«Лобановский стукнул по столу и сказал: «Охренели? За 3 млн Заваров не уйдет в «Юве». Как продавали игроков из СССР

Александр Петров

Поделиться

Комментарии

Успехи советского футбола в восьмидесятых годах резко подняли интерес к игрокам из СССР или, как они официально значились, «специалистам в области футбола» — профессии футболиста в стране тогда просто не существовало. Переговоры по переходам шли через специально созданную внешнеторговую организацию «Совинтерспорт», в которой работал Владимир Абрамов — сейчас уже знаменитый футбольный агент.

Именно «Совинтерспорт» поспособствовал первым трансферам футболистов в Австрию (кстати, почему туда?) и помог уехать Заварову в «Ювентус», Дасаеву в «Севилью», Родионову, Черенкову и Бубнову во Францию, а также десяткам других футболистов и тренеров из СССР в европейские и не только клубы.

Россыпь интереснейших историй о том, как продавали советских игроков за границу — в монологах Абрамова, которые записал спецкор Sport24 Александр Петров.

«На отток советских игроков за границу повлиял 86-й год — год ЧМ по футболу, на котором нам предсказывали борьбу за победу. У нас была одна из лучших сборных мира. Проигрыш бельгийцам в 1/8 — скорее случайность, причем довольно специфическая: кто-то очень сильно нас побаивался, поэтому судили отвратительно.

Параллельно в стране начался процесс перестройки — дали возможность более широко взглянуть на происходящее. Хотя и до этого игроки переходили — взять того же Анатолия Зинченко, который уехал еще в 80-м в «Рапид», хотя официально числился техником в посольстве.

Советские люди могли работать за границей только в посольстве, торгпредстве, ну и помогать на стройках промышленных предприятий в развивающихся странах. Поэтому когда наши известные футболисты понимали, что их карьеры потихоньку идут к концу, они старались через партийные организации попасть за границу, чтобы подзаработать. Работа в посольстве? Нужно образование МГИМО. Торгпредство? Тоже внешторговское образование необходимо. Но на какие-то вспомогательные должности — шофер, слесарь, электрик — штат набирали не из местных, а привозили из Союза. Так Зинченко и попал в венский клуб.

Анатолий Зинченко в «Рапиде» (справа)

Почему Австрия? Это довольно прижимистая с точки зрения трат на футбол страна. Соответственно и клубов, способных проворачивать миллионные трансферы, не было. А хороших футболистов иметь хотелось. У верхушки австрийской компартии были очень хорошие отношения с ЦК КПСС — эти связи часто помогали решать вопросы.

В 1987 году в том числе и под переходы советских спортсменов и тренеров создали специальную внешнеторговую организацию — «Совинтерспорт». По сути, мы продавали наше ноу-хау по запросу иностранных государств. Возьмем Северную Африку — тогда там активно строили газопроводы, добывали нефть, развертывали военные предприятия. Огромное количество людей из Союза работало в регионе — только в Алжире до 80 тысяч человек. То есть русских дофига во всех городах. И вот несколько профессиональных местных клубов решили позвать тренеров, прокачать местный футбол. Куда они идут? К представителям торгпредства — больше просто и не знают, куда обращаться.

Поэтому решили создать специальную структуру, которая этим будет заниматься в составе внешнеторговой системы СССР. Так, в тот же Алжир привезли сразу 20 тренеров. Причем не каких-нибудь тренеришек — это были тренеры лучших клубов Советского Союза.

Ехали охотно, потому что платили прилично. Чуть раньше была разработана схема должностных окладов для советских специалистов, работающих за границей. Игроки и тренеры попали в четвертый разряд из девяти (девятый — самый низший). Так что они получали далеко не копейки по меркам СССР — в среднем около 700 долларов в месяц. Почти 8,5 тысяч долларов в год.

Да, в Европе это была средняя зарплата не самого квалифицированного специалиста. Но отработав 1-2 года, тренер или футболист мог по внутренним советским ценам легко купить трехкомнатную квартиру и построить дачу. Поэтому, когда я читаю, что футболисты годами играли в Европе или где-нибудь еще, но так ничего и не заработали — это ложь».

