«Зачем я уезжал в эту Европу? Что получил взамен?» Откровенное интервью футболиста Татаева, вернувшегося на родину

Александр Сергеев

Поделиться

Комментарии

Защитник Алексей Татаев — воспитанник «Краснодара» первой волны, ровесник Сафонова, Шапи, Игнатьева и Уткина. Лексо (все называют Татаева именно так) попробовал силы в Европе — в чешской «Младе Болеслав», где с ним играл и Николай Комличенко.

Этим летом Алексей, уроженец Южной Осетии, вернулся в Россию — в «Аланию». На выходных Татаев впервые забил в ФНЛ.

Корреспондент Sport24 Александр Сергеев встретился с Татаевым и узнал:

• об удивительных отношениях чехов с алкоголем и вальяжном характере;
• почему покинул Европу, хотя обещал до 2026-го не возвращаться;
• как Лексо пережил панические атаки после четырех подряд травм;
• почему сейчас не перешел бы в «Краснодар» и никогда не согласился бы на «Зенит»;
• каким помнит теракт в Беслане (Алексею тогда было шесть лет) и винит ли в нем российскую власть.

Поехали!

— Ты вернулся в Осетию. Какие впечатления?

— Самые яркие. Я рад помогать своим людям — людям республики, которая меня воспитала, а теперь понимаю, что могу дать «Алании». Мы должны играть в Премьер-лиге.

Приняли меня отлично, с адаптацией проблем нет. В Чехии на нее ушло месяцев шесть. А в «Алании» есть пацаны, с которыми мы занимались с семи лет у Алика Дулаева. Дима Кобесов, Батраз Гурциев, Хетаг Хосонов — мы знакомы с малых лет.

— Понимаешь, что от тебя ждет Спартак Гогниев?

— От всех ждет одного и того же. Для него нет сильных и слабых. Если человек в команде у Гогниева, значит, на него рассчитывают.

«Это очень больно. Значит, будем злей». Гогниев — о недопуске «Алании» в РПЛ, своей дисквалификации и любви к атаке

— У «Алании» агрессивный, атакующий стиль, а еще здесь многое зависит эмоций. Тебе это привычно?

— Приятно, когда постоянно владеешь мячом, нацелен вперед. Есть свои сложности: велик риск напороться на контратаку. Я смотрел почти все матчи «Алании» в прошлом сезоне — много пропускаем именно так, над этим стоит работать.

— Тебе пришлось что-то менять в своей игре после «Млады»?

— Защитники «Алании» играют совершенно по-другому. В Чехии мы тоже иногда играли в три центральных, но там требования другие. Такие, как тут, вижу впервые. Наверное, это футбол будущего: больше на атаку, взаимодействие.

Во «Младе» тренеры требовали, чтобы я играл на своей позиции или близко к ней. Здесь такого нет — можешь отдать, подключиться, тебя всегда подстрахуют. Смелый футбол, меня это радует.

— С вратарем Ростиславом Солдатенко уже нашел общий язык?

— Да, нравится, что он действует высоко. Где бы я ни играл, никогда не понимал, почему вратарь стоит в штрафной площади, если защитники на середине поля? В «Алании» ты играешь, а в 15 метрах позади вратарь, и ты не боишься за спину. Понятное дело, это и большое пространство для нападающих — они быстрее защитников и могут убежать. Но что вратарь так далеко выходит, раскрепощает.

— Другие команды уже привыкли к тактике «Алании»?

— Да, заметил, что многие садятся и пытаются ловить на контратаках. Вопрос в том, как мы учимся на своих ошибках и кто их совершает меньше. Важна концентрация, тренировки, выполнять то, что требует Гогниев. Если все ему верят и сосредоточены, у соперника шансов не будет.

— Что помнишь об «Алании» нулевых и десятых?

— За нее болела вся республика, стадион был битком. Мальчишкой я мечтал, что буду играть за «Аланию».

К нам в школу «Юность» приходили футболисты из «Алании» — например, Дмитрий Хомич. Все радовались: «Это Хомич! Побежали автограф возьмем!» И понимали: есть к чему стремиться.

