Стрельцов в лагерях: где именно сидел, что с ним делали на зоне, как пострадал из-за зэков
Судьба одного из самых талантливейших футболистов 20-го века Эдуарда Стрельцова сложилась трагически. Одаренный полузащитник к 22 годам успел выиграть Олимпиаду, стать лучшим бомбардиром чемпионата СССР и лидером национальной сборной, который должен был блеснуть на предстоящем чемпионате мира-1958. Тем не менее вместо Швеции, где состоялся турнир, легендарный нападающий «Торпедо» отправился в тюрьму.
25 мая Стрельцов пошел на злосчастный пикник с футболистами «Спартака» Татушиным и Огоньковым и тремя подругами. Спустя три дня его задержали и обвинили в изнасиловании. 24 июня суд приговорил Эдуарда к 12 годам лишения свободы. С июля по декабрь футболист провел в Бутырской тюрьме, пересылочных «Красная Пресня» и Кировская, и на зоне в Кирово-Чепецке, после чего отправился в лагеря.
В этом тексте мы не будем рассуждать о справедливости наказания легенды «Торпедо». Вместо этого вспомним, как Эдуард Стрельцов отбывал наказание. Эта тема до сих пор овеяна мраком, ведь легендарный футболист не любил о ней распространяться — даже в компании близких.
Вятлаг
Стрельцов дал отпор блатному. За это его жестоко избили железными трубами
После зоны в Кирово-Чепецке Стрельцова отправили в Вятлаг — группу лагерей в Верхнекамском районе Кировской области. Эдуард «обосновался» в поселке Лесном и начал работать, как и другие зеки: слесарил на электростанции, был учеником токаря, копировальщиком в конструкторском бюро, обмотчиком в электроцехе. Но, в основном, валил лес до адской боли в руках.
«Я приехал в знаменитый Вятлаг. Здесь все связано с лесом, в общем, лесоповал. Сейчас, то есть первое время трудно работать. Грузим и колем дрова. И так за этим занятием целый день. Приходишь в барак и кроме как спать нечего делать. Да и за день так устанешь, что руки отваливаются. Но это, наверное, без привычки. А как привыкну, будет легче. Кино теперь, как в Кирово-Чепецке, не посмотришь. Здесь один раз в неделю. И то как следует не посмотришь, клуба нет и показывают в столовой…», — рассказывал футболист о лагере в одном из многочисленных писем матери.
Софье Фроловне, кстати, Эдуард писал регулярно. Рассказывал о своем быте, умолял не беспокоиться, уговаривал продать машину, чтобы матери стало «легче жить», просил присылать передачи, потому что в лагерях еда была скудная, а обувь и одежда — поношенная и дряблая, и частенько уговаривал отправить новые мячи.
На счастье Стрельцова, начальником Вятлага оказался футбольный болельщик. Он устраивал чемпионат среди лагерных сотрудников и «расконвоированных» заключенных. И ради повышения интереса к турниру на время матчей даже требовал «расконвоировать» знаменитого футболиста.
«Уже начали играть в футбол. Играли товарищескую игру с 7-м лагпунктом, выиграли со счетом 7:1. С 1 июня начинается розыгрыш кубка по лагерям. Будем ездить на разные лагпункты. Время пойдет веселей… Я перешел работать в зону», — писал Стрельцов.
Вопреки устоявшемуся стереотипу, в лагере великий футболист не играл пятками и не исполнял бисиулету или рабону. Как вспоминали зеки, игравшие вместе с ним, Стрельцову было скучновато возиться с такими соперниками. Футболист воспринимал матчи в заключении, как игры с детьми, а потому не слишком старался.
На зоне Стрельцов попал в касту «мужиков» — обычных работяг, далеких от блатного мира. Статья, за которую футболист отбывал наказание, считается неуважаемой в криминальном мире. Тем не менее Стрельцова из-за нее никто не трогал.
«Да все знали, что не было никакого изнасилования! Сейчас с такими основаниями можно половину России посадить!», — рассказывал Владимир Демихов, сидевший вместе с футболистом.
