«Поместили в камеру с убийцами и насильниками». Фанат «Сибири» 2,5 года отсидел по ложному обвинению в убийстве
Футбольный болельщик из Новосибирска Виктор Афанасьев отсидел почти 2,5 года после того, как был осужден по делу об убийстве фаната красноярского «Енисея» Эдуарда Самышкина.
Трагедия произошла в ноябре 2017 года во время драки между фанатами «Сибири» и «Енисея». Самышкину в результате драки пробили висок и сломали шейные позвонки, из-за чего он умер на месте. По версии следствия, именно Афанасьев нанес оппоненту смертельные травмы, однако мать осужденного Наталья Афанасьева была уверена, что ее сын не виноват.
Все время, что Виктор находился в заключении, он не переставал бороться и пытался доказать свою невиновность. В августе 2019-го Sport24 провел собственное журналистское расследование, пообщался с участниками трагически закончившейся драки, и стало ясно, что за решеткой оказался невиновый человек.
Но прошел еще почти год, прежде чем Афанасьева оправдали — только в мае прошлого года он вышел на свободу, а теперь рассказал Sport24 о своих злоключениях, жизни в СИЗО и событиях 18 ноября 2017 года.
*- Приехали ребята из Красноярска и назначили встречу 13 на 13, — вспоминает Виктор Афанасьев. — Все знали, зачем и куда они едут. Для них это был репутационный момент. Драка была быстрая — полная и безоговорочная победа Новосибирска. Все заняло меньше минуты. Они быстро упали, на этом все и закончилось. Мы разъехались, каждый по своим делам. Позднее вечером нам стало известно, что кто-то из красноярцев находится в больнице. Это они сами сообщили нам.
Потом я уехал — к сослуживцу в Нижний Новгород. В розыске я не был и имел на это полное право. Находясь уже в Нижнем, узнал, что тот парень скончался в больнице. И в Новосибирске уже начались следственные мероприятия. Собственно, поэтому я и поехал назад. По дороге меня и задержали.
— Ты оказался в заключении за действия, которые не совершал. Что почувствовал в тот момент?
— Арестовали меня в поезде, сопровождали оперативники. Без наручников и прочего. Я был спокоен, думал, что мы приедем, я дам показания и пойду домой. Но в Новосибирске меня взяли под стражу и поместили в изолятор. Там уже предъявили обвинение. Я был уверен, что тот, с кем я дрался, не получил никаких травм, он был в сознании, и ударов я ему сильных не наносил. Ко мне начали ходить оперативники и следователи и, по сути, заставляли взять вину на себя, написать чистосердечное. Они обещали минимальное наказание и переквалификацию статьи на менее тяжкую. Дальше я надеялся, что состоятся экспертизы, следователи разберутся в ситуации. Когда пришли экспертизы, там не было ничего, что указывало на меня. И вот тут-то я понял, что правда никому, кроме меня, не нужна. И всем было все равно, кто будет сидеть. Им важно закрыть дело и отчитаться. А я оказался самым удобным кандидатом.
— Как реагировали на все происходящее родные и друзья?
— Родные и друзья были в шоке. Как я узнал позже, ко мне домой приходили с обыском. И давили на семью, что сяду именно я, что лучше будет признаться. Никто в это не верил, все, кто меня знает, понимали, что я не могу так избивать человека.
— В какой момент ты понял, что был арестован по ложным показаниям?
— Я с самого начала знал, что не трогал потерпевшего. Дал полные показания своих перемещений и действий в драке. Потом уже начали всплывать показания тайных свидетелей, на которые ссылалось следствие. Я сразу понял, что это все вранье. Но не мог представить, от кого все это идет. Мотивы-то очевидны, кто-то хочет избежать наказания и пошел на сделку со следствием. Дал им то, что они хотят — все остались счастливы. Я думаю, они не верили, что я и мои близкие пойдем до конца и добьемся правды.
— Люди, дававшие эти показания, скрывали свои имена?
— Конечно — думая, что правда никогда не всплывет. Один из них даже заявил, что я лично ему признался в совершении данного преступления, но это даже смешно. В момент допроса на суде он сказал, что я ему это якобы рассказал по приезде в город. Но ни с кем, кроме оперативников и должностных лиц, я не контактировал. И в принципе я никому такого сказать не мог.
— Когда ты понял, кто эти люди? Они были твоими близкими друзьями до инцидента?
— Понимание пришло, когда я ознакомился с материалами дела, когда закончилось следствие. Все очевидно.