«Помню, в конце 90-х прочитал в «Комсомольской правде» — на тот момент самой популярной газете страны с тиражом в несколько миллионов экземпляров — статью про Юрия Гаврилова. На передовице написано: «Отпусти «Совинтерспорт» Юрия Гаврилова в австрийский «Рапид» — сидеть бы ему сейчас в своем доме в Альпах».

В реальности же на момент переговоров «Совинтерспорта» еще даже и не существовало. Австрийцы, имея хорошие отношения с советской коммунистической партией, попросили: можно ли известных футболистов, которым уже за 30, командировать к ним. Госкомспорт, а вернее Вячеслав Колосков составил список из игроков «на продажу». Под первым номером шел Гаврилов, вторым — Шавло, дальше Евтушенко, Буряк, Андреев и Новиков.

Юрий Гаврилов (с мячом)

Но Гаврилову было уже дофига лет. Австрийцы сказали: «Слишком старый, ему скоро 34 — зачем вы нам его суете. Хотим Евтушенко — ему еще и 30 нет». Но Колосков, составляя список, даже не удосужился обзвонить клубы и спросить, согласны ли они этих футболистов отпустить.

Киевское «Динамо» очень удивилось: а с какой радости они должны Евтушенко отдать? Тем более тренеры и клубы тогда ничего не получали с этих переходов — все деньги централизовано шли на развитие футбола. Мотивации отдавать игрока не было никакой. Андреев из «Ростова» — тоже отказ от клуба.

В итоге мы уговорили австрийцев взять Сергея Шавло. Причем долго уговаривали — переход состоялся уже в 1987-м. Это был первый случай, когда переход футболиста был закреплен контрактом (пусть и в самом документе Сергей числился на какой-то технической должности).

Платили 42 тысячи долларов в месяц. Из них 700 долларов мы отправляли Шавло через торгпредство, «Совинтерспорт» брал фиксированную комиссию в 4%, а остальное шло на валютный счет Госкомспорта. Иногда часть этих денег могла резервироваться под клубы — то есть «Торпедо» за Шавло мог, например, получить дополнительную сумму на выезд за границу. Или купить форму/бутсы. Но все это — только по усмотрению Госкомспорта.

Гаврилову же спустя год мы нашли вариант в Финляндии — получал все те же 700 долларов. Что хорошо для Союза, но никакую виллу на эти деньги в Австрии не купишь».

«Олега же вообще в списке на продажу не было. Само киевское «Динамо» обратилось к нам с вопросом: можем ли мы помочь продать Блохина. В это же время австрийский «Форвертс» искал центрального нападающего. Предложили Блохина им, они говорят: «Олег, конечно, классный, но 36 лет — какая тут скорость может быть».

Убедили их посмотреть его в деле, заключили контракт на 2 месяца. Блохин великолепно отыграл — в итоге австрийцы согласились заплатить напрямую клубу за полноценный переход. Киев получил 120 тысяч долларов — это был первый задокументированный трансфер в Советском Союзе.

Блохин очень хотел сделать подарок жене и детям, мечтал о дорогой мебели. Поэтому при переходе, он поставил условие: местная фабрика должна изготовить хорошую мебель и прислать ему в Киев. Австрийцы пошли и на это».

«Шавло, кстати, настолько понравился «Рапиду», что они решили пригласить еще и советского тренера. Выбор пал на Павла Садырина. Даже прислали на него заявку. Было всего лишь одно условие — Павел Федорович должен иметь хотя бы навыки общения на немецком языке. Это к нам толпами приезжают иностранцы, не зная ни слова по-русски — ни одна приличная страна такого не позволяет.

Но Павел Федорович — ленинградец, пережил блокаду. Для него это был острый и принципиальный момент. «Не знаю немецкого, и ни за что учить не буду», — сказал он. Переход не состоялся».