Впрочем, избежать конфликтов нападающий не смог. Однажды в Вятлаге Стрельцов проучил зарвавшегося блатного по кличке Репейник. За это зеки зверски избили его ногами и обрезками железных труб.
«По тюремным законам статус Стрельцова был незавидным — мужик (работающий, то есть беззащитный зек). Блатной малолетка — лет восемнадцати, и тот еще бугай — по кличке Репейник (через сорок лет обнаружилось, что был он осведомителем у опера) подначивал футболиста, выставлял посмешищем перед всякой, с нашей точки зрения, шушерой, перед которой, оказывается, Эдик в лагере должен был голову склонить. Но Стрельцов ничего этого в голову брать не стал — и отметелил здоровенного малолетку. За что отрицаловка, собравшаяся в котельной на толковище, постановила (или как там по-ихнему?) поставить Эдуарда на куранты — убить, говоря прямым текстом… Но избили не до смерти. Предполагают, что оперчасть, получившая агентурное сообщение о решении сходняка, по своим каналам воспрепятствовала убийству известного человека, находящегося под контролем из Москвы. Чем-то, может быть, администрация пригрозила блатным», — писал в своей книге «Человек без локтей» биограф Стрельцова Алексей Нилин.
Зеки так сильно отбили почки футболисту, что Стрельцову пришлось провести следующие четыре месяца в тюремной больнице. Доктор медицинских наук Джон Балчий-оол считал, что тогда всерьез были нарушены функции почек и что ранняя смерть Эдуарда (Стрельцов скончался в 53 года от рака) «была спровоцирована «зверским избиением».
К сожалению, тот эпизод оказался не единственным, когда жизнь футболиста была под угрозой. Однажды его ударили доской по голове.
«Эдика в лагере один раз ведь тоже чуть не убили, доской по лицу ударили. За то, что он водки в грелках после футбола им не привез. А как он мог ее привезти? Его ведь дальше футбольного поля не выпускали.
Вообще-то, по тем законам, ему такие «задания» давать не должны были: он же с малявой авторитета шел. Видно, не специалист был Эдик в этих делах. Помню, как-то в одной компании мы с ним показывали друг другу свои «боевые» шрамы. Он — на лице, а я — на затылке», — вспоминал друг Стрельцова боксер Виктор Агеев.
Электросталь
Стрельцову запретили играть в футбол. Он еще сильнее подорвал здоровье на оборонном заводе
После Вятлага Эдурада отправили в Электросталь — в марте 1960-го. Казалось бы, всего 50 километров от Москвы, родные смогут чаще навещать, да и жизнь станет полегче.
Тем не менее условия в новом лагере стали намного хуже.
«Начальник лагеря в Электростали, или «зоны», как называли тогда это заведение там, так и сказал Эдику в присутствии начальника отряда:
— Мне здесь футбол не нужен. Мне нужен план!
И пошло-поехало. Оборонный завод. Вредное производство, где с нарушением правил техники безопасности и советских законов, теряя здоровье и сокращая себе жизнь, обреченно трудились заключенные. Лакокрасочные работы — без респираторов, работа в «громком» цехе — без шумозащитных приспособлений. Эдик попал на пескоструйное производство — шлифовку металлических поверхностей с применением сжатого воздуха, использованием металлической стружки и кварцевого песка.
Специалисты, у которых я консультировался по этому вопросу, рассказывали, что такие болезни легких, как туберкулез и силикоз, здесь зарабатываются в рекордно сжатые сроки — три-четыре месяца», — писал Андрей Сухомлинов в книге «Эдуард Стрельцов. Трагедия великого футболиста».
Как раз спустя четыре месяца бригаду Стрельцова заменили на других заключенных. А футболиста отправили работать библиотекарем.
Тульская область
В колонии Стрельцов закончил 9-й класс школы. И пристрастился к чифирю
Последние годы заключения Стрельцов провел в Тульской области. В конце ноября 1960-го его отправили в ИТК-5 (исправительно-трудовую колонию). Там он работал разметчиком и трудился в 41-й и 45-й шахтах поселка Донского, где добывался кварц, а закон об охране труда и здоровья, разумеется, не соблюдался.