«Газзаев вдвое урезал зарплату. Обещал вернуть — и ничего». Хомич — об «Алании», Карпине и судействе «Зенита»

— Какое у тебя отношение к Валерию Газзаеву?

— Лично не знаком, у меня были тренеры, которые у него занимались. У Газзаева прекрасная тренерская карьера, все о нем отзывались хорошо: тренер слова, дисциплины, всегда воспитывал хороших футболистов, людей.

Что о нем говорят в другом плане, не знаю, поэтому распространяться о нем будет некрасиво. Знаю его только как тренера, и ЦСКА Газзаева — лучший, что я видел.

— Просто Газзаева связывают с развалом «Алании».

— Все так говорят. Но один человек не может разрушить империю. Все равно многие люди в этом замешаны.

Сейчас «Алания» возродилась, это гораздо важнее прошлого. Мне, осетину, было очень тяжело, когда в республике не было команды. Тем более в республике, где так много талантливых ребят. В «Алании» у меня больше мотивации работать, стремиться к чему-то, чем прежде.

— Ты дебютировал за «Аланию» только на прошлой неделе — и это твой первый матч за год.

— У меня было четыре травмы подряд: мениск, потом три надрыва сухожилия. Только все залечу — а через неделю-две снова травма.

Очень тяжело психологически. Началась депрессия, случались панические атаки. Приходишь домой, голова разрывается, в футбол не хочешь играть. Начинаешь в себе копаться, думать, что изменить. И самое обидное — ответа не находишь. Идешь восстанавливаться — и так по кругу.

Три месяца тренировки были только в зале. На поле вообще нельзя было бегать. Это тяжело, но надеюсь, что в прошлом.

— Я тоже играл защитником (правым) и всегда понимал: если что, сзади подстрахуют. В «Алании» с этим напряженно. Как-то накладывается психологически?

— Я уже много лет играю центрального защитника, привык. Не боюсь: все ошибаются. При этом на вратаря особо не надеюсь: если ошибся, а нападающий выходит один на один и забивает, виноват ты. Вратарь не может все время выручать.

В околофутбольной среде так принято: забил нападающий один момент из 10 — лучший игрок матча. Защитник спас 20 раз, один раз ошибся — все, меняйте его, продавайте, он никому не нужен. Таков футбол, а многие в нем не разбираются. Мне кажется, из миллиона человек только 10 тысяч разбираются в сути, понимают, что это за игра.

— После ошибок копаешься в себе?

— Работаю дальше, и все. Если ошибка тактическая — значит, ты просто плохо усвоил, что говорил тренер. Такое бывает, когда тренер только пришел — но со временем ты поймешь, что он требует. Или иногда борьбу выигрывает нападающий — такое случается, ты же не робот.

А технический брак допустим. Но, если он повторяется раз пять-шесть за матч, это вопрос концентрации.

— Во «Младе» ты однажды два матча подряд забивал автоголы. Не загонялся после этого?

— Очень загнался. В первом матче мы вели 1:0 у «Фастава», я забил в свои — и сыграли вничью. Во втором матче вели у «Слована» 2:1, «Млада» их не могла обыграть 12 лет — а я на 95-й себе забиваю.

Представь, как мне было плохо. Очень обидно, неделю ходил поникший. Благо, все поддержали. Матч-то я неплохо провел, почти все единоборства выиграл. Тренер Йозеф Вебер сказал: «Ты хорошо играл, просто не повезло».

— Тебе важна поддержка кого-то кроме команды, или в таких случаях выходишь из депрессии сам?

— Никто тебе не поможет, если сам этого не хочешь. Есть родные, девушка. Но все зависит от того, как ты сам себя подашь. Бывает, что-то не получается, и люди сваливают это на хреновую жизнь, что им не везет. Если у меня что-то не получится, я лягу спать и скажу себе: завтра все получится. Бывают плохие дни, но не нужно ныть. Дерьмо случается — нужно забывать и идти дальше.

— Что сподвигло перейти в «Аланию»?

— Еще год назад планировал сменить обстановку. У меня была цель: приезжаю в Чехию и через год-полтора становлюсь основным игроком. Я ее достиг. На меня был спрос в Чехии: команды писали, интересовались. Но ценник был высоким для чешского чемпионата — столько платить не хотели.

