«Нас ограбили, а сын говорит: «Пап, я спас твою корочку заслуженного мастера спорта». Откровенный Игорь Семшов

Богдан Горбунов

Поделиться

Комментарии

Легенда «Динамо» и «Торпедо», а также один из героев бронзового для нашей сборной Евро-2008 Игорь Семшов уже пятый год работает тренером. Ранее бывший полузащитник трудился в тульском «Арсенале» и Новомосковском «Химике» из ПФЛ, а теперь помогает Игорю Черевченко в «Химках» удивлять всю РПЛ — после прихода этой тренерской связки подмосковный клуб выдал супер-серию из 10 матчей без поражений и превратился из аутсайдера в крепкого середняка.

Корреспондент Sport24 Богдан Горбунов поговорил с Игорем Семшовым — узнал, в чем секрет «Химок», и заодно услышал много интереснейших откровений:

• Что творилось в раздевалке «Химок» после поражения «Крыльям Советам» (0:4)
• Почему Семшов разнес судей в ПФЛ и отвесил арбитру пинка
• Как грабили его дом, и нашли ли преступников
• Как в детстве Семшов попал в серьезную аварию
• Какая зарплата была в ЦСКА и почему клуб не хотел отпускать его
• Почему в «Торпедо» Семшов должен был «стать мужиком»
• О чем Семшов разговаривал с Бердыевым, и как его хотел купить «Спартак»
• Как прожег ботинок на «Голубом огоньке»
• Как легионеры противостояли русским в «Динамо», и почему матч за «Зенит» в Химках — самый сложный в жизни

— В начале сезона «Химки» стояли на вылет. Потом пришел Игорь Черевченко, вы — и все наладилось. Откуда такие чудеса?
— Когда мы пришли, некоторые футболисты были немного зажаты: в РПЛ нужно больше ответственности, чем в ФНЛ. Да и скорости выше — не все сразу могут приспособиться. Мы раскрепостили игроков. Часто с ними беседовали, в том числе лично. Повторяли, что они не хуже других. Кроме того, опытные Мирзов и Глушаков добавили уверенности ребятам. В конце концов, для Резиуана и Дениса — это тоже вызов. Неслучайно первый попал в сборную, а второй сейчас где-то рядом с национальной командой.

— Вы уже давно работаете с Черевченко: стажировались у него в «Балтике», помогали в «Арсенале». Чему он вас научил?
— Уверенности, спокойствию и доверию. Мне нравится, что он доверяет тренерскому штабу.

— Он никогда не закипает?
— Почему — может предъявить претензии. После поражения в Кубке России от «Крыльев» (0:4) у тренерского штаба был серьезный разговор с командой. Сказали ребятам: «Не было самоотдачи, командного духа. С таким настроем мы не сможем больше добиваться результатов». Они сделали правильные выводы. Но чаще всего Игорь Геннадьевич держит эмоции в себе. Прыгать по бровке и устраивать шоу — явно не про него.

— Вы, наоборот, эмоциональны. Жалели, когда делали что-то сгоряча?
— Я совершал ошибки и делал громкие высказывания, как например в Новомосковске: сгоряча можно многое наговорить.

Семшов после судейского беспредела выдал огненную речь и пытался прорваться к арбитрам

— Переживали после того, как оскорбили судей в ПФЛ и разгорелся скандал?
— Нет. Можно было лишь подобрать другие слова. Хотя слово, которое я произнес, литературное. Я проверял. Но все равно я извинился.

— Почему решили так жестко пройтись по судьям?
— Я никому не позволю издеваться над футболом. Мы говорим, что его уровень у нас падает. Но сами на него влияем: в том числе такими судейскими решениями. Хотим чего-то добиться, но играем не по правилам. Считаю, в той ситуации имел право высказаться. Всегда грустно, когда мы сами гробим свой футбол.

— Разговаривали после с теми судьями?
— А зачем?! Мы остались вдесятером к 20-й минуте. Нам не могли забить гол, а когда все-таки забили, мы тут же сравняли счет. Но чистый гол отменили. О чем с ними разговаривать? И так все понятно.

