«Тутберидзе сказала: «Не приходи больше, если спина болит». Экс-россиянин Самойлов о Плющенко и проблемах с головой

Алена Волкова

Поделиться

Комментарии

На минувших выходных завершился чемпионат четырех стран, где общие результаты не так важны, как итоговое положение участника по отношению к его соотечественникам. Так, бывший российский фигурист Владимир Самойлов, теперь выступающий за Польшу, занял третье место, но оказался выше других спортсменов из своей страны. Это означает, что Самойлов стал чемпионом Польши и поедет на чемпионат Европы.

После старта Golden Spin of Zagreb Владимир рассказал Sport24 о трудностях перехода под другой флаг, а также о тренировках у Этери Тутберидзе и Евгения Плющенко.

— Ты выступил на первом международном старте от Польши, какие впечатления?

— Я пока ничего сказать не могу, потому что у меня по сути один международный старт — Golden Spin. До этого даже не соревнования были. Единственное, я действительно соскучился по выступлениям. Я такой человек, люблю выступать, для меня два года просто тренироваться — это ужас.

— Ты же и на международном уровне давно не выступал.

— Да, у меня рейтинга нет, имени нет от Польши. Будет сложно это все нарабатывать, нужно как можно больше выступать на международных стартах и желательно катать чище. Пусть это пока будет контент «по лайту», надо показывать себя. Сейчас чемпионат Польши и Европы пройдет, тогда уже по-другому поговорим.

— Расскажи о своем переходе из России в Польшу.

­– С чего бы начать…

— С начала. Чье это решение было?

— Это скорее была моя инициатива, это было еще до моего последнего чемпионата России (прим. Sport24 в декабре 2019-го). Мне вскользь предложили: «Не хочешь ли ты за другую страну выступать?». А я думал: «Ну, почему бы и нет» — как-то так, с сомнениями. В итоге я Вике (прим. Sport24 — Виктория Буцаева, бывший тренер Владимира) сказал, что хочу выступать за другую страну, за Польшу (потому что пришло предложение). Вот Вика как раз была против, она говорила, что надо выступать за Россию. Шанс есть, но надо с головой поработать. Я не отрицаю того, что у меня есть проблемы с головой. Все делают акцент на том, что «ты все умеешь, но ты дурак». Я знаю, что я дурак, так помогите мне с этим. Все скидывают на то, что мне все дано, только я ничего не показываю. Спасибо.

Вика была против, но я до конца добил. Это лучше вариант, чем пробовать за Россию. Потому что у нас главный старт — это чемпионат России. По сути, если ты просрал чемпионат России — ты просрал весь сезон. А у меня чемпионат России — это «любимый» старт. Я только на одном-двух нормально выступил. Кстати, очень долго делали документы. Договорились с Польшей мы почти три года назад — по сути, только этим летом пошло дело.

Проблема была с тем, что меня не отпускала федерация.

— А они это как-то аргументировали?

— Нет, они просто не отпускали. Какого-то аргумента не было: я не был в сборной России, я не был в сборной Москвы, на международных стартах тоже давно не выступал. И они не имели права меня просто не отпустить. Получается, меня должны были отпустить еще в январе этого года, то есть должен был выступать в конце прошлого сезона. В итоге меня отпустили только этим летом — и то с горем пополам.

— Ты как-то их смог убедить?

— Я тебе так скажу, я с ними вообще не связывался. Все было через Вику, и участвовала федерация Польши. До меня очень мало информации доходило. Все, что я знаю: меня очень долго не отпускали, и причины на это не было. Единственное, что я узнал у федерации Польши: «Это был тяжелый разговор на полтора часа». Собственно, вот, потихонечку начал выступать за Польшу.

— Поэтому ты и не тренируешься в Москве, потому что Виктория была против?

— Мне запретили.

— Именно с такой формулировкой?

