Великий писатель поднял мятеж, когда тот провалился — сделал харакири. Одно из его творений — «Мой друг Гитлер»
25 ноября 1970 года легендарный японский писатель Юкио Мисима вышел из машины во дворе военной базы Итигая, расположенной в Токио. На нем был парадный мундир основанного им же боевого подразделения «Общество щита», а сбоку висел меч огромный меч 17 века. В сопровождении четырех молодых людей в точно таких же мундирах Мисиму проводили в кабинет коменданта базы — через пять минут в кабинете началась борьба и послышались крики. Ученики Мисимы скрутили генерала и забаррикадировали дверь, а сам предводитель мятежа с легкостью отбил две атаки штабных офицеров (у Юкио был пятый дан по фехтованию).
Так начались события, которые войдут в историю как «инцидент Мисимы».
***
Тема смерти занимала юного Кимитакэ (настоящее имя писателя — Кимитакэ Хираока) с детства — в его фантазиях не было места счастливым развязкам сказок, а главные герои неизбежно погибали в страшных муках, разорванные на части: «Огромное наслаждение доставляло мне воображать, будто я погибаю в сражении или становлюсь жертвой убийц. И в то же время я панически боялся смерти. Бывало, доведу горничную до слез своими капризами, а на следующее утро смотрю — она как ни в чем не бывало подает мне с улыбкой чай. Я видел в этой улыбке скрытую угрозу, дьявольскую гримасу уверенности в победе надо мной. И я убеждал себя, что горничная из мести замыслила меня отравить. Волны ужаса раздували мне грудь. Я не сомневался, что в чае отрава, и ни за что на свете не притронулся бы к нему».
Мальчик подрос, сказки сменились эротическими фантазиями, но сюжеты остались прежними. По воспоминаниям самого Мисимы, его возбуждали не женские образы, а картинки с кровавыми поединками и вспарывающими себе живот самураями.
Правда, по молодости мечты о смерти скорее умозрительны, чем жажда реальной гибели — Юкио уклоняется от службы во время Второй мировой под предлогом слабого здоровья и за гибелью императорской Японии наблюдает со стороны. Зато активно начинает писать — правда, в тайне от родителей (он родился в семье крупного государственного чиновника, который увлечение сына воспринял в штыки). Так Кимитакэ Хираока, собственно, и стал Юкио Мисимой.
Через три года после окончания войны Мисима пишет роман «Исповедь маски», который приносит ему мировую славу. Но реальная цель — не всеобщее обожание. В дневниках Мисима признается: «Мне отчаянно хочется кого-нибудь убить, я жажду увидеть алую кровь. Иной пишет о любви, потому что не имеет успеха у женщин, я же пишу романы, чтобы не заработать смертного приговора».
Мысли о смерти немного отступают после кругосветного путешествия 1952 года. Особенно молодого писателя поражает искусство древней Греции — в особенности статуи античных богов и атлетов, — и им завладевает новая «идея фикс»: «Создать прекрасное произведение искусства и стать прекрасным самому — одно и то же».
Задача была амбициозной. Один из тогдашних друзей писателя описывал Юкио так: «Он был бледен как смерть — настолько, что кожа отливала лиловым. Казалось, тщедушное тело болтается в непомерно широкой одежде. И все же с первого взгляда было видно: этот человек из породы нарциссов. Он умел видеть красоту. Ключ к пониманию Мисимы той поры, когда он еще не увлекся культуризмом и всем таким прочим, был во взгляде, которым Мисима смотрел на самого себя: этот взгляд понимал и ценил прекрасное, а перед ним постоянно представало нечто безобразное».
Хилый и болезненный Мисима решает создать полную противоположность себя: плавание, культуризм, кэндо, карате. Каждый день он часами пропадает в спортзале, чтобы достичь фантастических успехов. В 1963 году в энциклопедии статью о культуризме снабдили фотографией Мисимы — он назовет это «счастливейшим моментом жизни». Близкий знакомый писателя, известный американский японовед Дональд Кин тогда же писал: «Наиболее совершенным произведением искусства Мисимы стал он сам».
Но если тело можно сделать совершенным и полностью иным, то избавиться от мыслей не так просто. В моменте увлечения культуризмом Юкио показывает друзьям новый вариант написания своего псевдонима «Мисима» с помощью других иероглифов. Получилось «Зачарованный — Смертью — Дьявол».
***
Постепенно главным вопросом для Мисимы становится мысль: «Возможно ли прожить на свете вовсе без гнета Красоты?» Под ее влиянием он пишет свой главный роман «Золотой храм» — одно время самое читаемое произведение японской литературы, основанное на реальной истории: в 1950 году послушник буддийской обители в приступе безумия сжег храм Кинкакудзи — главный архитектурный памятник древней столицы Японии Киото.
