ФутболРПЛ
12 октября 2020, Понедельник, 12:00

«Денисов ко мне пришел и рассказал: «Анатольич, я застрелиться хотел». Большое интервью массажиста Кокорина

fc-zenit.ru
Поделиться
Комментарии
Сергей Колесников — о разборках из-за легионеров в «Зените», работе с Бубкой и топами бега, и, конечно, о травме форварда «Спартака».

Сергей Колесников много лет был массажистом в «Зените», до этого почти четверть века работал со сборной по легкой атлетике и мировыми звездами бега, а сейчас сотрудничает с Александром Кокориным. На прошлой неделе Колесников оказался в центре скандала: его обвинили в том, что именно его действия усугубили травму форварда «Спартака».

Спецкор Sport24 Александр Петров встретился со специалистом и поговорил с ним далеко не только об актуальных новостях:

  • Как Колесникову помешали стать футболистом травмы и почему он пошел в массажисты;
  • Знакомство с Бубкой и работа с известными иностранными легкоатлетами, включая великого Майкла Джонсона;
  • Золотое поколение «Зенита»: от Аршавина до Быстрова, а также истории о Тимощуке, Халке, Бруну Алвеше и массаже Клозе перед игрой с питерцами;
  • Почему Колесников встал на сторону Денисова в конфликте с руководством «Зенита» после покупки дорогих легионеров;
  • Правда об истории с травмой Андрея Воронина и отношениях со Станиславом Черчесовым;
  • Что Колесников думает о драке Кокорина и Мамаева в «Кофемании» и почему он во второй раз ушел из «Зенита»;
  • Как к нему попала Ольга Бузова;

И еще куча интереснейших историй — погнали!

Травма Кокорина: что сказал сам Александр и как отреагировал «Спартак»

— Начнем с последних событий. Объясните для простых людей, может ли профессиональный массажист в принципе усугубить травму футболиста?

— Вообще не может. Тем более, который работает с игроком более шести лет. Ну, только если специально — можно, конечно, порвать ему мышцу или откусить ахилл. А еще как — я не представляю. Маразм полный.

— Что вам сказал Кокорин, когда все это поднялось?

— «Анатольич, не обращай внимания» и махнул рукой. Он вообще после того, что с ним случилось, ко всему относится спокойно.

А так, многие поддержали. Очень приятно было, когда Аршавин поддержал в эфире перед игрой с «Зенитом», потом написал Стрепетов (экс-игрок и тренер «Зенита»), мои питерские товарищи, позвонили даже легкоатлеты, с которыми я раньше работал.

— А в клубе какая реакция была?

— Посмеялись и тоже сказали не переживать.

fc-zenit.ru

— У вас есть объяснение, зачем был этот вброс?

— Я не знаю. У меня уже была история с Ворониным, которая аж два раза всплывала (тогда Колесникова тоже обвинили в усугублении травмы — Sport24), хотя Андрей говорил, что ко мне претензий не имеет и вообще получил травму, когда был в сборной — на тренировке неудачно сыграл. Если бы я сломал шею, то и человек вообще не разговаривал бы, и я с вами тоже.

А тут он на следующее утро проснулся, подготовился к игре, сыграл (представляете, какие нагрузки в высшей лиге?), и только после этого у него опять заболело. Там была проблема. Я просто немного помог ему облегчить ситуацию, чтобы он смог сыграть.

В общем, нонсенс: что та история, что с Кокориным.

Это же обычная ситуация. Сослан Джанаев, когда были в «Сочи», каждое утро после сна приходил, и я ему правил шею. В «Зените» молодые мальчишки тоже бегали ко мне, я же последнее время в Питере занимался «Зенитом-2» и молодежкой: «Анатольич, что-то с шеей, давайте сделаем». Сейчас вот как раз приезжали: Одоевский, Шамкин, Мусаев. Говорю им: видите, говорил же, что будете в первой команде.

— После матча со «Спартаком» пересеклись?

— Да, я к автобусу вышел клубному, поговорили (квартира Колесникова находится в пяти минутах ходьбы от стадиона — Sport24).

— Самая неожиданная или забавная реакция поддержки, которая вам прилетела в последние дни?

— Марина Транденкова, наша чемпионка мира в спринте написала: «Ну что, Сереж, опять кого-то сломал» и много смайлов с улыбкой (смеется).

Как стал врачом: играл в футбол даже в армии, пока не получил травму и не попал к чудо-специалисту

— Вы ведь до того, как стать массажистом, сами играли в футбол.

— Да, действительно играл, потом меня призвали в армию. Вернее, как: сначала поступил в училище — хотел стать летчиком, но потом побыл там полтора месяца и понял, что без спорта никуда. Папа приехал и, пока еще я не принял присягу, забрал, как он решил этот вопрос — до сих пор не знаю.

Забрали в армию, неплохо там играл, хотя к тому моменту у меня уже была одна серьезная травма: еще в десятом классе выступал за сборную города Гуково Ростовской области вместе с отцом — ему был 36, а мне 16. В одном из матчей приземлился нехорошо: получил вывих надколенника, если по-простому — вылетела чашечка.

Меня должны были призвать в ростовский СКА, но в Батайске на сборном пункте пришел офицер, спрашивает: спортсмены есть? А я молодой, неопытный, говорю: есть. — Давайте документы сюда. А потом оказалось, что этот офицер из Бакинского округа ПВО: пока приехали ростовчане, меня уже оформили.