— Да, я поэтому и уехал тренироваться в другую страну. И то, я тоже узнал это только в интервью (прим. Sport24 — интервью президента ФФККР Александра Горшкова). Мне друзья скинули ссылку. И там было еще написано «за какую страну спортсмен катается, там он и должен тренироваться». Я после этого позвонил Вике, спросил, что это такое. Она сказала «тебе запретили здесь тренироваться». Я часто ей звонил и писал, чтобы она поговорила с Коганом, не знаю, поговорила или нет.

— Так, где ты сейчас тренируешься и у кого?

­– Я сейчас тренируюсь в Италии, в Эгне у Лоренцо Магри и Ангелины Туренко. Я сюда приехал только в октябре, тогда у меня и начались нормальные тренировки.

— Ты же какое-то время был в Польше?

— У меня на самом деле очень сложный сезон выдался, потому что я отдыхал три месяца. Я не мог кататься в России, мне было запрещено везде тренироваться, кроме коммерческих школ. В итоге я не тренировался три месяца, в августе только приехал в Польшу. Я там был полтора месяца, но был один лед в день и мне выдали новые коньки. То есть я вышел на лед как овощ. У меня был один лед в день пять дней в неделю, когда у меня обычно было 12 льдов в неделю. А тут пять в неделю. Коньки я раскатывал очень долго, как и входил в сезон. Только в Италии я начал нормально тренироваться, потому что в Польше я был без тренера.

— Потому что в Польше не нашлось тренера?

— Там есть один тренер — Мариуш, бывший парник. Он очень хороший человек, он выводил меня на польских соревнованиях. Но тренироваться с ним не получилось, он все-таки парник. Я лучше бы сам.

— Как сейчас выглядит твоя жизнь в Италии?

­– Здесь не такое расписание, как в России, сначала было немного неудобно и непривычно. Здесь тренировки начинаются в восемь утра, когда в «Москвиче» у нас в 9:15 только разминка. По три льда в день, что мне нравится — первый лед час и десять минут (из них полчаса скольжение и 40 минут прыжки), оставшиеся два льда по 40 минут мы всегда катаем программы. Говорю за себя — всегда, когда лед был час и 15 минут, я 50 минут тренируюсь, а потом начинаю помогать уборщицам, борты вытираю. Я этого не скрываю, я задолбался и просто по бортикам катаюсь, иду перевязываться, с кем-нибудь поговорю. Здесь 40 минут, и мы это время работаем. Живем мы все вместе, как в общежитии. Несколько комнат, в каждой по пять человек.

— На условия, в целом, не жалуешься?

­– В Италии классно, очень красивые виды, горы, плюс погода шикарная. Я 22 года жил в Москве, ты меня сейчас поймешь. В Москве люди вечно куда-то торопятся, вечный кипиш, суета, я сам стал таким. Раньше у меня тренировки целый день, потом у меня подкатка, потом я с ребятами погуляю, в кино схожу. У меня не было такого — тренировки и пошел домой. А тут рабочий день заканчивается рано, в три часа дня мы все свободны. Делать нечего, можно сходить в горы, но это раза два-три. Тем более мы тренируемся в небольшом городе, надо куда-то ехать. У нас два-три продуктовых и одна аптека. Вне тренировок тяжеловато развлечься, поэтому я сижу дома.

— Давай в целом поговорим про твою карьеру. Ты сменил очень много тренеров, будучи в России. С чем связана такая частая смена?

— Лет до десяти я ничего не помню, поэтому сказать сложно. Узнавать меня начали со времен у Инны Гончаренко. Я у нее тренировался, все было хорошо, она очень тяжелый человек. Но я ей за все благодарен. Она меня «бустанула» до того момента, когда я легко прыгал тройные и каскады три-три. А дальше у меня не шло, я три года у нее учил тройной аксель — никак. Вне тренировок она ко мне относилась очень хорошо, всегда желала мне лучшего. Однажды она позвала в тренерскую и сказала, что мне нужно идти к Этери Тутберидзе. Она не выгоняла меня, а считала, что там мне будет лучше. Все, что она могла, она сделала. По ее совету я пошел к Этери.