— У вас еже еще в «Торпедо» была забавная ситуация, когда дали пинка судье. Помните, за что?
— Это случилось интуитивно из-за безобразного судейства. Нас тогда откровенно прибили. Мне было 19 лет, эмоции. Впрочем, судья Фролов потом говорил, что даже ничего не почувствовал.

— Плохое судейство в России — большая проблема?
— Я не считаю его плохим. Просто мы привыкли, что судьи ошибаются специально.

— Но ведь в каждом туре признаются судейские ошибки. Это не проблема?
— У нас признают ошибки, когда дело касается ВАР. Он стал вредить судьям. Они доверяют ВАР и теперь реже берут ответственность на себя. Раньше, когда судьи ошибались, мы не так часто обращали на это внимание. Но сейчас, когда арбитры допускают ошибки с ВАР, начинаются скандалы. Думаю, ВАР портит игру. Футбол — не хоккей, где допустимы большие паузы. Мы же играем, а затем возвращаемся к эпизоду, который случился 5 минут назад. Ерунда какая-то.

— Два года назад вас ограбили. Не нашли преступников?
— Пока нет. Следователь говорит: «Все живы, и слава богу». Так у нас все работает.

— Но ведь их ищут?
 — Да, дело до сих не закрыли — просто перевели в другое ведомство. Пока следствие идет, мне нельзя делится подробностями — но зацепки есть. Все случилось не просто так. Это явно были не чужаки — они знали, что меня дома не будет. Обидно — мы там живем уже более десяти лет. Я даже иногда двери не закрывал — никто не лез.

— Как все было?
— Ночью залезли через окно, стали угрожать. Жена сначала даже не могла в это поверить. Не понимала, что происходит, что нас ограбили. Испуг пришел, когда грабители уже ушли. Неприятная ситуация. Думаешь: «Почему это в мой дом кто-то заходит, угрожает родным, что-то берет? Я же ни к кому не вламываюсь в квартиру». Но бог все видит. Если грабители не найдутся, боженька их накажет.

— Что забрали?
— У жены дорогие ювелирные украшения, у меня вещи. Сумма награбленного — большая. Ну ничего: взяли и взяли. Моя супруга — все равно не фанатка побрякушек. Да и я тоже. Жаль только, что честно заработанное забрали. Впрочем, кое-что удалось сохранить.

— Что?
— Я вернулся домой, а сын говорит: «Пап, я спас твою корочку заслуженного мастера спорта». Когда они сейф открыли, она, наверное, выпала, а сын тайком подобрал. Для него это ценно. И для меня важнее, чем любые безделушки.

— Как на вас повлияла та ситуация?
— Теперь я не подпускаю к себе людей. С настороженностью ко всем отношусь. К сожалению, жизнь такая — надо держать ухо востро. Порой даже близким нельзя доверять.

— Часто вас обманывали?
— Бывало, давал в долг денег — есть те, кто не вернул — суммы большие, миллионы. Надеюсь, все-таки возвратят. Все время даю себе обещание, что больше не дам, но потом думаю: «Как не выручить человека?»

— Были еще случаи, когда сталкивались с криминалом?
— В детстве. Поехали с отцом зашить рюкзак и подшить мою белую футболку «Адидас» для ходьбы, которая не подходила по длине, — в те годы модно было такие носить. По пути заехали в парикмахерскую. Постриглись, выходим к машине и видим: нашу «тринадцатую» вскрыли, вытащили магнитолу. Заодно прихватили рюкзак с футболкой. Я тогда чуть не плакал. Не понимал, как вообще можно взять чужое? Как люди не боятся, лезут за чужим? Кстати, на той же машине я попал в аварию.

— Серьезную?
— Мне было 6-7 лет. Ехали с отцом и дедом по скользкой дороге, шел дождик. Тогда еще не было крутой резины, ее наваривали. Вот нас и занесло. Машина закрутилась, перевернулась, а потом опять встала на колеса — мы оказались на «встречке». Хорошо, там никто не ехал. Я толком и понять ничего не успел. Помню лишь отец спросил: «Все живы?» Вылезли через дверь. Машина повредилась — особенно крыша. А у нас даже ушибов не было. Повезло!