«Помню рассказывал Эдик. Что-то копали они, а когда вылезли, «Смотрим, стол для нас накрыт: икра черная, красная, рыба разная»… За вредность, наверное, дали», — говорил защитник «Торпедо» Виктор Шустиков.
Но затем, к счастью, Стрельцов переквалифицировался в библиотекаря. Благодаря новой должности он успевал не только гонять в футбол, но еще и учиться. В лагерях Эдуард восполнил пробелы в образовании, которым пренебрегал в юности: закончил 7-й, 8-й и 9-й классы школы.
«Мы учились в той комнате, где была библиотека. Я был в классе восьмом. Помню, учительница меня вызвала, задала какой-то вопрос по математике. Я молчу — не знаю. А Эдик сидел за своим столом и шептал мне ответ. Учительница прикрикнула: не подсказывать!», — вспоминал Демихов. «Прекрасный был мужик, простой! Обреченным не выглядел, часто смеялся, улыбался. Знаменитость из себя не корчил. Бывало играем в футбол, кто-то стекло разобьет (у нас там штаб был), охранники прибегут, но Стрельцов всю вину на себя брал: я ударил, я разбил нечаянно! Потому что меня бы, к примеру, за такое наказали, а раз он — махнут рукой, ладно!».
В августе 1962 года Стрельцова перевели в тульскую ИТК-1. Там он вновь сменил род деятельности и пристрастился к чифирю (напитку из вываренной высококонцентрированной заварки чая).
«Эдуард был в колонии дневальным, по-тюремному — «шнырем». То есть следил за порядком. Их двое дневальных: один работает днем, другой — ночью. Ну и Эдик все больше ночным был. Но там не поспишь — надо все время быть начеку, да ведь еще и топить печку углем. Что еще… Очень любил чифирь, причем о-о-о-очень крепкий заваривал. Глотнешь — рот вяжет! Хотя чифирь был запрещен, даже наказывали за него… Человек был очень общительный. Со всеми находил общий язык», — вспоминал надзиратель — прапорщик Петр Потапов.
Как Стрельцов освободился из колонии
4 февраля 1963 года стал одним из самых счастливых дней в жизни футболиста. Именно тогда его выпустили по УДО на свободу — вместо 12 лет Стрельцов отсидел пять.
Из тюрьмы Эдуарда забирал забирали мама и товарищ из «Торпедо» Виктор Шустиков.
«Приехали мы к колонии на моем «Москвиче». Он вышел в телогрейке зэковской, снял ее и как запулил с обрыва! Она так красиво полетела! Говорит мне: «Витек, посигналь!». Посигналил. Приехали в Москву и тут уже обмыли освобождение — в узком кругу», — признавался Шустиков.
После возвращения Стрельцова близкие очень интересовались, что происходило с ним в лагерях. Однако футболист всегда старался обходить эту тему стороной.
«Эдик не любил драматизировать свою судьбу и, если рассказывал что-то про зону, то что-нибудь смешное. Например, как пили гнилую воду с головастиками. А когда мимо проезжал водовоз, отогнали его оглоблей, распрягли кобылу и выпили всю бочку», — говорил Александр Нилин.
Некоторые товарищи Стрельцова признавались, что Эдуард очень изменился — дескать, вышел из тюрьмы совсем другим.
«Мы даже не знали, как его встретить, когда он вернется. «Он стал лысоватым и обиженным на судьбу. Раньше у него был светлый лик: добрая улыбка, веселые глаза, а тут абсолютная противоположность», — вспоминал Анзор Кавазашвили.
Впрочем, такое впечатление, скорее всего, было обманчивым. На самом деле после всех пережитых невзгод Эдуард остался тем же: недаром после возвращения он выиграл чемпионат и Кубок СССР с «Торпедо», а также дважды признавался лучшим футболистом года в стране.