У Этери Георгиевны у меня начались большие проблемы со спиной. Очень частые обострения были: помню, как я под уколами в финале Кубка России выступал, с нескольких соревнований снялся. Я три дня тренировался, три дня нет. Мог один день нормально провести, на следующий у меня спина болела. Даже месяц без болей в спине покататься я не мог. Этери Георгиевне это не нравилось. Она сказала: «Либо ты тренируешься, либо, если спина болит — сиди дома и не приходи больше».

Я, соответственно, выходил тренироваться. И случилась неприятная ситуация: я неудачно приземлился с акселя в четверть на прямую ногу и завалился назад. У меня отдало в ногу до такой степени, что я не чувствовал левую ногу. Я ее волок за собой, подъехал к бортику и показал, что я домой. Об этом, кстати, немногие знают, но я тогда заканчивал. Я ушел от Этери и думал — все, заканчиваю по здоровью.

Я три месяца не катался, ходил на реабилитацию, процедуры. Родители мне сказали решать самому, они бы приняли любое. Честно, я очень стремался делать этот выбор, я сидел около недели дома, загруженный был. Я тогда 14 лет отдал этому спорту, и в один момент — все. Пытался все взвесить и сделать правильный выбор, потому что без спины остаться в таком возрасте тоже плохо. Я решил попробовать выйти на массовое и попробовать.

Первый раз я вышел в конце июля. Скажу честно, я не люблю скользить, я не умею кататься, но первый раз я тогда кайфовал от скольжения. Я решил, что если все будет в порядке со здоровьем, то продолжу кататься. У меня тогда был переходный возраст, я ходил на тренировки для галочки, а после этого момента я с другой головой вышел на лед. Я сразу начал понимать, для чего мне это. Покатался три раза, на третий попрыгал одинарные, двойные. Потом на четвертый день я сам поехал на массовые катания в Подмосковье, два часа покатался, собрал двойной риттбергер, устал жутко. Выхожу с катка, мне звонит мама. Она мне говорит: «Давай быстрее домой, у нас через три часа просмотр у Плющенко».

Я бросаю трубку и не знал, как на это реагировать. Я после двух часов, уставший, в Московской области, мне до дома надо было ехать час сорок минут. Думаю: приду к нему на просмотр и скажу: «Евгений Викторович у меня двойные прыжки, добрый день». Соответственно, я пришел, показал двойные, он попросил показать тройные, я ему объяснил всю ситуацию. Он меня видел на соревнованиях и взялся.

Я очень быстро восстановился. К Евгению Викторовичу пришел в августе, уже в сентябре вышел на старт и выступил неплохо. Почему ушел от Плющенко? Он очень редко появлялся на катке, у него были шоу. Нас тренировал Алексей Василевский и его жена Юлия Лавренчук. Евгений Викторович выгнал Юлию Лавренчук, а я тренировался с ними. Он, соответственно, ушел с ней, и мы остались ни с чем. Я тогда принял решение кататься с ними.

Мы катались у Алексея Василевского, но у нас не было льда. Мы сначала пытались найти каток, был новый на Марьиной роще, но там тоже были проблемы. В итоге аренду новую мы не нашли, я готовился к чемпионату России на массовом катании. Я психовал, кулаки разбивал. Невозможно было готовиться: на массовое приходят дети, люди на хоккейных коньках, которые еле стоят на них. За лед я мог зайти в четверной один раз.

Соответственно, выступил на чемпионате России плохо. У меня федерация спрашивает, почему так. Я объяснял, что подготовка проходила на массовом катании — «это никого не волнует». Я не отрицаю, я просрал чемпионат России, но вы узнайте, в каких условиях мы были. В итоге лед так и не нашли, и я пришел к Вике.

— Я знаю забавную историю, как ты впервые прыгнул четверной лутц.

