Мамаев — наш Винни Джонс. Играл в тюрьме круче, чем в «Краснодаре», рубился в подкатах, дерзил
Репортаж Sport24 из исправительной колонии № 4.
— Ух, #####, — нападающий «Салюта» Андрей Ивантеев мчался за мячом, но вместо него встретился с металлической стойкой ограждения. Ивантеев выдохнул и посмотрел вниз: пах уцелел. Сзади в Андрея впечатался Павел Мамаев — по правилам (судьи вообще были лояльны к хозяевам), но очень брутально.
Мяч пришел к вратарю «Золотых львов» Коле. Ивантеев с Колей не знаком, но наслышан: на воле кипер числился в дубле «Салюта». Десять лет спустя карьера подбросила шанс сыграть с Мамаевым — правда, жизнь вне футбола повернула не туда. Кто-то из «Львов» сидит за разбой, кто-то за кражи, а половина, по словам начальника колонии, «наркоманы»: «Сидят по 228-й статье, народной. Зеки сами ее так называют».
Мамаева это не смущает: «Здесь много порядочных людей. Ловишь себя на мысли, что их больше, чем на свободе».
Колю Кокорин с Мамаевым хвалили чаще всего: тот блистал сейвами и однажды на манер Давида Де Хеа потащил дважды за несколько секунд. Трибуны — все в черных робах — заходились в овациях. Коля — безоговорочный первый номер «Львов», но единицу на спине забрал Кокорин.
Коля так рвался себя проявить, что начинал атаки забросами далеко вперед, в сторону Александра Кокорина. «Салют» во главе с Андреем Колесниковым, земляком Кокорина и знакомым Мамаева по «Торпедо», снимал верх. Практичнее было покатить Мамаеву: Павел озирался, обходил кочки на вытоптанном земляном поле и белой бутсой выцеливал пас на Кокорина.
Александр привлекал к игре и брата Кирилла. То звал разыграть комбинацию на штрафном, то доверял решить самому: «Сам, брат, сам!» Но вел эту игру Мамаев — и так уверенно, так яростно, что дворовый статус матча забывался.
Во-первых, Мамаев определил исход. По-хорошему «Салют» дважды забил в свои (в том числе усилиями Колесникова), но ФСИН записал на Мамаева хет-трик. Из глубины атаковать на таком крохотном поле было даже удобнее. Особенно эффектно Павел воспользовался этим во втором тайме, лупанув в самую девятку.
Когда-то Мамаев забивал другому вратарю с 35-м номером.
Во-вторых, стык с Ивантеевым — не исключение. Уже через три минуты Мамаев расстелился в таком подкате, что изгваздал всю форму в пыли и грязи. И странно, что к концу игры не ободрал себе колени: Павел с первых секунд врубил режим бульдога, лез во все отборы и ни разу не убрал ноги. Чаще Мамаев просто читал игру и настигал соперника, мысля на три шага вперед. Но когда приходилось бороться, Павел включался.
Кокорин очевидно щадил ногу, которую, если верить его адвокатам, по итогам пребывания в «Бутырке» могли ампутировать. Александр нечасто делал рывки и пару раз опасливо смотрел на коленку: все ли в порядке? Мамаев о таком не заморачивался и ни на что не отвлекался.
В-третьих, Мамаев проявил себя настоящим лидером. Павел рулил командой, без умолку подсказывал, делал замечания и вообще источал уверенность. Зеки тянулись к нему и смотрели с восторгом — что в игре, что на чаепитии после. Если Кокорины держались вместе, то Павла окружали обычные арестанты.
Можно быть уверенным: внутри тюремных бараков Мамаев ставит себя так же, как на поле.
***
Формально тренером «Львов» из уважения определили самого старшего усатого и седоватого дедулю (он и получил пластиковый кубок за победу), а лучшим игроком матча признали Кокорина — надо же было отметить и его. Александр порывался отдать свою награду Мамаеву, но тому вручили отдельную — как лучшему бомбардиру.
Но самым зрелищным было поведение Мамаева в интервью. Кокорин улыбался и выглядел милахой, а Мамаев поправлял журналистов и отчитывал за глупые вопросы — часто по делу. Уйти от прессы было некуда, так что оставалось огрызаться. «Четвертый раз записать сюжет не можете», — тыкал Мамаев телевизионщиков, достававших его вопросами. На вопрос о «Краснодаре» Павел требовал дословно привести конкретную цитату Сергея Галицкого.
— Вы хотели бы вернуться в «Краснодар»? — допытывались у Мамаева.
— Хочу освободиться.
— Вы говорили, что тюрьма вас ничему не научила, — пытался завязать беседу я.
— Где и когда я такое говорил?
— Один из вас (на самом деле Кокорин).
— Я — не говорил. Сначала подготовьтесь, а потом спрашивайте, — советовал Павел.
В иной раз это бы выбесило, но здесь, в Алексеевке, за Мамаева радостно: ему не приходится притворяться, такой он есть и будет всегда. Кокорин уводил тему к московскому СИЗО (там условия содержания заметно хуже), а вот Мамаев честно говорил, как его изменила тюрьма.
— Ничего страшного нет ни в колонии, ни в СИЗО, если ты с собой честен. У каждого есть ситуация — ну, драка, повели себя неправильно. Люди оступаются, и надо нести наказание, что мы и делаем.
Трогательно, как это поведение сочеталось с верой. После игры Мамаев тепло обнялся с отцом Кириллом, прибывшим на матч: они не раз виделись в храме на территории колонии.
«Бог в помощь», — напутствовал батюшка. Как он рассказал, Мамаеву и другим заключенным помогает Георгий Победоносец.
На память о колонии Мамаев обещал набить новую тату.