий Гоголь за обеденным столом. От его поведения были в шоке все!
Великий русский писатель, автор легендарного романа «Мертвые души» Николай Васильевич Гоголь обладал очень непростым характером. Он был замкнутым, нелюдимым, грубым и порой даже капризным.
«Он капризничал неимоверно, приказывая по нескольку раз то приносить, то уносить какой-нибудь стакан чая, который никак не могли ему налить по вкусу; чай оказывался то слишком горячим, то крепким, то чересчур разбавленным; то стакан был слишком полон, то, напротив, Гоголя сердило, что налито слишком мало. Одним словом, присутствующим становилось неловко; им только оставалось дивиться терпению хозяев и крайней неделикатности гостя», — рассказывал Петр Бартенев (в будущем — издатель журнала «Русский архив»), встречавший Гоголя в доме Хомяковых, очень близких друзей писателя.
При этом, Гоголю также были свойственны многочисленные странности. Некоторые из них казались довольно безобидными — например, он спал сидя, любил вязать и иногда до неприличия долго засиживался в гостях, если ему нравился собеседник. Тем не менее у Николая Васильевича были и такие причуды, которые шокировали и откровенно бесили окружающих.
Особенно сильно знакомых Гоголя раздражало поведение писателя за столом. Ведь автор «Мертвых душ» обожал бросаться едой!
«Весь обед, бывало, он катает шарики из хлеба и, школьничая, начнет бросать ими в кого-нибудь из сидящих; а то так, если квас ему почему-либо не понравится, начнет опускать шарики прямо в графин», — рассказывал историк Михаил Погодин, у которого частенько гостил писатель.
Когда же знакомые спрашивали у Гоголя, зачем он это делает, писатель давал не менее странный ответ, чем само действие.
«Гоголь либо ходил по комнате из угла в угол, либо сидел и писал, катая шарики из белого хлеба, про которые говорил друзьям, что они помогают разрешению самых сложных и трудных задач», — рассказывал поэт Николай Берг.
Впрочем, как ни странно, однажды в окружении Гоголя появился человек, которому пришлось по душе занятие писателя. «Один друг собрал этих шариков целые вороха и хранит благоговейно…» — писал тот же Берг.
Кем оказался это чудак, поэт, к сожалению, не уточнил.
