«Лобановский орал: вы нас убить хотите?» Из Эстонии — в Лондон к Венгеру, «Торпедо» и Китай

Александр Муйжнек

Поделиться

Комментарии

Андрес Опер — третий футболист в истории Эстонии по количеству проведённых матчей и первый по результативности. 38 голов в истории сборной России, например, не забивал никто. Опер больше всего любит вспоминать гол сборной Голландии в матче-открытии «А. Ле Кок Арены» — стадиона, на котором в августе «Реал» и «Атлетико» играли матч за Суперкубок УЕФА.

— Я открыл счет, через две минуты случился автогол Пииройи, но мы забили опять и вели в счете еще за пять минут до конца. И тут пришли ван Нистелрой и Клюйверт. Мы проиграли (2:4), но людям понравилось, что мы дважды забили ван дер Сару. Вся команда у голландцев состояла из звезд, тренер — ван Гал. Мне тяжелее всего игралось против Япа Стама. Вообще стена, очень сильный парень. Убедился в этом, и когда играл за «Роду» против «Аякса».

— Зато в 2002-м вы обыграли сборную России Олега Романцева.
— Сначала я не чувствовал, насколько ответственный этот матч. Но вокруг слишком много говорили про политику. Из-за нее якобы и болельщиков пришло не так много. Но когда мы выиграли, все изменилось. Ультрас всегда не как обычные люди. Я потом видел здесь русских людей — и все довольны [отношением со стороны эстонцев].

А с Россией мы еще дважды встречались, и оба раза в марте. В 2005-м даже сыграли вничью, но не побеждали — все-таки это уже были не товарищеские матчи. Поразительно, кстати, что тогда в сборную России не вызывали Зырянова. Думаю, потому, что он тогда играл всего лишь в «Торпедо», а не в «Зените». А что изменилось? Вместе с Семшовым он был у нас в «Торпедо» самым топовым.

— Вы помните, как обострились отношения между Россией и Эстонией в нулевые?
— Когда я выступал за «Торпедо», ко мне относились прекрасно — и в Москве, и на родине. В 2006-м, когда демонтировали «Бронзового солдата», мне звонил друг из «Торпедо» и злился: «Что вы делаете?» А что я мог ответить? Я тоже читал те новости с ужасом. У меня нет ответа, как было правильно поступить эстонцам. Но для меня нереально, что все это творилось в Таллине, а не где-нибудь в Париже. Сейчас никаких проблем между эстонцами или русскими я не вижу.

— Вы побывали на просмотре в «Арсенале», за который болели с детства. Как появилась эта любовь?
— По телевизору все в детстве смотрели английский футбол. Мне очень нравился Иан Райт. В 90-х сборную Эстонии и «Флору» тренировал исландец Тейтур Тордарсон, который играл у Арсена Венгера в «Канне». В 1998-м «Арсенал» позвал меня на просмотр, и я даже испугался: что это вообще, как может эстонец там играть? А оказалось — в «Арсенале» обычные люди, с двумя ногами.

Благодаря тренировкам Тордарсона мне все легко давалось в «Арсенале» — я и сам поражался, насколько. Тренеры «Арсенала» делали все точно как Тейтур. Я работал со второй командой, но [на тренировке] забил первой — с Виейра, Киоуном, Адамсом, Пети. А в воротах — Симен!

— С кем успели подружиться?
— За неделю — ни с кем, но запомнил, как тепло со мной познакомился Овермарс. Через пару лет мы сыграли друг против друга за сборные. А Виейра как-то посоветовал: возьми такси до торгового центра и скажи водителю, что ты из «Арсенала». Ну какие шансы, что меня узнают? Я и ходить никуда не хотел, и Лондон тогда так и не посмотрел. Только один матч «Арсенала» на «Хайбери», по-моему, с «Дерби».

Неприятно удивил Бергкамп. Возникла одна ситуация, когда он возмутился: что за парень приехал, откуда? Ничего грубого или обидного, да и я был еще молодой и не обижался.

— Шансов задержаться в «Арсенале» подольше не было?
— Прямо перед этим меня брал на двухнедельный просмотр «Метц». Там сказали, что хотят меня подписать, что обсудят это с Айваром Похлаком (основатель и президент «Флоры» — Sport24). Но потом меня забрал «Арсенал». Я находился на просмотре целых три недели — это много, пора было возвращаться домой. О контракте с «Арсеналом» шли только спекуляции.