Из личного архива Сергея Колесникова

С Людмилой Кондратьевой (олимпийской чемпионкой-80 в беге на 100 метров)

Приехал туда, играл в спортроте. Хорошо играл, мне даже говорили, что взяли на заметку. Весной был матч с дублем «Нетфчи». Мой визави, азербайджанец говорил еще: «Что ты так быстро бегаешь, меня тренер заругал уже совсем». А потом сломал. Догнал, нехорошо въехал мне в колено — второй раз вылетел надколенник.

Отправили в часть — она была в Волгограде. Туда как раз наш тренер из Гуково отправлял ребят в институт физкультуры и спорта, который сам и заканчивал. В общем, наших на тот момент там человек 15 училось.

Прихожу к своим в общагу, у меня огромное распухшее колено. Рассказал о травме, они говорят: пойдем, покажем тебя, у нас тут есть бог на кафедре спортивной медицины — судьба не иначе. И они меня привели к профессору Льву Израилевичу Мастеровому.

Посмотрел меня: связки целы. Тогда набрал в шприц коктейль лекарств из нескольких ампул, дал мне в руку электрод, а вторым стал искать точки — я уже потом узнал, что это китайские точки, в которые делают иглоукалывание. В эти точки он делал уколы: в ногу, спину, даже в ухо.

Не поверите, но у меня через 20 минут ушел отек и исчезла боль. Меня это так поразило. После первой травмы я восстанавливался два с лишним месяца, а тут я начал уже бегать через 2,5 недели.

Когда после армии я поступил в этот институт, то пришел к Мастеровому: «Лев Израилевич, мне все не дает покоя эта мысль, как у вас получилось такое волшебство». Он говорит: «А есть еще такие любопытные?» — «Я найду». Ну и нашел человек 15 — Мастеровой сделал на кафедре спортивной медицины научный кружок и стал нас обучать точечному массажу.

— Это оттуда вы попали массажистом в сборную страны по легкой атлетике?

— Да. Нас начали учить не только точечному массажу, но и спортивному. Мастеровой как раз курировал сборную РСФСР — возил с собой группы реабилитации. И так как у нас с Сашей Рязанцевым очень хорошо получалось, он позвал нас с собой. Первый сбор был в марте 78-го в Кисловодске — тогда сборная готовилась к кроссу на приз газеты «Правда».

Я тогда был на третьем курсе. Потом мы стали ездить уже на все сборы: не только по кроссу, но и по всем остальным видам. Приезжали, досрочно сдавали экзамены — и опять сборы, сборы, сборы. Как-то на один из них приехала еще и сборная СССР — тем боле, что процентов 70 ее и составляли ребята из РСФСР.

Сидим в гостинице в номере с Сашей заходит такой кряжистый дед и с прибалтийским акцентом говорит: «Здрааавствуйте, я слыышал здесь живут мои молодые коллеееги. Я хотел бы с ваами познакооомиться. Меня зовут Эльмар Хендрикович Мартин, я массажист сбооорной СССР». Потом оказалось, что он чуть ли не на Олимпиаде-36 с Эстонией еще был. В общем, он попросил показать, как мы работаем, сказал, что слышал о нас много отзывов.

Поднялись в массажку, начали массировать друг друга, показывать приемы: он нам, мы ему. И он такой: а вы не хотели бы продолжить работу массажистами? Мы пожали плечами. На самом деле, я собирался вернуться домой, развивать физическую культуру в родном городе, папа мне там уже место приготовил. Саше же нужно было еще отслужить — так эстонец не поленился, отвез Сашу к армейским начальникам — в итоге он служил в СКА, массировал сборников области. А меня Мартин пристроил в «Динамо».

Из личного архива Сергея Колесникова

Колесников в составе сборной Европы на Кубке мира (второй ряд сверху, пятый справа)

Приехал на сборы — говорят: будешь готовить Санеева (единственный в истории трехкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке — Sport24) во время отборочных стартов на Олимпиаду. Приехали в Новогорск, в домик хоккеистов, тогда это еще была двухэтажная хибара с маленькими комнатками. Санеев выиграл отборочные, вот как-то так я и начал приобщаться.

Потом я уехал в Краснодар. В сборной РСФСР была Люда Зенина, сейчас она Чернова — потом рулила даже спортом в крае, как-то мы разговорились и я такой: «Если станешь олимпийской чемпионкой — возьмешь меня массажистом к себе?» — «Обязательно». Она стала, а у меня в «Динамо» как раз возникли сложности: звание, которое мне должны были дать, забрал кому-то своему командующий СКВО (Северо-кавказского военного округа). Я решил, что если им не надо, то и мне тоже: ушел из «Динамо», два года жил в Краснодаре и уже оттуда поехал на сбор сборной СССР в группу спринт/барьеры.

С того момента и стал ездить постоянно. Мне еще и ставку пробили, с 81-го я стал работать официально — первым моим большим стартом был матч СССР-США в Ленинграде. Посмотрел, как работают американцы, чем они работают — они показали, что такое тейп, мази все эти.

— А когда тейп в СССР появился?

— Вот как раз после 81-го, они как раз все нам это привезли. Мы закупали их и стали делать, особенно прыгунам: у них же очень большая нагрузка на голеностоп, колени. Америкосы нас всему этому научили — у них-то это все пошло еще с американского футбола. Там, если ты вышел нетейпированным на игру и получил травму — просто не платили страховку. По восемь-десять человек тейпирующих в команде.

У нас так только Газзаев в ЦСКА пытался обязать, чтобы обязательно тейпировали голеностоп: даже штрафовал за несоблюдение, но дальше это не пошло.

Легкая атлетика: приколы от Бубки, работа с Майклом Джонсоном и другими топами спринта

— Вы рассказывали, что на чемпионатах мира/Олимпиадах на 3-4 массажистов приходится 130 человек. В каком графике вы жили в такие дни?

