«Сходство с Кобейном? Иногда думаю: а может стоит научиться играть на гитаре». Интервью с Анатолием Тимощуком

Владимир Колос

Поделиться

Комментарии

Тренер «Зенита» Анатолий Тимощук дал эксклюзивное интервью Sport24, в котором рассказал:

• где он подхватил коронавирус;
• как он помогает Деяну Ловрену;
• в чем причины осеннего спада в игре Вильмара Барриоса;
• нужно ли иностранцам в РПЛ учить русский язык;
• как относится к своему сходству с Куртом Кобейном.

— На карантине вы освоили приготовление шавермы для спецпроекта «Зенита». Чем еще занимались?
— Много всего, в первую очередь — отдыхал. Был счастлив больше времени провести с семьей. Я перенес карантин нормально, чувствовал себя комфортно, в первую очередь, потому что находился со своими родными и близкими. Много работал над собой, приводил тело в порядок, плюс — смотрел тренировки Давида Луиса и работал с ним. Мы часто переписывались и созванивались. У Давида есть бразильский тренер, который работает со многими футболистами «Баварии».

Конечно, смотрел фильмы, старые футбольные матчи, мог литературу кое-какую полистать, готовил, играл в нарды… В общем, много всего удалось сделать.

— Насколько я знаю, вы довольно щепетильно относились ко всем мерам безопасности. Но все равно ковида избежать не смогли. Как так получилось?
— Думаю, что заразился в Италии, во время поездки на Лигу чемпионов. В тот момент под подозрением на ковид было много футболистов «Лацио». Да и в стране сохранялась напряженная ситуация. В гостинице мы вроде бы соблюдали все меры безопасности, но защитить себя по максимуму все равно не удалось. Неприятные симптомы длились три-четыре дня: температура, сонливость, много спал в первые дни. После этого спокойно приступил к занятиям на беговой дорожке, чтобы оставаться в форме.

— Сергей Семак привился от коронавируса и положительно относится к идее вакцинации команды. Какое у вас отношение?
— Есть разные мнения. Мне кажется, каждый человек должен сам для себя определиться: готов или нет. Если готов — проверить, есть ли антитела, нет ли жестких противопоказаний. Надеюсь, вакцинация — в комплексе других мер — поможет остановить пандемию.

— На зимних сборах вас часто можно было встретить с Деяном Ловреном. На какой почве сошлись? Помимо знания немецкого.
— Я общался с Джерданом Шакири, который играл с ним в «Ливерпуле». Разговаривал с Дарио Срной, спрашивал его мнение по Ловрену. И Дарио попросил помочь адаптироваться Деяну в команде. Для меня — вообще не проблема, я рядом с любым новичком, которому нужна помощь, — Деяна нужно было обустраивать в быту, знакомить с городом. Плюс много общих футбольных тем: друзья, с которыми мы играли, наши сборные противостояли друг другу.

— Ловрен в последнем интервью пошутил, что вы переводите на немецкий все и слишком много. Как на самом деле?
— Обсудили эту тему с Деяном. Я сказал ему: ты должен понимать, что и о чем говоришь. Он согласился. Деян пошутил, но я его понимаю. Футбольный юмор специфичен. Это Деяну, а не мне нужна помощь с точки зрения языка. Я могу немецкий и не практиковать: это не мой родной язык. А вот Ловрену нужна была помощь. Он не говорит по-русски, хорошо владеет английским, но у нас установки на английский не переводятся.

— Как хорошо знаете немецкий?
— Достаточно, чтобы объяснить Деяну все. Все-таки четыре года жил и играл в Германии. Иногда, если нужен быстрый перевод, и я вдруг забываю немецкое слово, вставляю английское и перевожу дальше.

— Немецкий — довольно сложный язык. Вы его начали учить в «Баварии»?
— Учил в школе, но не на высоком уровне. Когда приехал в Мюнхен, столкнулся с проблемами. Многие в команде знали английский, но предпочитали общаться на немецком. Клуб потребовал его выучить. И в быту, и на тренировках старался как можно чаще употреблять немецкие слова.

