Почему «Барселону» и «Уфу» нельзя купить и что общего у «Реала» с «Факелом». Исследуем формы собственности клубов
Sport24 продолжает спецпроект «Moneytalks», в котором погружается в главную черную дыру русского футбола — экономику. Как устроена эта система? Работают ли в ней хоть какие-то законы рынка? Кому русские клубы принадлежат и как распоряжаются своими активами? Ответы на все эти вопросы — в нашем новом проекте.
Во новой серии управляющий партнер консалтинговой компании Urus Advisory Алексей Панин и спецкор Sport24 Александр Петров разбирают, как устроено владение клубами РПЛ и ФНЛ, а также почему многие русские (и не только) команды нельзя купить чисто физически.
Читая новости о сделках с футбольными клубами, которые вновь актуализировались после покупки «Ньюкасла» и слухов вокруг «Спартака», может показаться: купить футбольный клуб легко. На самом деле, это неправда.
Согласно отчету УЕФА на конец 2017 года зафиксировано всего 48 продаж клубов иностранным владельцам. За 2018–2020 годы УЕФА подобную статистику не предоставил, но цифры вряд ли сильно изменились, учитывая, что футбольный мир из-за финансового fair play и пандемии был больше озабочен вопросами устойчивости, чем капиталовложений.
Данные: UEFA Club licensing benchmarking report 2018
Два наблюдения:
- Покупать клубы стало мейнстримом сравнительно недавно — в конце «нулевых» годов,
- 27 из 48 сделок (56%) зарегистрированы в английских футбольных лигах. Если бы не спрос на английские клубы, об инвестировании в футбол можно было бы вообще не рассуждать как о сколько-нибудь массовом явлении.
Почему так? Факторов множество, большая часть из которых никак не связана с прозорливостью английских футбольных властей. Наличие «общего права» (common law), в котором заключается огромное количество международных сделок. Английский язык, как первый иностранный язык большинства стран мира — соответственно, английский футбольный продукт экспортировать проще, чем, например, немецкий. Статус Лондона как финансовой столицы Старого Света и налаженные каналы перетока и размещения капитала.
Есть, конечно, и более прозаичная причина — организационное устройство клубов. В Англии они сплошь устроены как коммерческие общества (в основном, компании с ограниченной ответственностью), чего не скажешь о многих других странах. Богатые любители футбола и рады были бы обратиться к другим рынкам, например, немецкому и испанскому. Но испанский клуб купить сложно, а немецкий — и вовсе практически невозможно.
Здесь нужен небольшой экскурс. Футбол задумывался как развлечение, общественная активность во внерабочее время, а не работа или бизнес. Поэтому многие клубы, особенно на континенте, создавались как ассоциации участников («собрались — внесли членские взносы — оплатили участие в турнире — играем»).
Эта практика особенно укоренилась в Германии, где едва ли не каждый взрослый гражданин до сих пор состоит в каком-нибудь «ферайне» (verein: объединение, общество).
В таком обществе можно только состоять. Им нельзя владеть, соответственно, его нельзя купить или продать. Прибыль из деятельности этого общества извлекать тоже нельзя. Незыблемость этого принципа, в итоге, закрепили в 1998 году в знаменитом «правиле 50 + 1», согласно которому члены ферайнов, т. е. фактически простые болельщики, должны иметь большинство голосов в коммерческих юрлицах, которые немецкие клубы стали создавать во второй половине XX века, реагируя на «индустриализацию» футбола. Плюс дополнительные ограничения на потенциальных покупателей вроде необходимости 20 лет содержать клуб перед попыткой его приобрести.
Есть и барьер в виде яростных немецких болельщиков, которые до сих пор нещадно преследуют Дитмара Хоппа, владеющего «Хоффенхаймом» (хотя у них и появилась новая цель для нападок в виде «РБ Лейпциг»). Так что, если бы не дортмундская «Боруссия», акции которой по примеру «Манчестер Юнайтед» котируются на бирже, поклоннику немецкого футбола было бы совсем некуда податься.