— Зачем они оговорили тебя?
— Им надо было выгородить себя. Чтобы это сделать, нужно кого-то скормить системе. В данной ситуации это было выгодно следствию. Можно сослаться на их показания и вокруг них выстроить обвинение. По сути, это и легло в основу обвинения.
— Не терял надежду на справедливость, пока был в заключении? Как адаптировался к новым условиям?
— 2 года и 5 месяцев, проведенных в следственном изоляторе — это не передать словами. Меня поймут только те люди, кто был там и видел условия содержания. Также меня поместили в камеру вместе с убийцами и насильниками. Сидел я только с теми, у кого были особо тяжкие статьи. Надежда на справедливость начала угасать после первого суда. 8 лет и 6 месяцев, по сути, ни за что. Это тяжело. Следствие нас не слышало, суд тоже не разбирался. Руки опускались. Но я и мои близкие держались и верили.
В заключении меня приняли, как и всех. По большей части там все говорят, что невиновны. Если слушать каждого, то все невиновны. Конечно, и я говорил, что не виноват. Все пропускали это мимо ушей. Только когда узнавали меня ближе и видели, как идет дело, понимали, что я говорю правду.
— Кто помогал восстановить справедливость?
— Родители, друзья, знакомые. Кто как мог. Адвокат — Ольга Владимировна Огнева. Взявшись за дело, она поверила мне на слово. И отстаивала мою позицию, как могла, отрабатывала на 100%. Она посмотрела видеозапись. Увидела, что я действительно не подходил даже близко. Для нее это дело стало принципиальным, и она работала уже не на 100, а на 200%.
— Сейчас под следствием уже люди, которые тебя оговорили? Тебе довелось пообщаться с ними? Можешь назвать имена?
— Я не могу отвечать на такие вопросы, поскольку следствие продолжается, я теперь прохожу как свидетель.
— Как вся эта история изменила тебя? Какое отношение теперь к околофутболу?
— Все эти события и проведенное в заключении время, конечно, изменили меня и мое мировоззрение. Но отношение к движению не поменялось. Если бы мы знали, что может погибнуть человек или даже серьезно пострадать, то не пошли бы на это. То, что случилось, — это стечение обстоятельств. Мы все искренне соболезнуем семье погибшего.
— Твоя история с полной реабилитацией перед законом — редкость для нашей судебной системы?
— Мой случай — наверное, один на миллион. Можете посмотреть статистику оправдательных приговоров по стране. Если не ошибаюсь, это 0,36% в 2019 году. При Сталине и то число было в разы больше, оправдывали чаще. Но, я считаю, если правда на твоей стороне, то возможно все. Как у меня и получилось. Мы шли до конца: если бы не получилось в апелляционной инстанции, то пошли бы дальше. И не остановились бы ни перед чем.
— Есть ли возможность получить денежную компенсацию за то, что с тобой так обошлись?
— Пока об этом рано говорить. Сейчас стоит вопрос о репутации и очищении моего имени. Когда это случилось, все СМИ и соцсети повесили на меня ярлык убийцы. Не дай бог кому-то пережить такое же. Везде была моя фамилия и фотография. Всем было наплевать, как было на самом деле. Мало кто из СМИ поддерживал или хотя бы не обвинял. Sport24 — единственные, кто поддержал и выслушал мою историю. За это я искренне благодарен.
— Ты освободился в мае прошлого года. Почему все это время молчал? Почему сейчас решил рассказать всю историю?
— Изначально, когда я освободился, у меня был запрет на пользование мобильной связью, посещение массовых мероприятий и даже выход из дома позднее 22:00. Плюс началась пандемия: дело не двигалось, по крайней мере, я этого не видел. После того, как прошло задержание других лиц и предъявлено им обвинение, меня перевели из обвиняемых в свидетели. И дали бумаги о полном прекращении уголовного преследования в отношении меня. Сейчас, когда можно уже дышать спокойно, я занялся репутационными моментами. И спокойно рассказываю свою историю.
— Как встретили на свободе? Удалось ли найти работу? Чем занимаешься сейчас, и не смотрят ли с предосуждением на этот факт биографии?
— Встретили родные и близкие. Те, кто с самого начала верил в мою непричастность. Мнение остальных мне в принципе неинтересно. Проблемы с трудоустройством, естественно, возникали — не проходил проверку в службе безопасности, так как запись о судимости еще не была удалена. Но сейчас все потихоньку налаживается.