— Вы воспитанник ЦСКА, но в родном клубе не заиграли. Почему?
— Я был молод, а Павел Федорович [Садырин] делал ставку на опытных футболистов. Мне пришлось задержаться на год, потому что я был военнообязанным. В то время в клубе как раз случился раскол: утром я тренировался с одним ЦСКА, а вечером с другим. Но мне быстро позвонили: «Еще раз появишься на тренировке другого ЦСКА, с Тархановым — будешь в сапогах ходить». И я остался.

— Как уходили из ЦСКА?
— Садырин сначала выпускал меня на замену, чтобы я набирался опыта. Но потом не взял на сбор и сказал: «Я собираюсь усилиться опытными футболистами. Лучше тебе уйти и играть, чем сидеть на скамейке». Меня был готов забрать «Арсенал» — я даже сборы с нами прошел. Но не сложилось. Мы поехали с тренером Юрием Николаевичам Аджемом в Москву договариваться о переходе: он вышел его кабинета гендиректора ЦСКА и сказал: «Игорь, тебя не отпускают». Тем не менее, через две недели оказался в «Торпедо».

— Почему туда отпустили, а в Тулу нет?
— Тогда Корнаухов перешел в ЦСКА, а я — в «Торпедо». Возможно, наши трансферы были как-то связаны. Не думаю, что дело было в сумме предложения. На тот момент я, наверное, и гроша не стоил.

— В «Торпедо» у вас были непростые отношения с тренером Виталием Шевченко.
— Мне было 20 лет, а он закалял меня. Все время повторял: «Ты должен становиться мужиком». Хотел, чтобы я был жестким, подтрунивал надо мной, предъявлял претензии, даже когда все было хорошо, не давал играть. Держал меня в стрессовой ситуации. Я не понимал, почему он меня душит, огрызался. Однажды на тренировке поругались, когда он судил двусторонку.

— Как?
— Меня держали за майку, а он не свистел. Я устал это терпеть и отмахнулся. В итоге он удалил меня, а я демонстративно бросил манишку и ушел. Я думал, что меня отчислят, но обошлось. Наоборот, стал одним из его «любимчиков». На поле у меня был карт-бланш — в разумных пределах, конечно.

— Сколько в те годы зарабатывали?
— В ЦСКА поначалу — 600 долларов в месяц. Потом до тысячи подняли. В «Торпедо» изначально тоже была маленькая зарплата — сборники даже посмеивались. Однако меня все устраивало. Нравилось прогрессировать и в том числе в зарплате, ставить цели.
Да и с выплатами проблем не было. Я мог подписать в «Торпедо» чистый лист и ни в чем не сомневаться. А однажды [председатель совета директоров «Торпедо»] Владимир Алешин даже после поражения 0:1 в гостях выплатил премиальные — ему так понравилась наша игра, что решил поддержать.

— В «Торпедо» вы стали известны. Вас даже на «Голубой огонек — 2004» пригласили. Помните, как это было?
— Мне Евсееву, Радимову и Мостовому позвонили — мы и поехали. Записывались два-три дня подряд. Запись длилась около пяти часов. Там как все устроено: элита, вроде Киркорова, приезжает, записывается и уезжает. А те, кто менее известен, сидят и ждут. Помню, с нами «Фабрика» сидела — они тоже прилично ждали.

— Как проходили съемки?
— Мы выступали вместе с Катей Лель. Сидели за столом с шампанским, размахивали бенгальскими огнями и подпевали. Песня была известная, слова все знали. Только некоторые предложения изменили — адаптировали к будущему Евро. Каждому надо было исполнить две-три строчки.

— Было сложно?
— Там все сделали грамотно и красиво: даже если мы не попадали в ноты, делали так, что попадали. Да и слов у нас не так много было. В, основном, Катя Лель пела. А вообще интересно было посмотреть изнутри, как это делается. До этого даже не представлял, какой это колоссальный труд. Особенно сложно было людям, которые занимались многочисленными декорациями.