— Вместо «Арсенала» «Флора» продала вас в «Ольборг» за миллион долларов — это одна из самых крупных сделок для вашего агента. Для всей Эстонии — тоже?
— Мой рекорд перекрыли только Март Поом и Тармо Кинк — но не в «Спартаке», а в один из своих приходов в Венгрию. Сейчас рекордсмен, конечно, Клаван. Но подумайте, что такое миллион за футболиста в 1999-м — наверное, как десять сейчас.

Тот трансфер смешной был. «Ольборг» предложил контракт, но захотел сначала увидеть меня в игре. Если им что-то не нравилось — могли разорвать. Первый тур, 15-20-я минута — и мой друг из команды соперников наносит мне травму. Я подумал, что меня выгонят — но обошлось.

Четыре года в Дании оказались, возможно, лучшим временем в карьере. Ханс Бакке, который позже помогал Эрикссону в «Манчестер Сити» и Мексике, был не очень общительным тренером, но похвалил меня, например, за игру против киевского «Динамо» в Лиге чемпионов. Я же ребенком за него болел, обожал Олега Блохина, тренера Лобановского.

— А тут он как раз вернулся в «Динамо».
— С Лобановским был случай на первой игре (я отдал голевой пас, но мы проиграли 1:2). После матча иду в нашу раздевалку мимо гостевой. И вдруг оттуда как заорет Лобановский: «Вы что, нас убить решили? Понимаете, что вас ждет в Киеве?» Я такой: «Ого, мой герой поговорил со мной, боже!»

Мы не испугались. В ответном матче я быстро забил, потом мы повели 2:0. «Динамо», правда, отыгралось. При ничейном счете я сделал кросс с фланга в центр, мы забили третий, но судья забрал у нас гол. Сказал, что мяч вышел за пределы поля, хотя это не так.

— Из «Ольборга» вас переманило «Торпедо», где вы забили всего восемь голов за три года. И объяснили это тем, что перегружали себя на тренировках.
— Не понимаю, что шло не так. Потом, в «Роде», я забивал еще больше, чем в «Ольборге». И в сборной Эстонии все тоже было в порядке. Тяжело, конечно, когда заезжаешь на базу за два дня до игры. Это скорее советские методы, такого я не видел больше нигде. Сборы и тренировки у Сергея Петренко были трудные, но мне нравились. Петренко оказался приятным человеком. Выговаривал всем, в том числе лидерам — Зырянову, Семшову, Кормильцеву: «Вы делаете результат, с вас спрос».

Начал я в «Торпедо» с голов в еврокубках — в Сан-Марино и в «Лужниках» софийскому ЦСКА. Потом, как тогда в Киеве, судьи не раз отменяли мои голы. Это меня опечалило, потому что плохо повлияло на мои премиальные. А они были важны: в «Торпедо» платили меньше, чем в других московских клубах.

— Но вовремя?
— Всегда. Босс, Алешин, часто встречался с командой и ко всем проявлял уважение. Но однажды нас разгромила в Кубке России «Томь» 0:3 — а тогда кубковые матчи игрались в два матча. Руководство сказало: если вылетите — оштрафуем. Условия в Томске были ужасные, невероятный холод. В ответной мы выиграли, но только 1:0, этого не хватило.

— Администратор «Торпедо» приносил игрокам премиальные на следующий день в баню, где уже было пиво. Главный его любитель — Бородин?
— Такие шутки были не только про него, скажем так. Все понимали: после тренировки — восстановление, следующий день свободный. Конечно, в бане было и пиво. Кто забил первый гол в сезоне — проставлялся. Может, некоторые игроки пили побольше других.

Самый большой штраф по контракту пришлось бы платить, если бы ты пришел на тренировку пьяным. Один такой игрок в «Торпедо» был — оштрафовали его в итоге или нет, я не знаю. Другой не приезжал в таком случае на тренировки.

— Алексей Бугаев?
— Он. Это на самом деле и правильно. В Дании мой одноклубник как-то появился на тренировке нетрезвым. Тренер этого и не понял, но игроки все видели и сказали: «Остался бы лучше дома».

— Андрей Степанов мне говорил, что через пару лет вы в Москве легко общались на русском — «с девушками точно».
— Ну про это мы не будем, ха-ха! Акцент большой, вы видите. В школе я русский учил, но никогда на нем особо не говорил. Надо мной в «Торпедо» шутили, из-за языка и не только. «Горячий эстонский парень», а как без этого!

— В Москве вас якобы однажды остановил гаишник, но ваш друг сказал: «Не видишь, Опер на задание едет?» Это анекдот?
— Так и было. «Он же ваш! Посмотрите в права: Опер!»