«5 миллионов за Александра Заварова от «Юве» — рекордная сумма для советского футбола. Трансфер вошел в топ-переходов всего десятилетия — больше платили только за звезд типа Марадоны и Кумана. И то это были сопоставимые деньги. А ведь Саше было уже 28 лет на момент перехода. Но итальянцы — по природе очень жадные ребята — знали за кого они платят. Потому что в том году сборная СССР отвозила Аргентину. Вместе с Марадоной.

Вообще трансфер Заварова — это сложнейшая операция «Совинтерспорта». Тренер киевского «Динамо» [Валерий Лобановский] — особое животное, которое без хрена не сожрешь. Лобановского тогда знал весь мир, поэтому из него говна лезло прилично. Он ногой открывал двери в ЦК КПСС. Поэтому, когда речь зашла о переходе Заварова, он безапелляционно потребовал 2 млн долларов для клуба. Почему именно такая сумма — не знаю. Но он назвал ее и стукнул кулаком по столу прямо во время переговоров.

Рекордные деньги за переход — исключительно заслуга Лобановского. Итальянцы, когда приехали на переговоры предлагали сначала 2 млн. Потом 3 — уже огромные деньги, практически никто не платил столько за трансферы. На что тренер «Динамо» сказал: «Вы что, охренели? Мы за такие деньги вам Заварова не отдадим». Он понимал, что с этих денег получит в лучшем случае миллион.

Владелец «Ювентуса» Джанни Аньелли был одним из самых богатых людей в мире — ему концерн FIAT принадлежал. Он просто болел Заваровым, хотел, чтобы Саша во что бы то ни стало играл у него. Поэтому плюнул и заплатил требуемую сумму. 2 миллиона ушло в Госкомспорт и еще миллион централизованно государству. Остальное — в «Динамо». Причем Киев получил не только 2 млн долларов (вернее 1,26 млн рублей по курсу 0,63), но и автобус с телевизорами, а также две машины — для главного тренера и президента клуба, которые потом на них разъезжали. Тоже Лобановский выбил.

На каком этапе отпала «Барселона»? До конкретных предложений не дошло — проявляли интерес, но не было такого, что они приехали на переговоры. Да и не знали, куда приезжать. Максимум, что они могли сделать — отправить письмо в Госкомспорт. А туда подобных писем приходило миллион с небольшой тележкой. Того же Непомнящего после выхода с Камерун в четвертьфинал ЧМ-1990 звали и в Европу, и в Америку. А в Госкомспорте его и знать никто не знал — эти письма просто терялись. Так, что если «Барса» и писала — то заведомо без результата. А Аньелли знал выходы на руководство партии — это ему помогло.

Ради трансфера Заварова он лично обратился в ЦК КПСС, потому что занимался строительством автомобильного завода в Тольятти. Джанни думал, что ЦК может решить любой вопрос — но там не было службы, занимающейся спортом. То есть кто-то из Центрального комитета партии должен был отправить письмо в Госкомспорт, те переслали бы его в Управление футбола, которое его должно было согласовать с клубом.

Но с Лобановским никто не хотел разговаривать — он же был говном. Кстати именно так он, не стесняясь, называл Заварова прямо на переговорах. Дескать, поэтому и согласен продать. Тяжелый человек, не уважал никого. Полноценно вести переговоры он не мог — ни одного слова на иностранных языках не знал. Просто зашел в комнату, минут 40 покричал и ушел. Но своего добился.

Нужно понимать, что тогда отдельных трансферных контрактов не было — переходы в Европе урегулировали в начале 90-х. Современная система работала только в Италии — поэтому при переходе Заварова трансферный контракт (он так не назывался, но, по сути, был таковым) заключали отдельно. А отдельно шел личный договор с Сашей — он получал 115 тысяч долларов в год. Это была инициатива самих итальянцев. Плюс премиальные 80 тысяч и еще 25 за то, что его фотографировали постоянно.

«Совинтерспорт» подписал секретный договор с Аньелли, поэтому Заваров теоретически мог ввести эти деньги в СССР. То есть, у Саши был документ, что он их не украл, а законно заработал. Но пробить разрешение на использование этих денег внутри страны не получалось — на покупку квартиры или автомобиля он мог потратить только сумму из-за расчета его дохода в 700 долларов в месяц. Поэтому Заваров все равно хранил их за границей. Та же история и с премиальными: ввозить можно, но тратить — нет.