— В шесть-полседьмого подъем. Завтрак — на таких стартах пункты питания работают круглые сутки, можно было в любое время прийти, и тебя накормят. Если в девять старт утренней сессии, значит за час мы должны уже приготовить спортсменов — поэтому сразу после завтрака ехали на стадион. Единственное, что спасало — в отличие от футбола в легкой атлетике все выходят под свое время. Мы становились к станку — работали до обеда. Закончились соревнования — мы бегом обедать и дальше массировать, встряхивать и так далее. Потом собирались на вечернюю сессию, опять готовили, после быстро ужинали и до часу-полвторого вновь массировали. Потом опять полседьмого подъем и так каждый день.

— Как это выдержать?

— Я сейчас даже не понимаю, если честно. Самое большое количество массажистов было на моей последней Олимпиаде в Сиднее-2000 — нас было пятеро.

— То есть при СССР такое же было количество?

— Да, тренеры ведь те же, руководство то же.

— А у американцев?

— У них две бригады работало по четыре человека — всего восемь. То есть первая бригада работала — на следующий день отдыхала, а за станком вторая.

— Как вы познакомились с Бубкой?

— Это был 83-й год, мы готовились к первому чемпионату мира в Хельсинки. Я же всех ребят знал, и тут смотрю — два шестовика есть, а третьего нет. Обычно ездили Костя Волков, Крупский Саша, Володя Поляков — вот кого-то из них не было, уже не помню кого. Едем на тренировку, сижу рядом с главным тренером по шесту Никоновым, спрашиваю: «А кто третий-то?» «Да вот взяли из Донецка пацана, а вот он сидит».

Оборачиваюсь, вижу здоровенного угловатого парня: у него еще крупные черты лица — наши все остальные шестовики элегантные такие были. «Сережа Бубка, вот взяли попробовать», — говорит Никонов. Я: «Да ну, как он с шестом-то, на метателя больше похож», а Никонов отвечает: «Машина, что он с шестом творит, ты себе представить не можешь». Взяли попробовать, а Бубка взял и выиграл чемпионат мира. И потом еще семь раз подряд.

А плотно поработали уже на сборе в Италии: туда как раз приехали шестовики с нашей группой спринт/барьеры — Игорь Потапович, Сережа и его брат Вася. Один раз у них спрашиваю — как вы с этой палкой бегаете вообще? А они такие: «на, попробуй», и дают мне шест. Я взял, думаю: ничего ж себе. А они веселятся, спрашивают: «Добежишь до ямы?». «Конечно, добегу!», — говорю, но чувствую, что уж очень тяжело. Они уже ухахатываются. Спрашиваю, чего смеются — а они мне дали шест тренировочный, где конец залит свинцом.

— Шутники.

— Да, но тогда мы и сдружились.

В 91-м ЧМ был в Токио, а я порвал ахилл — неаккуратно играл в теннис. Приезжает в госпиталь главный тренер сборной и говорит: «Бубка там рвет и мечет, ему надо, чтобы ты был. Давай, как хочешь, но приезжай». Я-то хочу, конечно, в Токио-то поехать, 91-й год — аппаратуру закупить (смеется).

В общем, мне сняли первый гипс через две недели (надо три), сняли швы, там все еще сочится, хирург цокал-цокал, но видимо ему сказали, что надо побыстрее — заклеил дырки бактерицидным пластырем, поставил второй гипс на каблуке, сделали сапожок. Мне еще тренер, у которого была такая же операция, принес туфель на каблуке и платформе, чтобы я не хромал второй ногой.

Сбор был во Владивостоке, когда я приехал, сборная была на обеде. Вошел в столовую — все упали от смеха. Представляете: спортивный костюм, туфель на каблуке — ну чисто парень с Кавказа, который торговал на рынке.

В общем, прилетели в Токио, я ему в очередной раз помог стать чемпионом мира. Зимой на Европе он такой говорит: «Я тебя должен отблагодарить, мы идем на экипировку adidas, сказал, что буду со своим массажистом». Получив такую экипировку, я плакал — одел всю семью, себя. Тогда же это все нельзя было купить — только привезти.

Из личного архива Сергея Колесникова

Вместе с Фрэнки Фредериксом и Марком Маккоем (олимпийский чемпион-1992 в беге на 110 метров с барьерами)

Вообще нас очень ценили. Это то, почему я после первых двух первых месяцев работы в футболе хотел уйти — там массажистов считали за уборщиков. В футболе же, даже если не играешь, то получаешь зарплату. А в легкой атлетике, если ты не выступаешь, то у тебя нет денег — зарплаты мизерные. Поэтому мы были на вес золота, нас на руках носили. На 40-летие мне, например, ребята скинулись и купили «Жигули» — узнали, что я очень хотел «семерку».

— А иностранные звезды ходили к вам?

— Да все практически. Карл Льюис (2 золота ОИ и 8 ЧМ) только не ходил да Адо Болтон (4 медали ОИ, золото ЧМ) — у них свой массажист из клуба. Еще Гвен Торренс (3 золота ОИ, 3 ЧМ) — и то она один раз была у меня. А остальные все ходили.

— Расскажите поподробнее.

— 93-й год. Я тогда уже сотрудничал с менеджером Йоханом Энквистом. Радик (Родион) Гатауллин, Иоланда Чен, Маргарита Пономарева, Люда Нарожиленко — все они были у него. Он устраивал их на старты Гран-при, Золотой лиги и так далее.