Потом появились варианты с Европой, но начался карантин, и я не мог никуда уехать. Продолжал играть, все шло отлично, ждал предложений. Постоянно возникали варианты, но все время что-то не совпадало. А потом узнал про вариант с «Аланией» и сказал агентам: «Ничего больше не надо».

— Твоя цитата из 2020 года: «Шесть-семь лет не собираюсь возвращаться в Россию». И тут внезапно такая перемена. Жизнь в Чехии не та, или в чем причина?

— Спокойно отвечу, слова не собираюсь брать обратно. В 2020 году я был неопытный молодой парниша, ха-ха. Каждый год мировоззрение меняется.

Тяжело жить в Европе, когда у тебя там никого нет. Чувствуешь себя чужеземцем в этой стране. Со временем я подумал: надо вернуться на родину, побыть там какое-то время, уладить личные и семейные дела. И тут — «Алания». Понимаю, перешел в лигу уровнем ниже. Но ни капельки не расстроился — ведь это «Алания». Тут буду получать удовольствие, со своими пацанами двигаться вперед.

— Ты рассказывал, что во время карантина на тренировках наматывал километры, не работал с мячом и жил взаперти. Тот период тоже повлиял на отъезд?

— Может, даже травмы от этого и пошли — тренировочный процесс сильно поменялся. Нам говорили выходить [на улицу] и бегать — а бегать-то особо негде было. Долгое время бегал в парке на твердом покрытии. Разрешали тренироваться два-три месяца, а потом опять закрывались на месяц — так чередовалось. Может, из-за этого здоровье усугубилось.

Думаю, сейчас все подправил. Все нормально, в Осетии воздух чище, ха-ха.

— Как обстояли дела с контрактом перед отъездом?

— Во «Младе» оставался год. Мне предлагали новые условия, но я дал понять: не останусь в их команде. Сказал, что устал от жизни в Чехии, она мне не нравится, хочу сменить обстановку, найти новую мотивацию.

Николай Комличенко

— В таких случаях в России говорят — футболист сдулся, ничего не получилось в Европе, вот и вернулся.

— Во-первых, это миф, что надо уезжать в Европу. Она не такая, как все говорят. Если бы контракт предложила «Барселона», я бы, конечно, поехал. Это другая Европа.

Псевдоболельщики могут что угодно говорить, но я сделал выбор в пользу своей республики. Думаю, тут кроме похвалы [в мой адрес] ничего не может быть. Я бы мог отсидеть год во «Младе» и поехать в любую команду Премьер-лиги на шикарных условиях. Я же не стал этого делать, я хотел играть за свою родину.

— Почему Чехия — не Европа? В лигах вроде чешской без большой зарплаты и комфортного лимита россияне не получат развития, которого лишены дома?

— Большую зарплату еще заслужить надо.

Был такой момент: [в клубе РПЛ] идут переговоры, стоит выбор между мной и русским футболистом, который играет в России. Клуб берет не меня: того русского видели в России. А меня из Чехии не берут, хотя играю отлично.

И потом задаю себе вопрос: «А зачем я уезжал в эту Европу?» Я же тоже был мальчишкой и слышал, что надо в Европу — вот и уехал. А что взамен? Ни о чем не жалею, но, когда говорят о том, как важно уезжать, хочется ответить: «Ты обоснуй, аргументируй свои слова».

— Караваев, Ефремов, Комличенко — никто в Чехии не задержался. Вячеслав уехал из «Спарты» в «Витесс», но и для него Чехия не стала транзитом в Германию или Италию — для всех дороги ведут в Россию.

— Я тоже думал про Чехию как про трамплинчик. Хотел дальше ехать в Европу. Если бы не карантин, не знаю, что бы случилось. Но я захотел поближе к семье. Годами не видеть свою семью тяжело. Уезжаю куда-то, трачу время и здоровье на то, чтобы заработать деньги и не видеть свою семью годами — но зачем мне это надо? Лучше приеду в Россию и буду получать удовольствие от футбола здесь, видеть семью в любой момент.

— Комличенко говорил Sport24, что к тебе был интерес от «Спарты» и от «Виктории». Почему не пошел туда?