Как с такими свалившимися деньгами обращаться, Саша, конечно же, не понимал. Приехал в Италию, а ему выделили двухэтажный особняк, жене — машину, детей устроили в частную школу. Они привыкли жить в двухкомнатной квартире, а тут фонтан перед виллой. Саша потом сам мне признавался: «Мы морально не были к такому готовы, я так никогда не жил».

Футболисты в Союзе постоянно сидели на базе — жизни особенно не видели. Им не нужно было думать — они не были в этом смысле свободными людьми. Все решал тренер. А в Италии или Испании ты потренировался полтора часа — все, иди в бар и пей вино или снимай девочку и езжай в отель. Куда не пойдешь — везде люди предлагали сесть и выпить с ними. Это выбивало из колеи.

В нашем менталитете заложено — нужно постоянно пахать. Я как-то по делам ездил в Ванкувер, когда за местный «Кэнакс» играл Павел Буре. Команда тренируется два часа, а дальше все разъехались по домам. И только Буре оставался и шел в зал на несколько часов. А затем еще и на лед выходил пробежаться. Почему Павел был самым быстрым хоккеистом мира — именно поэтому. А сейчас футболиста больше двух часов не заставишь тренироваться — ему некогда: с недвижимостью решить вопрос, с бабами своими разобраться. На футбол времени просто не остается».

«Ринат вообще мог не уехать в Европу, если бы Старостин не переспорил Бескова. Но Константина Ивановича можно было понять — он ведь с этих миллионных трансферов ничего не получал. «Вы Дасаева забираете, а кто у меня на воротах вместо лучшего вратаря мира будет стоять? Как чемпионами стать, если все уехали?» Поэтому решение — всегда за тренером. Бесков, Лобановский, да все тренеры того поколения были настоящими диктаторами — смотрели на игроков как на вошь.

А Николай Петрович [Старостин] как начальник команды был намного более человечным. Он понимал ребят, отдавал должное тому, сколько они для клуба сделали. Для него футболисты были как дети, семья.

На переговоры в «Совинтерспорт» Старостин и Бесков приехали вместе. Константин Иванович, не смущаясь толпившихся там сотрудников фирмы, объявил главе фирмы Никитину:

— Дасаев никуда не поедет. Он мне нужен!

Николай Петрович парировал как всегда спокойно:

— Дасаев поедет! Я сказал.

— Я отвечаю за команду и за результат! — бросил Бесков.

Николай Старостин и Константин Бесков

Мы все поняли, что лучше выйти и оставить их на время вдвоем, пока они весьма эмоционально обменивались мнениями, кто из них в «Спартаке» главнее. В итоге Старостину удалось урезонить самолюбие Бескова и убедить, что Дасаев заслужил к себе человеческого отношения. Бесков отступил.

Ринат в «Севилье» получал все те же 700 долларов вплоть до 1989-го. Тогда в качестве эксперимента мы получили разрешение впервые выплатить 30% от суммы контракта футболисту. Причем на момент заключения контракта (2 млн долларов) этого пункта не было. Ринат, как и все, получал меньше тысячи долларов — личного контракта у него, в отличие от того же Заварова, не было. 800 тысяч испанцы успели нам перевести, так что Дасаев получил процент от той суммы, что осталась — от 1,2 миллиона.

Движения в этом направлении начались еще в 1988 году. Идею начал раскачивать чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров. Он создал какой-то фонд и стал постоянно встречаться с Горбачевым. Объяснял ему, что спортсмены — заслуженные люди, должны получать соответствующе. Решили попробовать смягчение правил на суперзвезде, которой Ринат тогда был. После Дасаева получать 30% от суммы контракта стали все советские спортсмены за границей.

Получив свои 360 тысяч долларов, Дасаев стал самым богатым человеком в Союзе, чьи доходы никак не были связаны с криминалом или полукриминалом. Он мог тратить все эти деньги в СССР — приблизительно 2 млн рублей.