Испания? «Реал» и «Барселона» тоже не продаются, так как являются ассоциациями по типу немецких (разве что когда-нибудь их имущественные комплексы отойдут какому-нибудь консорциуму банков за долги). В этой же категории «Атлетик Бильбао» и «Осасуна». Только эти четыре клуба были безубыточными несколько лет подряд на момент принятия в Испании Закона «О спорте» 10/1990 и избежали реорганизации (целью которой как раз было снизить галопирующую на тот момент долговую нагрузку клубов). Остальные клубы стали Anonymous Sport Societies — специальный тип спортивного общества с ограниченной ответственностью. Хотя это в своей основе и ООО, законодатель не пожалел будущих инвесторов, запретив:
- владеть более чем 5% в двух и более клубах,
- вообще запретив сделки, которые могут оказать существенное влияние на нормальное развитие конкуренции,
- клубам владеть долями в других клубах (справедливости ради, пока, кажется, такое никому и не приходило в голову).
Испанские фанаты тоже готовы помахать белыми платочками неугодным инвесторам
Кроме того, покупка доли более чем в 25% обязательно подлежит согласованию с испанским министерством спорта. А для тех, кто прошел или обошел все эти запреты (таких, как видно из графика, немного), есть еще и ограничения на выплату дивидендов. Так что преодолевать все описанные барьеры с целью заработать точно бессмысленно.
Поэтому даже в, казалось бы, бездонном английском рынке спрос сильно превышает предложение, что приводит к курьезам вроде бирмингемского, где все 4 команды («Вулверхэмптон», «Астон Вилла», «Вест Бромвич» и «Бирмингем Сити») куплены инвесторами из одной страны — Китая.
К какой же модели тогда ближе российский футбол — испанской, немецкой или английской? На самом деле, российский клубный футбол подобен любому российскому городу за пределами исторического центра — никакого единого архитектурного стиля тут не найти. В России существуют клубы-акционерные общества, но непубличные — так что искусственный интеллект в инвестиционном приложении не предложит вам акции «Спартака», если вы только что приобрели немного «Манчестера». Есть ООО. Три вида некоммерческих организаций. Есть даже бюджетное учреждение (а до недавнего времени их было, как минимум, четыре).
Российские клубы не столько делятся на богатые и бедные или коммерческие и некоммерческие, сколько на карманные (или кэптивные, если слово «карманный» может показаться оскорбительным) и «бесхозные». Так как владение логично оформлять через коммерческую структуру, большинство клубов, ассоциируемых с богатым спонсором, так и существуют. В свою очередь клубы, которые финансируются регионами, чаще всего, являются некоммерческими. И поскольку регионы в большинстве своем рады отказаться от обременительного содержания клубов при первой возможности, их вполне корректно назвать «бесхозными».
Получается универсальное правило:
Это правило хорошо работает, но есть и исключения:
1. Некоторые принадлежащие регионам клубы устроены как коммерческие общества («Ростов», «Урал», «Крылья Советов» — данные по ЕГРЮЛ, сведения об акционерах АО могут являться неактуальными);
2. Некоторые частные команды являются НКО, как «Велес» и «Акрон». Правда, как рассказал Sport24 президент «Велеса» Евгений Шиленков, уже на уровне ФНЛ с такой формой собственности возникают проблемы: «Мы выбрали эту форму (НКО), когда еще были любителями. Сейчас как раз думаю ее менять: чтобы можно было спокойно заниматься коммерцией, без проблем брать деньги в долг или принимать спонсорскую помощь, отчуждать доли партнерам. Вот, занимаемся выбором наиболее подходящей для нас формы. Если бы на футбольном рынке можно было бы полноценно зарабатывать, то сделали бы сразу как в бизнесе.
— К какой форме собственности склоняетесь?
— Похоже, что у ООО больше шансов, но мы еще в процессе изучения. Финального решения пока нет».
3. Также существуют и комбинированные формы — например, в капитале возрожденной «Алании» есть и частные структуры, и региональные.
Что из этого всего можно купить? Формально правильный ответ: все, что работает, как ООО или АО (включая «Спартак»). Здесь мы, к слову, и выяснили, что общего у «Реала» с «Факелом», а у «Балтики» с «Ньюкаслом». Вторые продаются, первые — нет в силу особенностей организационной формы.
Некоммерческие структуры в любой форме, будь это АНО, Ассоциация или НП нельзя ни купить, ни продать. Раз в прошлом году «чуть не купили» «Уфу», посмотрим, что говорит закон об автономных некоммерческих организациях, которой «Уфа» и является (ФЗ «О некоммерческих организациях» № 7-ФЗ). АНО — это … «не имеющая членства некоммерческая организация»… «Учредители автономной некоммерческой организации не сохраняют прав на имущество, переданное ими в собственность этой организации».