— Вам тяжело было играть на искусственном газоне «Лужников»?
— Особенно вначале. У меня потом было две операции на ахилл, оба чистили — думаю, из-за того поля. Нам было труднее, чем остальным командам — тур играть на искусственном газоне, тур на натуральном. Но сейчас многие играют на искусственном, даже в Голландии.

В команде и обсуждали и то, что играть в огромных «Лужниках» при нескольких тысячах зрителей — странно. У «Сатурна», например, как я помню, маленький и красивый стадион — потому что заполнялся и чисто футбольный. Так было бы лучше.

— В сезоне-2004 вы долгое время шли в лидерах, но закончили только пятыми. В чем дело?
— Скамейка у нас была короче, чем у других. Многие к концу сезона устали. Но одна из главных проблем — судьи. Нас в матчах иногда нереально «убивали». Главное — московские дерби, некоторые (из восьми матчей с московскими командами в 2004-м «Торпедо» выиграло два, у «Спартака» и «Динамо» — Sport24). Все знали, кто должен выиграть. Мы чувствовали, что в этих матчах не идет. Забиваешь — отменяют.

Так было в матче с «Локомотивом» в 2003-м. Пускай мы все равно выиграли 1:0, у меня отобрали один из самых красивых голов в карьере. Потом, я слышал, на того судью наложили штраф, или его вообще убрали. Еще Петренко был недоволен после одного из матчей с «Сатурном» — там то же самое. А в другой раз, когда мы играли с «Ротором», я забил Сергею Парейко, уже побежал праздновать — а гол не засчитывают.

— Вы решили покинуть «Торпедо», когда вас перестали ставить в состав. Из-за чего?
— Откуда я знаю? Наверное, Алешин знал, что не даст мне новый контракт. Хотя я не хотел каких-то лучших условий, это вообще не обсуждалось. Но такое происходит везде, особенно в Восточной Европе.

— Почему не перешли из «Торпедо» в «Сандерленд»?
— Я уже почти был там. Но, как мне объяснили, Алешин рассказал в интервью, что все решено. Новости о моем трансфере просочились раньше, чем хотели в «Сандерленде» — контракт мы еще формально не подписали. В итоге не подписали вообще.

В Англии я все-таки поработал — как тренер. Работал сначала с юношами в «Аккрингтон Стэнли» (тренировал U-16, но больше следил за разными возрастами как менеджер), потом в «Бери». Ушел, потому что стало тяжело совмещать со сборной Эстонии. К сожалению, из-за работы в Англии не мог уследить за своей школой — пришлось закрыть.

— После «Торпедо» вы четыре сезона забивали за «Роду». Стоило уезжать из Голландии в Китай?
— Я мог сразу уйти в «Ден Хааг», и его тренер был недоволен, что я выбрал «Шанхай». Позвал технический директор клуба, голландец. Мне было интересно увидеть, что это такое, Китай.

— И как?
— Ожидал лучшего. Шанхай — мегаполис покруче Москвы, конечно. Но я думал, что китайцы культурные люди. А они плюются на улицах. Или едем в такси, водитель останавливается, я спрашиваю: «Что случилось?» — «Мне пописать надо». И прямо на обочине. А в ресторанах все очень напиваются. Русские, может, пьют не меньше, но ведут себя точно не как китайцы.

— Сколько вы пробыли в Китае?
— Только четыре месяца — и жаль, что так мало. Я перешел в «Шанхай» летом, когда в Европе у всех межсезонье — а тут пришлось играть и тренироваться по два раза в день. К тому же на жаре 44 градуса. Меня выкинули в эти условия, как в море — плыви как хочешь. Только я привык — получил травму.

Судейство в Китае тоже непонятное. Первая моя игра была с «Цзянсу Сунин», где сейчас Рамирес. Последняя минута, мяч у меня, готовлюсь бить — и тут в меня врезаются. Не забиваю, пенальти тоже нет, и вместо победы — 2:2.

В Китае, понятно, все говорили про деньги. А еще — что хозяин [«Шанхая»] делает ставки, но я точно этого не знаю. Видел, как он заходил в раздевалку, втолковывал что-то китайцам — может, и про тактику — но австралиец Миллиган сказал: «Нам переводить не будут». Марк, кстати, выходил за сборную Австралии на ЧМ-2018.

— С вами в «Шанхае» играл и Вячеслав Глеб. Он рассказывал о знакомстве с китайской кухней: «В семизвездочном отеле шведский стол метров сто длиной. Я как давай пробовать все. Наелся, пошел проблевался, вернулся и снова стал пробовать».
— Мне китайская еда нравилась. Лягушек там попробовал — хотя это мелочь, наверное.
Еще видел, как безумно китайцы увлекаются боями крикетов — кузнечиков. Один может стоить десять тысяч долларов. Их злят, сажают в коробку и смотрят, кто победит. На базе «Шанхая» игроки, слышал, таким увлекались.