Так вот к Йохану пришел его друг-финн, тоже менеджер. И у него был Фрэнки Фредерикс (4 серебра ОИ, 2 золота ЧМ) — спринтер из Намибии, очень сильный мальчик. Он попал тогда, конечно, под Майкла Джонсона, но если того не было, то 200 метров брал Фрэнки.

Менеджер-финн говорит: «Сергей, надо мальчика одного посмотреть». Приводят его: выглядит как студентик, очки такие — ботан, в общем (смеется). Я его подготовил, он выиграл и с тех пор он постоянно ходил ко мне. Потом он привел ко мне свою барышню Перек (Мари Жозе — 3 золота ОИ, 2 ЧМ). Затем начали ходить немцы, а потом уже и все остальные. Девочки из эстафеты сборной Багам, например, ходили ко мне в полном составе (смеется).

— А вам не прилетало за то, что готовите соперников?

— Нет, в спринте мне разрешали работать. Для Йохана это было престижно — к его массажисту все стараются попасть. Ему было приятно, и я внакладе не оставался — это ж не бесплатно все. А в сборной тогда у нас особых подвигов не наблюдалось, так что если кто-то отбирал у американцев золото — тоже только в пользу.

Как-то олимпийский чемпион 96-го года Донован Бейли захотел, чтобы я помог ему на первых стартах в Европе. Приезжает наш главный тренер Куличенко к нам в Подольск и говорит: «Колесо, я не знаю, как с тобой быть, канадская федерация прислала письмо, что просит, чтобы с ним поехал». Где Канада и где я? Я в Подольске тем более. Говорю: «Да не хотите, не посылайте». А Куличенко отвечает: «Поезжай, он у американцев золото отберет — проще с ними соревноваться будет». И вот был с Бейли в Риме и Дюссельдорфе.

— Как он о вас узнал?

— Я был на его знаменитом старте с Майклом Джонсоном (3 мировых рекорда, 4 золота ОИ, 8 ЧМ) за миллион долларов — когда 150 метров в Торонто бежали. Меня попросили помочь ему, он тогда у Майкла выиграл и запомнил видимо меня.

— Давайте тогда уж и о Джонсоне историю.

— Финал Гран-при в Мельбурне. У Майкла со спиной были проблемы, занимаюсь ею — уже не первый раз, до этого тоже с ней помогал. Залетает в комнату Колин Джексон (серебро ОИ, 3 золота ЧМ) и громко говорит «Сергей!», а потом видит, что я Джонсона массирую, и сразу переходит на шепот: «Можно я потом?» и чуть ли не на цыпочках выходит.

Из личного архива Сергея Колесникова

С Майклом Джонсоном (справа)

— Иностранные сборные вас звали?

— Конечно. Во-первых, в Америку. Там же много наших тренеров было, раза три предлагали: давай к нам, ты будешь богатым человеком. Но я не могу прямо жить за границей — вот просто не могу, мне хреново.

Еще в Москве был случай, на Финале Гран-при — приходит ко мне марокканец Эль Гарудж (мировой рекорд, 2 золота ОИ, 7 ЧМ) — тогда он все подряд выигрывал на полторашке. Причем не один, а с двумя то ли тренерами, то ли телохранителями. А ножки тонюсенькие — я начинаю работать, он поворачивается и говорит «Убить меня хочешь?» Эти еще так смотрят на меня, мол, ты чего — специально? А я просто прикинул, что у него еще день — оклемается.

На следующий день встретились у лифта на завтраке, он ручку на груди сложил, поклонился и говорит: «Мастер, можно я еще приду?» — «Конечно». Пришел, растираю его, заходит Светка Мастеркова, мол, я следующая, а Гарудж ей говорит: «Света, а мы Сергея-то заберем». И она в ответ: «Ага, *** вам». Он не понял: «Что?» — «Нифига вы его не заберете».

Они мне приглашения два года подряд слали, с хорошей зарплатой — такие деньги платили только тренерам.

— Сколько, если не секрет?

— Две тысячи долларов в месяц. На тот момент у них была очень богатая федерация — свой самолет, пансионат на берегу моря, стадион. Может, и неправ, что не поехал.

— Часто жалели?

— На самом деле, ни разу. У меня было очень много наших ребят, которые у меня массировались.

— То, что сейчас происходит с легкой атлетикой в России — как вы это все воспринимаете?

— Тяжело и с горечью. Этого могли избежать, если бы наше руководство вело бы себя правильно.

— Но это справедливое наказание?

— То, что мочат только нас — нет, это неправильно. Потому что этим занимаются все. У меня массировалась Мэрион Джонс, как-то лежит на столе и говорит: «Вот, говорят, что вы на допинге все». — «А вы чистая?» — «Я — да». И потом через несколько лет ее прихлопнули, отобрали все медали и даже на полгода посадили.

Я же мог просто во время массажа определить по мышцам, сидит ли человек на курсе или нет. Так что то, что делают сейчас с нашей легкой атлетикой — это ни в какие ворота.

«Зенит»: прогнозы для Аршавина, русская баня для Халка, как Тимощук и Клозе в 10 вечера у подъезда ждали массажа

— Почему вы ушли из легкой атлетики в футбол? Что стало последней каплей?

— Доктора из сборной, с которым я проработал 23 года, Газзаев позвал в ЦСКА. И тут армейцы приезжают играть с «Зенитом», и этот доктор звонит: «Серый, давай посидим». Приехал в гостиницу, посидели до четырех утра, и он мне говорит: «На кой-черт тебе сдалась эта легкая атлетика — давай в футбол. Эти и деньги другие, и работа другая». Отвечаю: «Ну, возьми меня в ЦСКА». — «А зачем тебе это надо? У тебя семья, все здесь — в Питере. Я знаю врача из «Зенита» — поговорю с ним».

