«Неудобно жил — неудобно умер». Как в олимпийской Москве пытались скрыть смерть Высоцкого
18 июля 1980 года в Москве встречали эстафету Олимпийского огня. В Театре на Таганке давали «Гамлета», главный спектакль в жизни Владимира Высоцкого. Как потом станет понятно, последний раз.
«Играем «Гамлета». Очень душно, — вспоминала в своей автобиографии актриса Алла Демидова, у которой была роль Гертруды. — И мы уже на излете сил — конец сезона, недавно прошли напряженные и ответственные для нас гастроли в Польше. Там тоже играли «Гамлета». Володя плохо себя чувствует; выбегая со сцены, глотает лекарства… За кулисами дежурит врач «Скорой помощи». Во время спектакля Володя часто забывает слова. Я подсказывала, он продолжал. Но играл хорошо.
В одной из сцен тяжелый занавес неожиданно зацепился за гроб, на которм я сижу, гроб двинулся, и я очутилась лицом к лицу с призраком отца Гамлета, которого я не должна видеть по спектаклю. Мы с Володей удачно обыграли эту «накладку». В антракте поговорили, что «накладку» хорошо бы закрепить, поговорили о плохом самочувствии и о том, что, слава богу, отпуск скоро, можно отдохнуть. Володя был в мягком, добром состоянии, редком в последнее время…»
В ночь на 25 июля Высоцкого не стало. Говорят, именно на этот день ему выписали специальный пропуск на посещение олимпийских объектов. 27 июля Высоцкий последний раз в сезоне планировал сыграть Гамлета, а 29-го — улететь в Париж к Марине Влади.
По официальной версии, причиной смерти стала острая сердечно-сосудистая недостаточность. На деле — тяжелая форма наркозависимости. Еще в феврале 80-го врач, вскрывавший нарыв от укола на бедре, предупредил друзей Высоцкого, что он умрет через два-три месяца — либо от передозировки, либо от ломки. В апреле в Склифе ему сделали очищение крови — гемосорбцию. Не помогло. Тяга только усиливалась — в конце жизни, по свидетельствам некоторых очевидцев, доходило до того, что он мешал морфий с алкоголем.
В советские годы и в начале 90-х достаточно распространенным было мнение, что Высоцкого подсадили на наркотики по заказу КГБ, которому не нравилось, что артист пропагандирует в своем творчестве либеральные и западные ценности. Важным аргументом для ее сторонников стало то, что о смерти Высоцкого не сообщили ни по телевидению, ни по радио — ограничились типовым некрологом на последней полосе в газете «Вечерняя Москва».
По городу тут же поползли слухи, что Владимир Семенович умер еще раньше, его тихо похоронили, а редактора, пусть и с опозданием напечатавшего грустную новость, тут же уволили. Этим редактором был Семен Индруский. И новость о его скоропостижном увольнении не больше, чем выдумка. Он проработал в «Вечерней Москве» до 1988 года, фактически до самой смерти. И, к слову, короткий репортаж о прощании с Высоцким, который вышел 28 июля (то есть уже после увольнения, если верить слухам), подписан именно его именем. Заметку несложно найти в архивах.
Кроме того, нет никаких документальных свидетельств, что вплоть до смерти Высоцкого в КГБ или МВД знали о его зависимости. Только участковый, который вел доследственную проверку по факту смерти, вспоминал, что был наслышан о проблемах Высоцкого с сильнодействующими препаратами. Если о том, что Высоцкий сильно пьет, было известно всей театральной Москве, то о наркомании даже многие близкие друзья узнали только постфактум.
При этом надо понимать: советская пресса вообще мало писала о Высоцком. Он не был диссидентом в полном смысле этого слова, но был очень неудобен в контексте рассказов о прекрасном будущем строителей коммунизма. Редкие публикации котировались почти так же высоко, как качественные записи его выступлений. Фотографии фотографий продавали в электричках и даже на пляжах.
Учитывая популярность Высоцкого, понятно, почему новость о его смерти во время Олимпиады пытались сделать максимально незаметной. Массовые траурные мероприятия были очень некстати на фоне грандиозного спортивного праздника. Кроме того, Высоцкого погубила болезнь, которой в СССР просто не могло быть. Как можно умирать от наркозависимости в идеально чистой во всех смыслах слова Москве, еще и на глазах у многочисленных гостей? Наконец, неизбежно возникали и некоторые организационные неудобства — нужно было в срочном порядке организовать оцепление улиц, а почти все сотрудники заняты на спортивных объектах. В их среде тогда появилась очень точная формулировка: «Неудобно жил — неудобно умер».
Прощание с Высоцким началось утром 28 июля на Таганке: очередь растянулась на девять километров. По официальным данным, на площади и прилегающих к ней территориях собралось больше 108 тысяч человек.
Москва на день забыла про Олимпиаду. Алла Пугачева, выступавшая в тот день в пресс-центре Олимпийских игр на Зубовском бульваре, в начале концерта предложила почтить память Высоцкого минутой молчания и начала свое выступление с песни «Беда».