— Самое яркое впечатление во время съемок?
— Как я ботинок прожег. Мы сидели за столом с бенгальскими огнями, и тут один из них упал мне на ботинок и прожег дыру. В итоге меня в нем и записывали — правда, за столом ничего видно не было. После я жене говорил: «В первый раз на ТВ позвали, а я ботинок прожег». А с Катей Лель я потом еще раз пересекся. Мы с женой были в «Лужниках» на концерте с участием нескольких звезд — там и она выступала. Я предложил супруге познакомить, нас провели в гримерку. Немного пообщались: она меня вспомнила.

— Женились вы, кажется, еще когда играли в «Торпедо»?
— Мне Владимир Владимирович [Алешин] отдал весь ресторанный комплекс в «Лужниках», чтобы мы были только одни. Подгадали дату — когда была пауза в чемпионате-2001 и отметили. Собралось около 100 человек. Было весело, ключи кто-то даже потерял во время гулянья. Потом мы «поперли» в чемпионате. Могли даже на первое место выйти, если бы ничья с «Торпедо-ЗИЛ». Некоторые ребята потом шутили: «Давайте еще раз свадьбу сыграем».

— Потом вы перешли в «Динамо», и после пары сезонов там вас хотели подписать чуть ли не все топы РПЛ…
— Да, и «Зенит», и «Спартак», и «Москва». Но ближе всех был «Рубин». Курбан Бекиевич даже прилетал в Москву на встречу со мной. Я думал, что он суровый, закрытый человек. Но после беседы понял: ярлыки. Очень человечный, добрый. Он понимал, что у меня семья, предстоит переезд в другой город. Рассказал все что нужно про Казань. Объяснил, как играет «Рубин», на какой позиции меня видит. Я думал: точно перееду в Казань. Вывез вещи с базы «Динамо», с Кобелевым после тренировки попрощался.

— Но?
— Клубы не договорились. Я остался в «Динамо», о чем, кстати, не жалею — все-таки я выиграл с клубом медаль.

— В «Спартаке» вас хотел видеть еще Романцев.
— Меня туда чуть ли не каждый год звали. Не только Олег Иванович — после него Федотов, Черчесов, Лаудруп, и Карпин. Со Станиславом Саламовичем и Валерием Георгиевичем даже встречались лично. Почему переход не состоялся? Возможно, «Зенит» всех перебил своим предложением.

— А от зарубежных клубов был интерес?
— В конце карьеры мог поехать в Саудовскую Аравию — предлагали хорошие деньги. Однако здоровье уже не позволяло играть в полную силу. Я минут пятнадцать подумал над предложением и отказался: не хотел подводить людей.

— Когда вы играли в «Динамо», там было очень много легионеров. Один раз вообще сыграли без единого россиянина в составе.
— Да, странная ситуация. Я и другие игроки, которые имеют вес в нашем футболе — Хохлов, Парфенов, Овчинников, Смертин — пришли в клуб, а там непонятно, кто в доме хозяин. Легионеры держались группами, обособленно от наших. У них был свой «вождь».

— Дерлей?
— Нет, нынешний тренер «Вулверхэмптона» Нуну Санту. Он воду мутил. Хотел, чтобы португальцы имели бОльший вес в русской команде. Того же ждали и другие легионеры. К счастью, потом притерлись друг к другу. До открытого конфликта не дошло.

— Самый яркий пример противостояния?
— Однажды примерно полтора часа выбирали капитана. Португальцев было человек 10 и русских примерно столько же. Плюс два африканца — Гьян и Менди. Они потом говорили: мы не понимаем, за кого мы — за русских или португальцев.
До собрания встретились и решили выдвинуть своего кандидата — чтобы капитаном был русский, в российской команде. Мы так и сделали, но легионеры это прочухали. Стали возмущаться — «русские сговорились».
Но потом у «Динамо» все равно были капитаны-иностранцы — тот же Дерлей. Со временем мы сплотились.

— Почему ушли из «Динамо» в «Зенит»?
— Из-за недопонимания с клубом по новому контракту. Дело было не только в деньгах, но и в определенных контрактных обязательствах — каждый стоял на своем. А в старом контракте было прописано, что любой клуб может приобрести меня за 6 миллионов — не помню, долларов или евро. «Зенит» так и поступил.