Договорились, что я приеду в клуб, написал там резюме: «Ничего себе у нас люди живут. Давай с нами на сборы». Съездил на пару сборов и потом уже стал постоянно работать. Там еще Радимов пришел вроде как с «проверкой» — отмассировал его, и он: «Ничего себе, я как будто не тренировался».

Ребята, в общем, меня оценили и стали ходить в основном ко мне. Я же еще тейпы делал, мази у меня были — чемодан привез. В клубе охренели: там ничего кроме Никофлекса и Бен-Гея не использовалось. Уже потом руководство пошло навстречу и стали выдавать деньги на покупку всего этого.

Из личного архива Сергея Колесникова

С Александром Кержаковым и Юрием Семиным

— Насколько тяжело было перестроиться на футбол?

— Больше всего задевало отношение, как я уже говорил. После того, что было в легкой атлетике — особенно. Уже уходить хотел после пары месяцев, меня только жена остановила, говорит: «Тебе семья, что ли, надоела, опять хочешь уехать на свои сборы?» Пришлось доказывать, что нет, и я остался. И работой потом уже в клубе доказал, что массаж в футболе необходим и массажисты из легкой атлетики кое-что понимают.

Но, конечно, времени свободного появилось намного больше. В легкой атлетике как было: 20 дней сборов, 10 дней дома. И так круглый год. А иногда вообще месяц-два уезжали. В футболе же 25 игроков на трех массажистов — еще и не все ходили, просто приучены не были. Кому-то больно было — когда я пришел, а это 2004 год, до сих пор кому-то делали тальком массаж.

Но потом пришел «Газпром», пришел Фурсенко, который скрупулезно ко всему относился: нужен доктор — взяли доктора, нужен еще массажист — сразу пригласили Сашу Рязанцева, с которым мы учились.

— В «Зените» вы попали на золотое поколение: Аршавин, Кержаков, Быстров, Денисов, Анюков, Широков…

Да, хотя Андрею, например, достаточно было два раза в неделю походить, он говорил: «Анатольич, я после массажа 2-3 дня прихожу в норму». Но все ребята мне верили беспредельно — если я говорил, что что-то надо, они ложились и терпели. Иной раз, когда видел избитые ноги Быстрова, Радимова или Аршавина — страшно смотреть было. А они все равно: «Да массируйте, ничего, мы потерпим».

— Расскажите, какую-нибудь историю про Аршавина, которую вы не рассказывали?

— Помню матч в 2007-м в Раменском — тогда как раз решалась судьба чемпионства. Андрюха был крайне сосредоточен, и перед игрой забавный диалог случился: «Анатольич, как ты думаешь — выиграем?» Говорю: «Думаю, мы сыграем здорово, выиграем». — «Да?» — «Да». — «А вы точно уверены?» — «Точно. Знаю, мы должны выиграть».

— Вы — хороший прогнозист.

— С финалом Кубка УЕФА, кстати, я даже точный счет угадал: Радимов ходил-снимал перед игрой — и я говорю: 2:0 выиграем. Может быть, у него даже где-то эти кадры остались.
А так я всегда им много историй забавных рассказывал, анекдотов — им это нравилось, это была отдушина. Один раз Радимов приходит на массаж и говорит: «Анатольич, что вы тут рассказываете? Спивак приходит от вас и потом полночи смеется». А Саша ведь скромный такой парень — сядет в кресло, но потом как вспомнит какой-то мой анекдот и начнет смеяться.

Из личного архива Сергея Колесникова

С Андреем Аршавиным после победы в финале Кубка УЕФА-2008

Но, помимо шуток, самое главное им нравилось то, что им моя работа действительно помогала. Меня как-то попросили съездить со сборной по серфингу на сбор в Уэльс. Ребята не ожидали, что массаж будет так помогать — когда мышца свободная, легко и быстро реагирует на сигнал от мозга, совсем по-другому ноги работают. Мне один из парней сказал: «Я упал, наверное, раз в 10 меньше, потому что ноги слушаются».

Так вот с мячом то же самое — если ноги слушаются, то они сами делают все, что надо. Когда уже в «Динамо» работал, ко мне всегда перед матчем приходил Кураньи — у него был другой специалист, но перед игрой он всегда просил ему сделать жесткий массаж, потому что после него, он что хотел, то ногами и вытворял.

Или вот Жирков, когда играл за «Челси», приехал играть за сборную в Питер — а у него колени болят. Ему отстучали немного — ударно-волновой терапии тогда даже у Абрамовича не было, а вот в «Зените» была. Но потом уже в «Динамо» он попросил меня посмотреть колени более предметно. Говорю: ну-ка, встань. Встал, а у него плоскостопие, и когда он устает — свод стопы проваливается, и перегрузка идет на колено. Сделал ему тейп на стопы — и у него перестали болеть колени. Теперь он в этих тейпах постоянно играет и тренируется — в 37 лет до сих пор играет.

— Но самый дисциплинированный ваш «пациент», вы говорили — это Тимощук.

— Да.

— В чем это выражалось?

— Ни разу не пропустил. Не пил, не курил — идеальный был профессионал. Чуть где-то чувствовал дискомфорт — сразу звонил мне. Присылал шофера, я ехал к нему за город и массировал.

Был момент, когда он уже был в «Баварии», немцы приехали на товарищескую игру с «Зенитом». Часов в 10 звонок: «Мой друг! (он меня так называл) А ты не хотел бы мне помочь еще раз? Мы за эти четыре дня три игры провели, завтра четвертая. Ноги не ходят. И у Мира — Мирослава Клозе — тоже очень тяжелые». Думаю, игра товарищеская, почему бы и не помочь: «Да приезжайте, конечно». — «А мы уже стоим около подъезда твоего. Поехали к нам».