— Так это не я решаю, ха-ха. Интерес всегда бывает: звонят, спрашивают, сколько стоит. И, когда клуб называют цену, они говорят, что за такую цену мы другого поищем.

«Млада» хотела заработать большие деньги. Они думали, что раз на Комличенко заработали, то и на мне тоже заработают. Условно, им предлагают одну сумму, а они в три раза больше просят.

— Ты рассказывал: на тренировках во «Младе» против новичков-иностранцев начинают жестко играть, чтобы дать понять — местные здесь всем заправляют. Как ты с этим справился?

— Это я сначала думал, что с жесткой игрой так специально. Со временем понимаешь: чехи всегда так играют. На самом деле они так тренируются. Бывало, приезжает парнишка, его встречают грубо, и он вялым становится, не хочет тренироваться. Я, наоборот, получал удовольствие. После жесткого стыка покажу палец вверх и говорю: «Красава, давай так же». Чехи удивлялись.

Я же был удивлен, когда местные подбадривали, если случались ошибки. На первых тренировках после помарок ко мне подходил капитан и поддерживал. После такого хочется рубиться на поле.

— В таких рубках на тренировках до драк не доходило?

— Там другой менталитет. В России и на поле подерутся, и после тренировки могут отойти. Чехи не такие. Помню случай: два парня прям жестко зацепились. Я у Комличенко спрашиваю, подерутся или нет. Он говорит: «Да ты чего? Здесь не так». А ситуация такая, что драка неизбежна. Они матерят друг друга, а потом отходят в разные стороны. Я был в шоке.

— Что тебя не устраивало в Чехии? По твоим словам складывается ощущение, что тебе было не очень комфортно.

— Я вырос на Кавказе, люблю дружбу, братство, когда есть свои люди, которые поддержат. Я привык, что в команде теплые отношения. Например, после тренировки с командой время проводишь, с пацанами куда-то едешь. Ты знаешь: это твои люди, которые всегда поддержат.

В Чехии я этого не нашел. Не то чтобы меня что-то не устраивало, просто хотелось для себя другой мотивации. Я доказал там то, что хотел, что хотел сделать — сделал.

— Ты еще рассказывал, как заболел и к тебе не сразу приехал доктор.

— В плане организации много что хромало. Доктора даже во «Младе» нет. Например, если тебе сломают ногу, то повезут в Прагу. Всей командой туда ездят. Бывало, у меня травма, еле хожу, а мне говорят ехать в Прагу. А у меня машины нет. Служебную то давали, то нет. Я прошу отвезти меня, спрашиваю, почему должен сам ехать — а мне говорят, что у них так не принято.

Начался карантин, я сильно болел, сидел дома. Звоню им, говорят: «Иди в больницу и сдай тест». Я сдал, ничего не было, и они говорят: «Ну лечись, пока не выздоровеешь». И ты думаешь: что это такое? Вообще не заботятся о здоровье футболистов.

— Это больше организационные моменты или дискриминация по отношению к иностранцам?

— Чехи — они вальяжные, на расслабоне. Я в офис захожу, у кого-то на столе стоит бокал вина. Никогда не забуду случай. Прилетели на Мальту на сборы. Чехи вечером собираются, говорят: «За то, что мы справились с этим трудным перелетом». И начинают пить.

— Повод всегда найдут?

— Да, пойдут в магазин, еды купят для всех и такие: «А давайте выпьем за это». Смешные ребята. Даже утром могли выпить.

— Еще тебе урезали зарплату без твоего ведома.

— После начала карантина капитан написал в группу в вотсапе: у клуба проблемы с бюджетом, я подписал бумаги на снижение зарплаты на 20 процентов. Спросил, не против ли мы. Из иностранцев был я, русскоязычный парниша и один бразилец. Мы втроем едем на стадион за едой и разговариваем о том, что нам никто ничего о сокращении не сказал. Никто даже не спросил у нас, как вообще дела. Три недели прошло после карантина — и тут без нашего ведома сокращают зарплату. Это ненормально.

Звонил чешскому агенту, спрашивал, почему так. А он мне говорит: тебе урезали расходы на налоги, платить их не будешь. В итоге месяцев шесть-семь так играл.

— С этим ничего нельзя было сделать?