— «Бавария» ставила сроки, в которые вы должны были освоить язык?
— Нет. Но я понимал: мне это поможет. Даже ван Галу и Гвардиоле ставили задачу по возможности общаться на родном для клуба языке. Был случай, когда в команде работал японец — к нему приставили переводчика. Я в переводе никогда не нуждался. Если что-то недопонимал, переспрашивал у игроков. Но главное — быстро схватывал все на разборах и установках. На более углубленное изучение понадобилось больше года.

— Сколько языков знаете? Русский, украинский, немецкий…
— Английский — хорошо, но мало его практикую. Если вижу, что человек говорит по-немецки, перехожу на него. Объясниться могу на хорватском. Со мной много ребят из Хорватии играли: Олич, Праньич, Срна, Манджукич. Плюс в украинском языке многие фразы похожи на хорватские. С Клозе общались на польском. Пару румынских фраз знаю. Правда, не совсем цензурных.

— От Мирчи Луческу?
— Нет, у нас же много румын в команде было: и Марика, и Алиуцэ, и Бэркэуан. Ну и в разговорах с Мирчей улавливали что-то. Остались крылатые фразы.

— Иностранцы, играющие в России, не слишком стремятся учить русский дальше, чем «привет, как дела». Это минус?
— Считаю, каждый должен стремиться к тому, чтобы узнать культуру и язык страны, в которой живет. Это сильно развивает ментальность игрока, расширяет его кругозор.

— Малком и Барриос на этом фоне выделяются. Бразилец вообще подпевает русским песням на тренировках. У «Зенита» особенные требования к легионерам?
— Жестких — нет, это естественный процесс. На установках для латиноамериканцев все переводится. Но то, что в быту они общаются и напевают русские песни — это хорошо для изучения языка. У того же Дриусси хороший прогресс в изучении. Наши итальянские тренеры по физподготовке тоже стараются в основном говорить по-русски. Меня всегда удивляли люди, которые годами даже не пытаются выучить язык, посетить интересные места, стать частью местной культуры.

— Какие еще необычные требования были в «Баварии» к иностранцам?
— Помимо языка, особняком стоят авторитет клуба, лояльность, высказывания в прессе. Эти моменты в России и на Украине тоже есть. У того же Лобановского всех заставляли учить русский и английский. В «Шахтере» были уроки английского. Это правильные, базовые вещи.

— Традиционная рубрика «мнение топового опорника о топовом опорнике». Барриос осенью слабо напоминал себя образца прошлого и позапрошлого сезона. В чем, на ваш взгляд, причина?
— Небольшая пауза между чемпионатами, потом перелет в сборную — а когда футболисты уезжают на Кубок Америки или на отборочные матчи чемпионата мира, это очень сложно. Сразу после матча улетаешь, возвращаешься позже всех, часто прямо к предыгровой тренировке. Нагрузку, которая ложится на плечи игрока, перенести тяжело. Плюс пандемия: все очень переживают за родных.

Так что я бы не стал говорить об одном лишь Барриосе. Много ярких личностей во всех чемпионатах не всегда показывали уровень, к которому мы привыкли. Но мы знаем силу, психологию Барриоса. Даже если какие-то проблемы у него и появляются, всегда прислушивается к советам, старается найти выход, стремится вперед. Сейчас он в отличном состоянии. Вильмар получил возможность отдохнуть, съездил домой, побыл с близкими. Это дает любому игроку большой запас энергии.

— Вопрос именно о Барриосе потому, что как раз он приучил нас, что ниже определенного уровня не опускается.
— Да, вы правы. Сам поднял планку. Но все-таки у Вильмара хороший футбольный возраст, ему еще есть, куда расти. Молодец, общительный парень, с характером.

— Беседы с ним проводили? Может подсказывали что-то с высоты своего опыта?
— Конечно, мы с ним общаемся. Когда какие-то вопросы возникают, мы с ним обсуждаем. На полуанглийском-полуиспанском приходится нам слова использовать, иногда даже при помощи жестов. Порой обращаюсь к ребятам из клуба, которые знают испанский язык, чтобы донести до Вильмара идею или ответить на вопрос.

— Вам 41 год, вы давно в «Зените», у вас есть лицензия PRO. Интересно попробовать себя главным тренером?
— Даже не знаю. Такие амбиции, конечно, должны быть. Я планировал стать тренером и сейчас думаю о том, что когда-то стану главным. Но в данный момент получаю удовольствие от того, что работаю в родной команде, которая ставит перед собой высокие цели. У нас прекрасный тренерский штаб во главе с Сергеем Семаком. Это очень важно, мне комфортно.