В общем, поехал в «Асторию». Увидел Рибери — ну, в общем, всех звезд «Баварии». Меня пустили в массажку, дали стол, все дела.

Из личного архива Сергея Колесникова

Колесников разминает Тимощука, на это смотрит Дик Адвокат

— Что Клозе сказал?

— «Жалко, что я ухожу в «Лацио» — мы бы тебя в «Баварию» забрали». Так он же на следующий день забил два гола. Я ему еще говорил: «Мира, ты хоть завтра не очень-то усердствуй», А он: «Как пойдет, ноги, чувствую, хорошие». Забивает второй гол и бежит на нашу скамейку показывает (смеется).

Еще момент был с Тимощуком. Приехали на сборы в Австрию. 180 километров до Мюнхена. Так он приехал — отмассировать икроножные. Он когда только собирался в «Баварию», взял с собой девочку из Таиланда как массажистку: «Анатольич, покажи ей». И я учил ее делать массажи разных мышц.

— Научилась?

— А ее не пустили туда работать.

— Кто из «Зенита» не ходил к вам на массаж?

— Бруну Алвеш и Кержаков еще очень редко. Но Саша первый пришел ко мне, чтобы я посоветовал доктора для восстановления после травмы. Познакомил, тот его восстановил, Кержаков как начал бегать — приходит Аршавин: я тоже так хочу. Потом Радимов. Всех восстановил. В итоге доктора взяли — это был Сергей Пухов, который в сборной по легкой атлетике со мной работал.

— В чем уникальность была Алвеша, что ему вообще массаж не требовался?

— Он был неимоверно физически сильным и быстро восстанавливался, причем сам. Просто особенность его.

— Кто был мощнее: Алвеш или Халк?

— Халк. У него ножища были, как у метателя. Самый мощный футболист, с которым мне приходилось работать. Просто машина.

— И каково?

— Уж если я массировал метателя Диму Шевченко, у которого вес 130 кг и рост 2 метра — у него нога была, как туловище у Халка (смеется). У меня есть история, как я парил Халка.

— Давайте.

— Говорю как-то ему: давай попарю после игры. Халк: что это? Они же все время ходили в хаммам, а в русской бане не были. Пришли, положил его, начал хлестать вениками — он поворачивается с огромными глазами: «Анатолий (он называл меня не Анатольич, а Анатолий), ю кил ми». Попарил его, потом говорю: беги в ледяную воду.

После очередной игры подходит ко мне: «Анатолий, пошли опять париться», и показывает жест, как вениками бьет по себе (смеется).

«Я считаю, что Денисов был прав в конфликте из-за легионеров»

— Вы в первый приход в «Зенит» работали с тремя тренерами. Кто круче: Петржела, Адвокат или Спаллетти?

— Самая сильная команда была при Адвокате. Играли в одно-два касания, причем своими ребятами, в основном. Были чехи, Ломбертс. И то Нико потом травмировался, и на его позиции сезон доигрывал Рома Широков.

— Это Адвокат вас в сборную взял?

— Фурсенко. Когда пришел в РФС, то вызвал к себе в кабинет: «Хочу тебя взять в сборную». Там, видно, Аршавин поговорил.

— Вы были с командой на Евро-2012 — почему не получилось? Рано вышли на пик формы?

— Нет, честно говоря, даже не знаю, что случилось. Жили, может быть, не очень удачно: самый центр, гостиница. Тьма народу, давка, крики до пяти утра в барах — мы все это слышали. Тоже, наверное, повлияло.

Из личного архива Сергея Колесникова

В расположении сборной России (второй слева)

— Тогда в «Зените» уже был Спаллетти — он нормально смотрел на совмещение?

— Да, абсолютно. Первые два года у нас с ним были великолепные отношения. Он под конец стал уже немного странным…

— Собственно, дальше случился всем известный конфликт Денисова и нескольких других ребят с руководством. Сейчас уже по прошествии времени — кто больше виноват в том, что эта конфронтация достигла таких масштабов?

— Знаете… (задумался) Самое странное то, что и мы — врачи, массажисты — зачастую работаем, как гастарбайтеры. Приезжают иностранные физиотерапевты и получают в десятки раз больше. Непонятно почему — за границей все бегали к нам и платили большие деньги, а в своей стране мы действительно получаем, как гастарбайтеры.

У ребят получилось то же самое. Все знали, сколько будет получать Халк. И каково ребятам: они вкалывали, бились. Они же и за ним подчищали — Халк непростой был игрок. Да, у него были фантастические моменты, но сколько мячей он терял.

Когда Денисов отказался выходить на замену в Самаре, я ему тоже высказал: «Ты что, зазвездился что ли?!» Я был почти как отец ребятам — так что мог прямо говорить. А он: «Анатольич, если вы не знаете, то лучше не лезьте. Мне это уже по горло все». И когда уже приехали в сборную, сели в массажке: я, Денисов и Вова Быстров. Они мне все рассказали. И тогда я встал на их сторону.

— Что они рассказали?

— Не могу, это был очень личный разговор. Просто скажу, что Денисова выставили в прессе рвачом. А он потом ко мне пришел и рассказывал: «Анатольич, я застрелиться хотел. У меня мама плакала день и ночь — такие вещи обо мне писали».

— Для вас это однозначная история?

— Да, я считаю, что наши игроки тогда были правы.

— Вы вступались за игроков: что это были за истории и как это происходило?