Мисима поражен этой историей, которая слишком точно укладывается в ощущение писателя ускользающей от него Красоты. Он пишет историю об отношениях послушника и храма: герой безумно влюблен в храм и одновременно уверен в том, что тот погибнет под американскими бомбами: «Я буквально пьянел от одной мысли, что единый пламень может уничтожить нас обоих. Общность ниспосланного на нас проклятия, общность трагической, огненной судьбы давала мне возможность жить с Храмом в одном измерении».
Но храм не просто не пострадал, а наоборот «никогда еще не являлся в столь незыблемом великолепии». Красота вновь стала недоступной, а значит, только ее уничтожение принесет облечение, правда, одновременно уничтожив душу послушника. Мисима косвенно повторит этот сюжет — и тоже в реальной жизни.
Продолжением идеи убийства в себе всего человеческого стала скандальная пьеса «Мой друг Гитлер» — про «ночь длинных ножей», когда глава нацистской Германии одновременно расправился с экстремально левым и правым крылом своей партии.
Мисима упивался своей провокацией — в день премьеры зрители получили листки с текстом: «Опасный идеолог Мисима посвящает эту зловредную оду опасному злодею Гитлеру», хотя главным героем сам Мисима сделал весьма недалекого предводителя штурмовиков Эрнста Рема. При этом Мисима нарочито упивается тем, что показывает Гитлера сильной личностью, который поднимается на «высшую ступень» (пусть и зла), уничтожая в себе человеческие чувства.
«Мой друг Гитлер» — скорее эстетическая провокация, чем реальная ода Гитлеру, но именно в этот период жизни закоренелый западник Мисима резко превращается в ультраправого патриота и защитника национальных традиций.
Все начиналось с эссе о самурайской этике и знакомства с главредом националистического журнала, но затем Мисима не на шутку увлекся темой японских Сил Самообороны. Тогда же (1968 год) он основал собственное объединение «Общество щита», которое должно было сопротивляться «ползучей агрессии» левых. Согласно плану Мисимы, если левые спровоцируют насилие, премьер-министр должен был мобилизовать Силы самообороны и «Общество щита». Также рассматривался сценарий, при котором «Общество щита» возглавит штурм парламента, в котором приняли бы участие и Силы самообороны, чтобы потребовать пересмотра девятой статьи конституции Японии об отказе от ведения боевых действий и восстановления императора Японии в правах верховного главнокомандующего.
Все шло к «инциденту Мисимы».
***
Захватившие генерала Мисима и его последователи потребовали вывести всех солдат гарнизона — около 800 человек — на плац. Когда требование было выполнено Мисима вышел на широкий балкон здания, взобрался на парапет и начал заранее заготовленную речь. Но солдаты Мисиму почти не слышали: над базой висели полицейские вертолеты да и гул толпы заглушал оратора. «Самураи вы или нет?! Мужчины или нет?! Ведь вы воины! Зачем же вы защищаете конституцию, которая запрещает существование армии?» — истошно кричал Мисима. Солдаты в ответ кричали: «Идиот!», «Слезай оттуда!», «Отпусти командира!», «Пристрелите его!»
Мисима произносит речь на базе Итигая
Через пять минут, так и не закончив речи, Мисима спрыгнул с парапета и вернулся в комнату. «Они даже не слушали меня», — сказал он своим подаванам. Дальнейшие события описал Григорий Чхартишвили (признан на территории РФ иноагентом) в своем эссе про Мисиму.
«Он расстегнул мундир, надетый на голое тело, приспустил брюки, снял с руки часы и сел на красный ковер. Один из студентов протянул ему бумагу и кисточку — Мисима собирался написать своей кровью прощальное стихотворение, как того требовал самурайский обычай. «Это мне не понадобится», — спокойно произнес он. Взял в руки кинжал и, трижды прокричав «Да здравствует император!», вонзил клинок в левую нижнюю часть живота. Закончив длинный горизонтальный разрез, он рухнул лицом на ковер. Теперь, согласно ритуалу, секундант должен был прекратить муки самоубийцы, отрубив ему голову мечом. Мо-рита, которому через минуту предстояло тоже умереть, три раза с размаху опускал клинок на еще живое тело, но попасть по шее так и не сумел. Другой студент отобрал у него меч и закончил дело: голова покатилась по полу».
Мисима погиб в возрасте 45 лет, но, как и герой «Золотого храма», так и не уничтожил Красоту: храм в Киото восстановили в первозданном виде, произведения Мисимы (40 романов и 18 пьес) навсегда остались в мировой литературе.