Так что, когда генеральный директор «Уфы» Шамиль Газизов во время своей командировки в Москву «передал свои акции в доверительное управление брату», по факту, он просто вышел из состава членов АНО, а его брат в этот состав вошел. А когда СМИ пишут, что Газизов владел 60% акций клуба, которые «он приобрел со временем», это в принципе не имеет никакого смысла: у АНО нет акций, а у любого члена любого АНО нет тех имущественных прав, которые получают владельцы акций в АО или долей в ООО. Можно ли «купить» АНО, просто войдя в состав членов АНО? Наверное, можно, но это странно, особенно если «покупатель» планирует много вкладывать в такой весьма своеобразно структурированный актив.
Значит ли это, что клубы обречены на бесхозность, если они не организованы как коммерческие общества? Все-таки нет. Действующий Регламент РПЛ (п. 4.4.) гласит, что клубы могут быть реорганизованы в соответствии с Гражданским кодексом при соблюдении трех условий:
- Клуб получил разрешение РФС и одобрение общего собрания Премьер-лиги,
- Клуб должен остаться в юрисдикции той же региональной федерации,
- Клуб является правопреемником всех ранее возникших прав и обязанностей.
Самое интересное, что клубы действительно пользуются этой опцией, но по другим причинам. В отчетах РФС за 2019 и 2020 годы можно увидеть, что «Рубин» — это ООО. Но это юридическое лицо существует с февраля 2018 года, а до него существовало только Муниципальное автономное учреждение «Рубин» (существующее и, судя по всему, принимающее участие в жизни клуба и поныне). Еще два свежих примера — «Химки» и «Ротор». Оба клуба тоже существовали как бюджетные учреждения: для «Ротора» было создано новое юрлицо в июне 2020, «Химок» — в ноябре. В обоих случаях клубы предпочли АНО.
Можно предположить, что, как и в случае с публикацией финансовых результатов клубов РПЛ, причиной отказа от работы в качестве государственных учреждений является «финансовый fair play». Клубы должны ежегодно отчитываться о своих финансах, однако государственные автономные учреждения не публикуют финансовые отчеты с 2010 года. В любом случае, все, что ведет к большей прозрачности клубов, можно только приветствовать.
Так что в теории в России можно купить или продать довольно большое количество клубов. На уровне текущего розыгрыша РПЛ, речь об 11 из 16 команд. Еще 7 клубов функционируют в качестве коммерческих обществ в ФНЛ, что довольно приличный показатель на фоне того, что в выборке участвуют 18 команд (еще два участника ФНЛ — вторые составы «Спартака» и «Краснодара»). Учитывая, что на сезон в РПЛ может хватить миллиарда рублей (14 млн долл.), а в ФНЛ — и вовсе 200 млн (меньше 3 млн долл.), клубы могли бы представлять интерес для вложений.
Почему этого не происходит? Очевидный список проблем: перманентная убыточность, низкий зрительский интерес и персонифицированная ответственность за все происходящее вокруг клуба (о которой в недавнем интервью говорил Сергей Галицкий). Однако в действительности, мало кто покупает клубы для извлечения коммерческой прибыли: дальше всех в этом вопросе продвинулись американцы, у которых перед глазами многочисленные примеры из внутренних лиг. Большинство же приобретают клубы либо из любви к футболу, городу или конкретному клубу, либо для статуса или имиджа — это, как раз, примеры большинства сделок за рубежом, особенно со статусными командами.
В России мгновенно наделить статусом может только покупка считанного числа клубов. А столь вовлеченных поклонников идеи, готовых повторить подвиг Галицкого в «Краснодаре», вряд ли стоит ожидать и в будущем — в лучшем случае, это будут штучные истории.
Зато любой подобный кейс — большая победа российского футбола. Плюс, есть зарубежные инвесторы, причем не только западные, но и восточные — пока одни стагнируют, другие растут. Так что разработка механизма для приобретения клубов и требований для потенциальных покупателей, например, по примеру испанского, но с послаблениями, могла бы стать полезным упражнением для РФС — пусть и с прицелом на будущее.
Баснословные деньги от «Матч ТВ» не сделают российские клубы богаче. Разбираемся почему