— Каким был «Шанхай» до Анелька, Дрогба и Тевеса?
— С нами работал местный тренер, помогал ему тоже знаменитый в прошлом китайский футболист, который раньше играл в «Алемании» и владел английским. Ахен как раз рядом с Керкраде — как выяснилось, мы даже ходили в одни рестораны.

Еще был русскоговорящий переводчик — он помогал Глебу, болгарину Волканову и сербу Родичу (он поиграл в «Портсмуте»). А я понимаю и английский, и русский — и слышал, что тренер и переводчик говорят об одном и том же по-своему, как хотят.

— Когда в «Шанхае» приходила зарплата, проблемы отпускали?
— А я там ни одного евро и не получил. Контракт положили в пару раз больше, чем в «Роде». Но деньги дошли только через пять лет с помощью ФИФА. «Шанхай» много врал, что заплатит — пришлось идти в суд.

— В Китае вас заставляли тренироваться в семь утра?
— Рано нас поднимали на Кипре. Там уже в 10-11 утра такая жара, что дышать нельзя. Мне было 33-34 года — но на предсезонке «Неа Саламины» тренеры заставляли меня бегать, приводили в форму. Я спрашивал: «Почему вы молодых не гоняете как меня?» Хорошо, что в Ларнаке так не было.

На самом деле это ошибка, что я не подписал новый контракт с «Ден Хаагом» и ушел в АЕК. Контракт в Гааге у меня был на полтора года, но сменился тренер, а в Ларнаке работал голландец Тон Каанен. В «Ден Хааге» я мог спокойно играть еще год-полтора — а уровень там гораздо выше.

— Карьеру закончили из-за аварии, в которую попали в 2013-м?
— Во многом да. Я приехал на игру сборной в Таллин. Мы сидели на заднем сидении такси, как вдруг сзади врезался автобус. Осколки полетели в лицо, а главное — повредились шея и плечо: я даже не мог пошевелить рукой. Я пробовал вернуться, но когда в 35 пропускаешь полгода — задумываешься, надо оно тебе или нет.

— В вашем прощальном матче Эстония умудрилась не обыграть Гибралтар.
— Когда я был на поле, мы выигрывали! Константин Васильев отдал мне пару хороших передач, я мог забить и думал: «Может, рано заканчиваю?»

— Сейчас вы в тренерском штабе сборной Эстонии вместе с Мартом Поомом. Вдруг вы знаете: правда ли, что в «Дерби Каунти» он травмировал пенис?
— Я в это не верю. Точно нет!

— Эстония последние годы ездит к экзотическим сборным: Антигуа и Барбуда, Сент-Киттс и Невис, Вануату…
— Какая-то программа была. Есть версия, что ее спонсировала ФИФА. Это по окончании сезона, поздней осенью. И ездит только вторая команда — те, кто играет в Эстонии, может, в Финляндии.

На Фиджи мне понравилось. Вообще в таких условиях проверяется характер футболистов. 13 часов разница, играть приходится по сути ночью! Мы довольны тем, как все справились. С Новой Каледонией сыграли последний матч вничью 1:1 — не выдерживали. Дороги, инфраструктура в Каледонии — прямо как Европа: неслучайно это заморская территория Франции. А Вануату — беднейшая страна, зато все такие радостные.

— «Ливерпуль» отдал Клавана в аренду «Кальяри». Вернется в Англию?
— Я уверен: Клаван — игрок уровня «Ливерпуля». Клопп знал, кого брал, да и стоил он не как ван Дейк. Старт этого сезона Рагнар пропустил из-за травмы — а иначе сыграл бы, и мы верили, что дальше получил бы шансы закрепиться.

У Клавана одна проблема: он эстонец. Будь Рагнар французом или немцем, шансов бы дали больше. Политика на таком уровне тоже вмешивается. В Голландии тоже в подобных случаях эстонцу предпочтут голландца. Чьих футболок больше купят, тот и востребованнее.

«Подарил бы свою книгу Дзюбе». Олег Романцев — о «Спартаке», Каррере, Карпине и автобиографии

Дмитрий Селюк: «Яя Туре — лучший футболист Африки всех времен. Он еще может оказаться в «Зените»

«Если бы не футбол — стал бы мужчиной по вызову». Так Дзюба и Кокорин еще не жгли

Массимо Каррера: «Как заменить Квинси? Будем как-то играть»