— Вообще ничего. У чехов это считается нормальным. Потом агент сказал: «Да что там, подумаешь, немного же». Вот они такие. Вся жизнь вальяжная.

— Ты говорил, что в Чехии силовой футбол, больше борьбы. Тебе привычно в такой «бей-беги» играть?

— Честно: нет. Потому и ждал дебюта за «Аланию», чтобы почувствовать игру с мячом. Когда играл в «Краснодаре», у нас всегда было 60-70 процентов владения мячом за игру, а у меня — 110-120 передач за матч. В Чехию приехал, первая игра, тренер выпускает в опорке. За игру три раза получил мяч. Говорю Коле: «Это что такое? Это что за футбол?» Он: «Ну, привыкай, под мостом теперь будешь играть».

Со временем привык. У чехов проще взять и отдать защитникам соперника за спину — и все бегут. Есть, конечно, тренеры, которые хотят играть низом. Та же «Славия», например, Пльзень хороший футбол периодически показывает. Они со «Спартой» — как раз три лидера. «Славия» вообще последние три года без шансов выигрывает чемпионство. У них отличный тренер [Йиндржих Трпишовский].

Йиндржих Трпишовский

— Это одна из причин, почему Комличенко так много забивал в Чехии?

— Бывало, как раз такие мячи после забросов и забивал. Мне кажется, даже не из-за игрового стиля. Колю сильно во «Младе» уважали и знали: он может решить трудную ситуацию. Если команда будет проигрывать, Коля вытащит. Можно сказать, вся атака шла через Колю, поэтому он и забивал. Чувствовал: тренер, команда и болельщики в него верили.

Есть одна история. Пропускаю игру из-за перебора желтых, сижу на трибуне. «Млада» горит 0:2 в первом тайме. Коля тогда очень плохо играл. Думаю: ему тренер сейчас как напихает в раздевалке. И Коля вдруг до перерыва забивает два гола, потом еще два. После игры тренер кому-то пихает, а потом говорит: «Ну что я могу Комли сказать? Плохо играл, но забил четыре».

Вот такой Коля был. Спокойно играет, два-три забьет и уйдет.

— Как Комличенко отнесся к твоему возвращению в Россию?

— Хорошо. Он тоже меня подколол: «Ты же там не собирался возвращаться!»

«Есть один гаишник в Химках — всегда тормозит, уже в лицо знает». Комличенко — о «Динамо», хейте и жизни в Чехии

— Кто помимо «Алании» тебя хотел?

— Варианты были с командами РПЛ.

— Ты говорил про «Зенит», но не в это трансферное окно. Помнишь, когда?

— Я-то прекрасно помню, но говорить нет смысла: это уже в прошлом. Просто, как я знаю, шли разговоры, было близко к тому, чтобы все свершилось.

— Ты сказал, что это просто «легкое чемпионство, легкая медаль».

— Да.

— Тебе такое совсем не интересно?

— Вообще не интересно, честно. Условно: если играть в Чехии, то я бы лучше с «Младой» вышел в еврокубки и боролся за выход в группу, чем в «Славии», проведя за сезон две-три игры, выиграл чемпионство. Чемпионство — долгий путь. Удовольствие получаешь не от того, что на тебя медали надевают, а от самого пути.

Лева Байрамян (младший брат Хорена Байрамяна, воспитанник «Краснодара», сейчас в «Алашкерте». — Sport24) как-то попросил у меня книгу. Где-то неделю ее читал и каждый день восхищался: «Что за книга!» Рассказывает мне из нее ситуации, истории. А концовка там, можно сказать, вообще ни о чем. Дочитывает и пишет: «Лексо, в чем суть этой книги, почему она так закончилась? Почему ты мне ее дал почитать? Я очень расстроен». Я ответил: «Лева, ну ты когда читал, ты же был счастлив? Сам процесс тебе нравился? Итог не так важен». Так же и с чемпионством.

Леон Байрамян

— Если бы было предложение от «Краснодара», вернулся?