— У меня была возможность звонить руководству — я высказывал им свое мнение. В какой-то момент я сказал, что легче поменять тренера, чем всех этих ребят распродать. Видимо, кто-то это услышал. В общем, это передали Спаллетти.

Он меня вызвал, спросил: ты так сказал? Я ответил: да. Но не потому, что вас надо убирать. Ребят просто не надо трогать. Ну и все, вроде никаких вопросов больше.

Из личного архива Сергея Колесникова

Потом как-то мы летели из Грозного — почему-то именно там играли с «Рубином» — проиграли тогда 0:1. В самолете обычно резались на планшете в «Кто хочет стать миллионером». Я помогал ребятам — читал много, потому кроссворды разгадываю хорошо. И тут, бац — выиграли миллион. А Вова Быстров, он же экспрессивный такой, заорал об этом. Спаллетти это жутко не понравилось: «Все мрачные, а вам весело, вам все равно, что ли?»

— И вас решили убрать.

— Да. После всего этого я прихожу продлевать контракт в конце сезона, а мне Митрофанов говорит: «А мы с вами не будем продлевать». Как раз еще Аршавин только-только вернулся из «Арсенала», а Тимощук из «Баварии». Шава такой: «Ооо, Анатольич, наконец-то хоть помассируемся нормально». А я говорю: «Нет, Андрюх, меня увольняют», — «Как увольняют?» И прямо пишет гендиректору Митрофанову: «Почему, что такое?» — «Не твое дело». — «Без Анатольича тут нечего делать, вы чего». — «Ну, я тебя услышал».

А Тимощук пошел прямо к Спаллетти и сказал, что я им нужен: трындит он — скажем, чтобы он молчал. Я уже даже пришел за трудовой, а мне говорят: «Вы знаете, Максим Львович сказал, чтобы вам пока не выдавали трудовую. Он приедет из отпуска и поговорит с вами».

В общем, меня вернули, но с таким возвращением… я походил-походил, а в «Динамо» как раз все ребята знакомые — Денисов, Жирков — в сборной было человек восемь что ли из клуба. Они меня начали уговаривать: давай к нам. Я подумал: ну что, тут такое отношение… с прохладцей.

— Но инициатива шла все-таки по большей части от Денисова?

— Да, это Игорь. Он все там настропалил, меня связали с руководством клуба — так все и решилось.

— Вскоре после вашего прихода в «Динамо» произошла уже упоминаемая вами история с Ворониным. Ваша версия событий?

— Да почти сразу это случилось. Этот доктор (Резепов, экс-врач «Динамо», который обвинил Колесникова в усугублении травмы Андрея — Sport24) сразу стал ко мне относиться крайне негативно, потому что еще товарища-массажиста после моего прихода перевели в дубль. Он решил меня убрать. Любыми способами.

Андрей же ко мне не в первый раз пришел с этой проблемой: я помогал, ему становилось легче после моих манипуляций. Конечно, со временем становилось только хуже — если нет диска, то грыжа прогрессирует. Пришел ко мне, говорит: хочу играть. Я еще ответил ему: оно тебе надо в таком состоянии?

— Если кратко пересказывать Резепова, то вы без специального образования и обследований провели мануальную терапию в области шеи Воронину. Именно по этой причине Андрей получил травму и вынужден был продолжить лечение в Швейцарии и Америке, а затем и вовсе уйти из спорта.

— Воронин сам называл это все бредом. Он ни разу мне не высказал претензии –понимает ведь, что к чему.

Еще когда я был в сборной по легкой атлетике, нас возили на курсы в клинику мануальной терапии: как работать со спиной, шеей. У меня был случай: приехали на старт в Линц, нужно было Анжанетт Киркленд (2 золота ЧМ) подлечить шею перед стартом. Ей вызвали одного из лучших мануальщиков Австрии. Думаю, пойду, посмотрю, что он там делает. Стою в сторонке. Он цокал-цокал. Она такая лежит и на меня смотрит: «сделаешь мне потом?» — «Конечно». Он уехал — ничего не сделал.

Из личного архива Сергея Колесникова

С Сильвио Берлускони

С Крыжанацом тоже был момент, приходит ко мне: «Анатольич, где-то тут проблемка, посмотри». Я нашел ее. Ивица такой: «Ага!» и убежал. Возвращается с доктором и у него спрашивает: Доктор, почему ваше МРТ не видит, а Анатольич нашел это место». Там был спазмик небольшой, понятное дело, что МРТ не всегда такое покажет.

Я к чему: иметь диплом — не значит быть специалистом. Бумажки у меня нет, это да. Но остальное-то я все делаю по науке.

— Тем не менее, вас хотели уволить.

— Да-да, Борис Романович был где-то не в России — Гарик позвонил ему, все ребята подписали письмо. Потом Воронина спросили — почему, собственно, потом этого доктора, который настучал, и убрали.

— Потом пришел в команду Черчесов — у вас не сложились отношения…

— У нас были очень хорошие отношения. До игры с «Зенитом», когда Гарик с ним разругался в хлам — они же чуть не подрались. И вот тогда началось — я же работал по большей части с Денисовым, поэтому меня прицепом тоже. Саламыч меня вызвал после этого, приобнял и говорит: «Ну, ты же понимаешь, что ты тоже на выход». Я понимал, конечно. Нас с Гариком и убрали. Через два месяца убрали Черчесова.

— Чем сейчас занимается Денисов, знаете? А то он пропал со всех радаров.

— С моих тоже. Знаю, что он стал веганом: перестал есть мясо и рыбу, пить, курить. Последнее, что я о нем знаю, что уехал в Испанию и там живет.

— После ухода Черчесова пытались вернуть вас в «Динамо»?