— Мирча Луческу, с которым вы работали и в «Зените», и в «Шахтере», возглавил киевское «Динамо». Как к этому отнеслись?
— Осудить решение человека, который работает в футболе на высоком уровне более 40 лет, вряд ли себе позволю. Для меня это не что-то недопустимое, а Луческу в любом случае остается авторитетным тренером. Пусть и продолжаю болеть за «Шахтер» во всех турнирах, с понимаем и уважением отношусь к решению Мирчи. Такое решение после 13 лет в «Шахтере» для меня было неожиданностью — но не шоком. Встречались с Мирчей в Турции, когда играли там в Лиге Европы. Уже тогда он понимал, что не он продолжит работу со сборной Турции, но сказал, что все еще хочет работать — и будет. Он все еще в хорошей форме.

— Киев для «Шахтера» — как «Спартак» для Петербурга?
— Можно и так сказать. Порой бывают очень жесткие противостояния. Болельщики настроены друг против друга, иногда и футболисты. Даже в национальной команде Хотя в мое время такого противостояния в сборной не было. Уверен, что и сейчас Андрей Шевченко этого не допускает.

— Во время отпуска между сборами вы освоили верховую езду. У Азмуна советы спрашивали?
— Нет, но прислал Сердару видео — он очень обрадовался, когда увидел лошадей. Серьезно ведь этим занимается, очень их любит. У него около 25 собственных лошадей. Когда говоришь с Азмуном лошадях, у него сразу загораются глаза.

Я был на премьере фильма Азмуна «Серик» — про одного из его жеребцов, который был незаслуженно втянут в допинговый скандал. Проводилось целое расследование. Фильм качественно сделан, Сердар там тоже есть. Иногда спрашиваю, как выступают его лошади.

Мою езду Азмун сразу как профессионал оценил, но сказал, что уровень лошади нужно поднимать. Ему, конечно, виднее. Но лично я получил удовольствие. Очень крутое ощущение, даже само место там было классным. И гармония, которая у тебя сразу возникает с лошадью, ее грация и мощь впечатляет. Это был мой первый опыт, впечатлений масса. Советую всем попробовать.

— Сердар и правда очень любит лошадей. Год назад он перенес наше с ним интервью, потому что по телевизору в это время шли скачки.
— Вот видите! Он очень любит смотреть скачки. Все оценивает с профессиональной точки зрения. Если передо мной поставить десять лошадей, мне будет сложно сказать, где какая и как она скачет. Сердару в этом плане проще, он уже все знает, все изучил — это большая часть его жизни. Это классно.

— Самое экстремальное, чем вы занимались? Или экстрим — это не про вас?
— После завершения карьеры футболиста меня часто приглашали и на лыжах покататься, и на доске. Но всегда говорю: надо учиться. По контракту игрокам запрещено заниматься экстримом, чтобы не получить травму. Теперь я — тренер, таких обязательств нет, но нужно осваивать все с начала.

Начал кататься на коньках. Пару лет назад встал на водные лыжи, на монолыжу, и на вейкборд. Сейчас — лошади. С друзьями на горных лыжах катался. Начинаю познавать то, что мне было недоступно.

— Вас часто сравнивают с Куртом Кобейном. Вам кто-то говорил, что вы на него похожи. И какое у вас отношение к этому сравнению?
— Да, говорили! И с Куртом Кобейном, и с некоторыми голливудскими актерами частенько сравнивают. Наверное, какое-то небольшое сходство есть. Особенно, когда у меня были длиннее волосы были. Так что иногда посещает мысль: а может, стоит научиться играть на гитаре и взять уроки вокала? Конечно, драматичная история этого великого музыканта меня расстраивает, но про сходство мне, конечно, не раз говорили.

— Как относитесь к его творчеству?
— Есть хорошие произведения, которые я с удовольствием слушаю.

— Три любимые песни Nirvana?
— The man who sold the world, Come as you are, Smells like teen spirit.

Скачать приложение Sport24 для iOS

Скачать приложение Sport24 для Android