— Посмотрел бы, подумал. Поехать туда и сидеть тоже не хочется. В принципе, я сейчас могу позвонить и спросить: «Не хотите меня?» 😆

У меня теплые отношения с «Краснодаром», это не проблема. Но сейчас сам вижу: что бы я этой команде дал? «Краснодар» борется за Лигу чемпионов, каждый год — новые достижения. Им нужны футболисты, которые могут дать команде что-то новое, улучшить их стиль игры. У меня пока особо такого нет. Может, через пять-шесть лет вернусь в «Краснодар», но сейчас нет смысла.

— Как тебе нынешний «Краснодар»? Общаешься с кем-то из ребят?

— Да, общаюсь с пацанами: Жекой Назаровым, Ильей Жигулевым — он, кстати, уехал в Польшу к Башкирову [в «Заглембе»]. С Эдиком Сперцяном тепло общаюсь, с парнями помладше. С Сафоновым, Шапи можем попереписываться.

— Подбадривал Сафонова, когда он выходил в основе на Евро?

— Ну что мне его подбадривать? Он же не маленький ребенок, не мой сын, ха-ха. Это наша работа. Молодец, только рад за него. Плоды «Краснодар» дает: Сафонов и Фомин ездили на Евро, Комличенко до этого был в сборной. Уткина могу выделить — какие штрафные кладет за «Ахмат».

— Как думаешь, что происходит с Шапи? Такое отличное начало, сумасшедшие голы «Порту», «Валенсии», а потом что?

— Не могу сказать. Планку такую задал, все требуют от него: выходи, забивай в девятки. Не знаю, что требуют от молодого парня, который не сказать, что стабильно игрок основы (Сулейманову 21 год. — Sport24). Выходил на замену, показывал результат — а сейчас винить его в том, что не может таких голов забивать… Я за Шапи только рад, у него все идет, он играет отлично, он в команде.

Просто многие же не понимают: в карьере есть такое, что порой ты периодами не забиваешь, или у тебя травмы, болезни. Так все постоянно чередуется, повторяется. Может, у Шапи сейчас период такой, а через полгода лучшим бомбардиром станет.

— Ходят разговоры, что он звезду поймал.

— Шапи звезду поймал? Да он в тапочках ходит, ха-ха. Шапи — простой парень, никогда не поймает звезду, я его знаю с малых лет.

— У Вани Игнатьева тоже не идет — то забивал, а сейчас даже в «Рубине» не выходит.

— Тут же не только от футболистов зависит — еще и от тренера. Играешь у одного, любимчик у него, лучший игрок. Приходит новый и говорит: «Ты мне не нравишься, будешь на замену выходить».

— Мой коллега Саша Муйжнек общался с Хетагом Хосоновым. Он говорил: «Лексо — топ-уровень, спокойно дорастет до уровня сборной». Когда тебя ждать в сборной?

— Когда буду готов, скажу тренеру, который будет тренировать сборную: «Вызывай» 😆

— Когда Черчесов тренировал сборную, с тобой не общался?

— У Комли спрашивал про меня, просил присматривать. На самом деле я бы хотел при Черчесове поиграть, но так сложилось, что он уже не тренер. Может быть, где-нибудь в будущем в клубе сработаемся — всякое бывает в жизни.

— Что думаешь о прошедшем Евро? Болельщики говорят, что четвертое место в такой группе — позор.

— Их не поймешь. В такие моменты не надо в интернет заходить, и все. Три года назад игроки сборной были героями страны, им награды давали — а сейчас позор. Не понимаю, в чем позор.

Обвиняют людей, которые вообще ни в чем не виноваты. Люди выходят на поле с тем, что они умеют, чему они в этой стране учились всю жизнь. Кто виноват, что на все население России тренируется где-то миллион человек? Если брать другие страны — на 10 миллионов населения тренируются два-три миллиона, потому что есть все условия. Может, с этого надо начинать, а не обвинять футболистов? Диванные критики всегда все знают — почему тогда они сами не играют?

— Ты не связываешь это с завышенными ожиданиями?

— Ну все же привыкли, что Россия — великая держава, в любом виде спорта хотим быть первыми. Какое-то время будешь первым, но, если не будешь прогрессировать, не будешь вовлекать что-то новое в тот же футбол, тяжело быть первым.

— В этом году был еще молодежный Евро. У нас был топ-состав, тоже большие ожидания…

— Для кого это был топ-состав?