— Я уже не хотел сам.

— А предлагали?

— Ну, на уровне фраз: «Ну что, ты вернешься к нам?» А зачем мне это надо было. Вскоре, Кокорин перешел в «Зенит», вызвонил меня — я уже на пенсии, считай, был — говорит: «Анатольич, я хочу, чтобы вы со мной работали. Когда вы были два года в «Динамо», у меня не было проблем. Вы ушли — сразу все вернулось». И Жирков тоже попросился. Они ездили ко мне домой или я к ним.

«Саша попросил поехать в «Спартак» — я не мог ему отказать, он мне здорово помог»

— В таком режиме вы работали два года — почему потом все же решились официально вернуться в «Зенит»?

— Фурсенко меня вызвал: «Надо, давай, возвращайся». А я не хотел, зачем мне опять эти сборы, пахота и так далее. Но он меня уговорил.

— Когда случилась история с «Кофеманией» — как вы это все восприняли?

Да ведь еще раз началось — в Монте-Карло (после Евро-2016 — Sport24). Там же видно было, что не они все это организовывали и заказывали. Я был в Монте-Карло 15 раз — 14 раз по легкой атлетике и еще один раз с «Зенитом» на Суперкубок УЕФА. Там нет столовых — везде рестораны.

Ребята просто зашли поесть. Они медийные, их узнали: те набуханные сразу начали «Россия, вперед!», гимн и вот это все — им же все равно было, что сборная проиграла.

Потом Саша где-то переехал двойную сплошную — сделали целую передачу у Малахова «Кокорин, нажми на тормоза». Да миллион людей в день переезжает эти сплошные.

А с этим… тот же Гулиев через месяц ломает нос американцу — его даже на 15 суток не закрыли. Я же знаю, как все было. Саша извинился перед Паком, когда сыграли эту корейскую музыку, он же говорил: «Вы не обращайте на нас внимания, мы сейчас соберемся и уйдем». А тот матом: «Да вы, да я вас всех…».

— Их показательно закрыли?

— Конечно, 100%. За такие вещи не закрывают.

— Вы с Сашей поддерживали связь, когда он сидел?

— Я даже ездил туда на три дня.

— Почему его не вернули в «Зенит», как вам кажется?

— Видимо, наверху есть кто-то, кто Сашу очень не любит.

— В клубе?

— Нет, выше. Об этом и так все догадываются. Сказали — не надо, его и не взяли. Хотя «Зениту» он бы сейчас очень пригодился.

fc-zenit.ru

— Почему вы вместе с Кокориным поехали в «Сочи»?

— Саша поставил такое условие. Он прямо сказал Ротенбергу: «Колесников едет со мной».

— Как вам работалось там?

— Отлично. Замечательный коллектив, по-домашнему. Саше хорошо там игралось, я много учил коллег, как и что в разных случаях делать. До сих пор переписываемся, говорят, что скучают.

— А почему не захотели остаться?

— А здесь дело не в желании — не предложили.

— После полугода в Сочи вы не продлили контракт с «Зенитом» и ушли из питерского клуба. Причиной называли «заведомо невыполнимые условия по новому контракту». Раскроете, что за условия были?

— Сначала продлили контракт — сказали, что на два года, а потом вдруг раз — вы знаете, все же на один. «Кокорин уходит — что мы вас будем держать так долго». Меня это обидело.

Но самое главное, что Саша попросил поехать с ним в «Спартак» — я не мог ему отказать. Когда мне было трудно, я жил на пенсию, а что это, 20 тысяч, он мне очень здорово помог. Я Саше не говорил, сколько мне надо платить — он сам все решил и решил настолько для меня положительно, что, когда он попросил, почему я ему отказать должен?

— Он вас сразу позвал?

— Сразу. Сказал: «Анатольич, у меня контракт 3+1, вот и думай».

— В «Спартаке» вы занимаетесь только Кокориным?

— Да. Ну, еще помогаю Соболеву, иногда Урунову, Селихов ко мне походит. Ларссону сделал один раз, он теперь говорит про меня: magic hands.

— Вы же работали не только не только со звездами спорта — как жизнь вас пересекла с Ольгой Бузовой?

— Она тогда была замужем еще за Тарасовым. «Локомотив» приехал играть с «Зенитом», а я очень дружен с Аланом Касаевым. У меня сын, Никита, попросил билеты достать — а я уже не был тогда в «Зените», потому спросил у ребят. Они мне достали билет — я сидел вместе с женами игроков «Локо». Как раз там немного заступился за Олю, какой-то мужик на нее наехал.

Ну и потом у автобуса, когда провожали «Локо» после игры, Тарасов подошел: «Анатольич, у Оли со спиной проблемы, посмотри, пожалуйста». Она была у меня один или два раза буквально.

— Но после этого она сделала пост в инстаграме, после чего, вы рассказывали, у вас телефон разрывался. Много известных клиентов появилось из шоу-бизнеса?

— Да нет, я же просто так не принимаю. У меня не клиника — как ко мне записаться. Тем более, спортсменов дофига.

— А в 90-е колоритные какие-нибудь личности обращались?

— Конечно. Обращались ко мне стрелки, сейчас уже импозантные люди, бизнесмены, а тогда были такие вот… зато резину менял без очереди (смеется).

Халк
РПЛ
Бруну Алвеш
ФК Зенит СПб
ФК Спартак Москва
Юрий Жирков
ФК Динамо Москва
Игорь Денисов
Владислав Радимов
Андрей Аршавин
Александр Кокорин
Сборная России по футболу
...
Поделиться

Понравился материал?

0
0
0
0
0
0