— Это как раз было с Алексеем. У меня была хорошая тренировка, я риттбергер собрал в степ-аут. И Алексей предложил на второй тренировке попробовать лутц. Я не хотел, потому что даже ни разу не входил в него. Тогда Алексей положил сто баксов на бортик и сказал «сто баксов — пять попыток». Я первые две попытки вкрутил, потом две бабочки, и на пятую я заходил и думал, что надо как-то сделать. Попросил с видео, потому что на видео прыгну. Вот так я и прыгнул четверной лутц. Прикольно.

— Недавно ты сказал, что у тебя на каком-то старте было 11 дедакшенов. Как это получилось?

— Это был пятый этап кубка России в Бибирево (Москва), в тот сезон я был у Плющенко.

— То есть это было прямо перед тем успешным чемпионатом России? (прим. Sport24 на чемпионате России-2018 Владимир стал 6-м)

— Да, 11 дедакшенов — это победа. Я не знал, как идти в академию. А Плющенко хорошо отнесся, сказал: «Ты, конечно, рекордсмен. Хорошо, что это случилось сейчас, а не на чемпионате России». Ну, такого еще не видел, думаю, я рекордсмен. Даже не помню, что там сделал. Я примерно помню свои прокаты, а тут я не помню. Я подсчитал, что упал четыре раза, еще у меня оторвался крючок на коньке, когда в четверной заходил. В итоге остановка, это еще пять дедакшенов. Это легендарно.

— Какая из твоих программ тебе нравится больше всего?

— Мне очень нравилась произвольная программа Hit the road Jack. Я тогда малой был.

­— Когда с мелированием был?

— Да. Ну, были ошибки в молодости, что поделать. Вот ее могу отметить. Я еще не выдал максимум в своей короткой программе этого сезона. Ты даже не представляешь, сколько я выпрашивал катать Exogenesis Muse. Были против все, потому что она очень закатанная. А сам я не очень слежу за фигурным катанием, мне его и в жизни хватает. Очень хочется нормально ее выкатать, но сезон сложный, хочется показать ее на главных стартах. Надо катать так, чтобы запомнилась.

— У тебя была музыка, которую ты очень хотел, но ее уже взяли?

— Было. Я у Вики катался, я тогда выпрашивал Exogenesis на короткую, а на произвольную — Эдвина Мартона Art on ice. Она мне очень нравилась, она долго была в голове, и вот я ее вытащил. Но мне снова не разрешали, потому что сложная и уже закатанная. Хорошо, что меня тогда отговорили. Потому что в этот же сезон эту музыку берет Юдзуру Ханю. Представляешь, как бы это выглядело? Я на тот момент даже не знал, что он ее берет.

— У тебя есть какая-то конечная цель в спорте?

— Хороший вопрос. Конечно, все спортсмены скажут, что хочется выиграть и Олимпийские игры, и чемпионат мира, Европы. Не люблю загадывать, потому что все запланированное не получается. Сейчас я отталкиваюсь от здоровья. Мне очень нравится выступать, я кайфую от публики (если, конечно, не умираю в программе). Сейчас будет небольшой камбэк, потому что я два года не выступал, мне хочется показать и доказать людям, что я еще живой.

Сейчас камбэкнем, добрый день. Это очень хочется. Доказать тем людям, которые в меня не верили, ребята, я еще в деле. Главное, что я занимаюсь тем, что мне нравится. Я не знаю, когда завяжу со спортом, это легко может произойти в следующем сезоне. Я пока ставлю маленькие цели и повышаю планку.

— Если бы тебе сказали влюбить человека в фигурное катание, показав ему один единственный прокат, что бы это было?

— Это будет слишком банально, но я бы показал Камилу Валиеву. Для меня Камила — это гений во всех аспектах. Программа? Наверное, «Болеро».

Хочешь знать все о фигурном катании? Подписывайся на наш телеграм-канал!