— Если взять по именам…

— По именам топ-состав был у Франции. Это у нас такое отношение: если человек играет в РПЛ — вау, какой он футболист! Когда играл в Чехии, футболисты из других стран говорили: «Россия — это деньги заработать, и все». Они не относились к этому чемпионату прям серьезно.

У нас привыкли: если парень играет в РПЛ в 19-20 лет — вау, это топ, должны выиграть молодежное Евро. Посмотрите на Европу, что Мбаппе вытворяет в своем возрасте. Вот это топ.

— 1 сентября — трагическая дата для Беслана и всей страны. Что у тебя на душе, когда наступает это число?

— Скорбь по людям, которые потеряли своих близких. У меня есть знакомые, чьи семьи пострадали в 2004-м. Наверное, если бы тогда я был чуть постарше, каждое 1 сентября плакал бы. Начал лишь со временем. Каждый год живешь в Беслане и в сентябре видишь, как люди цветы несут на могилы. Весь город плачет, можно даже слышать этот плач людей — это правда тяжело.

— Что прежде всего вспоминаешь?

— Маленькие дети, их без одежды выносят, родители плачут… Такое, конечно, надо помнить, но это не то, что хочется прокручивать.

— Ты в тот день дома был?

— Да. В школу тогда не пошел — мы только переехали в Беслан. Со всеми близкими находился дома. Гости туда-сюда ходили, узнавали, спрашивали, кто-то уезжал, приезжал — была большая суета.

— Видел фильм Дудя про Беслан?

— Не смотрел.

— Должно ли государство быть в ответе за произошедшее?

— Всегда надо найти крайнего. Если что-то случается, должен быть виноватый. Такие у нас в стране законы: есть убийство — кто-то должен быть виноват, только если это не самоубийство.

В Осетии таких много было случаев: теракт — и начинают всех обвинять. Например, [в случае с другим терактом] охранники не арестовали человека на машине. Было много пострадавших, погибших — и начали обвинять тех, кто на улице что-то продавал: нельзя там продавать! Новые законы начали вводить.

Это говорит лишь о том, что мы очень далеки до цивилизации. К сожалению, такое происходит, пусть и редко. Если республика, власть, страна будет ко всему так относиться… В первую очередь должна быть защита детей, они наше будущее.

— Следишь за политической ситуацией в стране?

— В последнее время не особо. У меня свои взгляды, мнения. Того, что я хочу — хотя бы экологически чистую страну — наверное, не будет.

— Когда вернулся в Осетию, были какие-то флэшбеки, воспоминания?

— Когда в Беслан поехал, ездил, где жил, и вообще ничего не вспомнил. Веришь или нет — вообще ничего не узнал. Улицу вспомнил, заехал туда — и вообще ничего не вспомнил. Как будто в другой город приехал.

Потом поехал в школу, где в футбол играл — сразу все вспомнил.

— А в Цхинвале давно был?

— Я там родился, чуть пожил — и все. И в юности ездили играть туда. Кстати, после войны там были. А сейчас не заезжал.

После войны там нормальная обстановка, люди живут добрые. Когда мы маленькими были, приезжали на игру, шли в магазин — нам бесплатно все давали.

— Ты застал теракт и войну. Это на тебе как-то отразилось?

— Такое всегда сказывается. Знаю взрослых ребят, которые воевали, с ними общаешься и понимаешь: не пожелаешь никому такой жизни. Когда тебе рассказывают, что не могут спать по ночам, слышат взрывы, сны страшные, просыпаются от этого, задаешься вопросом: зачем вообще война, к чему она приводит? Люди просто страдают.

Что будет с женским футболом в Афганистане? Футболистки прячутся от талибов: «Они в отчаянии и плачут»

— Какие цели ставишь себе на этот сезон?

— Выйти с «Аланией» в Премьер-лигу.

— Главная футбольная мечта?

— Поднять над головой кубок Лиги чемпионов — самый заветный трофей.

— В составе «Алании»?

— Это было бы идеально.

— Или все-таки в «Интере», за который ты болел в детстве?

— Это уже посмотрим, ха-ха. В финале сыграть за «Аланию» против «Интера» — звучит красиво.

Еще больше увлекательного контента — в телеграм-канале Александра Сергеева