— Некоторые коренные питерцы не очень-то хотели видеть вас в «Зените».
— А кто хочет видеть конкурента?! Я это прекрасно понимал. Но мое дело — прийти и играть. Кроме того, на моем переходе настоял Адвокат. Он сказал мне, что ожидается серьезная конкуренция — в центре пока все занято, поэтому будет ставить меня на свободные позиции. Тех, кто относился ко мне не очень, было максимум два человека. С остальными до сих пор общаюсь: с Тимощуком, Зыряновым, Малафеевым.

— Зырянов вроде говорил, что не понимает, зачем купили Семшова.
— Ну какая мне разница, кто что говорит? Я никогда не обращал на это внимания. Я неплохо провел сезон, стал вторым бомбардиром после Текке. Да и болельщики относились нормально. Ничего не кричали — претензий не было. Болезненно к переходу отнеслись скорее динамовские фанаты. Когда я приехал с «Зенитом» в Химки играть с «Динамо» — очень много гадостей о себе услышал — такой жесткий мат был, что даже повторять нельзя. Причем, в основном, я слышал детские голоса. Это точно самый тяжелый матч в карьере. Было неприятно, да еще и мы проиграли. Зато я в первый раз понял, что что-то значу для «Динамо».

— Как они отреагировали на ваше возвращение? Юсупов недавно в интервью Sport24 рассказал — его люто хейтили.
— Меня сразу предупредили, что два матча будет обструкция. Агент пытался сгладить ситуацию, общался с болельщиками. Говорил: «Буду стараться, чтобы было поменьше негатива». Но я ответил: «Никаких проблем, я нормально к этому отношусь». В итоге вышел на первый матч — со «Спартаком» в «Лужниках» — мы выигрываем, я забиваю победный. Потом в шутку сказал агенту: «Пусть только попробуют теперь что-то крикнуть». В следующем матче уже видел баннеры «Игорь, добро пожаловать домой».

— Почему в итоге вернулись?
— Из-за семьи — хотел проводить с ней больше времени. Сказал об этом руководству, и вскоре меня вызвал Спаллетти: «Не хочу отпускать тебя, но понимаю, что в Москве с семьей тебе будет лучше. Футболист должен быть в комфорте, чтобы играть хорошо». И за день до окончания сбора я уехал. Чуть раньше в обратном направлении последовал Кержаков.

— Сейчас в свободное время играете в футбол?
— После операции не играл — уже года полтора как.

— Боитесь?
— Времени нет. Да и не тянет — наигрался. Я выступал на хорошем уровне, зачем мне теперь размениваться на любительский футбол?!

— Говорят, вы любитель хоккея.
— Я смотрю почти весь спорт: гандбол, баскетбол, волейбол, лыжи. Но хоккей особенно люблю. Когда сборная играла на Олимпиадах, я просыпался и болел — не давал спать одноклубникам. Сейчас тоже ночью встаю, смотрю как играют. Мне даже не так интересна НХЛ, как наша молодежка. Может, потому что наши играют — переживаю за них. А однажды с хоккеистами у меня случилась забавная история.

— Какая?
— Когда чемпионат мира проходил в России, мой сын захотел сфотографироваться с Дацюком. Говорит: «Хоть убей, хочу снимок». Договорился со сборной, подъехали к отелю, стоим-ждем на улице. Вдруг смотрю — идут Мозякин и Дадонов. Увидели меня: «Можно сфотографироваться?» Я им говорю: «Ребят, это я к вам приехал фоткаться». Потом Дацюк вышел, и сын все-таки сфотографировался.

— Играли с хоккеистами в футбол?
— Конечно — многие из них очень прилично играют. Но некоторые почему-то боятся мяча. Я им говорю: «Как же так, ребята? Вы под шайбу ложитесь, а мяча боитесь?» Они отвечают: «А под шайбу не страшно. Мяч больно бьет, а под шайбу лег и ничего…»

Скачать приложение Sport24 для Android

Скачать приложение Sport24 для iOS