То есть, Дасаев официально стал миллионером. Другой вопрос, что он не хотел в то время возвращаться в Союз. Но с такими деньгами действительно лучше жить в Европе. Нельзя сказать, что его карьера в Испании не сложилась из-за свалившихся денег. Тут скорее другое помешало.

Ринат Дасаев с одноклубником Тони Польстером

Он на тот момент — не только лучший вратарь мира, но и настоящий красавец: высокий, поджарый, с длинными темными волосами. Практически каждая испанская женщина мечтала с Дасаевым переспать, а каждый мужчина хотел с ним выпить. Куда бы мы с ним не пошли — вокруг только и слышалось «Ринат, Ринат!» Заходим в бар — хозяин дарит лучшую бутылку алкоголя в заведении, потому что это была великая честь. Понятно, что наши ребята режим соблюдали строго, но такое внимание, поди, перевари. Они не были готовы к свободе.

Забавно, что «Севилья» последний транш за Рината в 500 тысяч долларов так и не перевела. Денег не было. Они предлагали — заберите Дасаева обратно (на тот момент он уже год не играл в основе). Мы отвечаем — нет, платите. Тогда предложили организовать приезд «Спартака» в Испанию: несколько матчей с топовыми командами — выручка москвичам. Но в «Спартаке» сказали: у нас нет возможности разъезжать по Европе, расписание жесткое.

Контракт Дасаева с «Севильей» подписывался через одну очень известную в Европе лихтенштейнскую компанию-посредника — с ней долгое время и Госкомспорт сотрудничал. В случае невыплаты клубом денег она должна была их нам возместить через банковскую гарантию. Обратились к ним — а у них у самих страшные долги, через какое-то время обанкротились окончательно. Так эти полмиллиона и пропали».

«Когда рассказываю историю перехода Валеры Сарычева, у меня у самого возникает подспудное чувство — действительно ли такое могло произойти в реальности? Для начала — у Сарычева на протяжении всей карьеры были проблемы с руками. В 20 лет он получил травму, как он сам считал «потянул связки обеих рук». На обследовании при переходе в ЦСКА оказалось, что это переломы, а за этот год они еще и мозолями обросли. Нужна была операция — восстановление заняло бы 7-8 месяцев.

Армейцы разрулили вопрос честно — выдали Валерию белый билет (он приходил в клуб на время службы в армии), а дальше порекомендовали решить проблемы со здоровьем. Но в тот момент Сарычевым заинтересовалось «Торпедо» — вратарь о степени серьезности проблем умолчал. В итоге следующие почти 10 лет он отстоял в воротах автозаводцев с, по сути, переломанными руками.

Об этом не знал и я, когда в 1991-м к нам приехали представители корейского клуба «Ильва Чунма» — середняка недавно образованной корейской лиги — с просьбой помочь купить двух футболистов: вратаря и защитника. Желательно, лучших. Предлагали 100 тысяч долларов за вратаря и 200 тысяч за защитника уровня сборной — огромные деньги.

Как понять, кто лучший голкипер? Ежегодно составлялся список 33-х лучших футболистов страны. Но еще был журнал «Огонек», в то время безумно популярный — каждый декабрь он собирал мнения ведущих тренеров, известных спортивных журналистов и решал, кого назвать лучшим в этом году. В 1991-м лучшим в «списке 33-х» признали Александра Уварова — кто стоял на тот момент за сборную, того часто и называли лучшим в «33-х». Сарычев был вторым, а погибшего в автокатастрофе в том году Михаила Еремина сделали третьим. Но на собрании в федерации футбола с яркой речью выступил Бышовец, который очень симпатизировал Харину. Дима тот год практически не играл из-за травмы, но Анатолий Федорович продавил его включение в список — вычеркнули как раз Сарычева.

Валерий на тот момент почти перешел в израильский «Маккаби» за 50 тысяч долларов. Звоню в «Торпедо»: а за 100 тысяч отдадите корейцам? Клуб согласился сразу, причем обещал в случае колебаний Сарычева (в Израиле на тот момент была большая колония наших игроков — могло стать фактором сомнений) отдать ему часть суммы трансфера. Но как доказать корейцам, что он лучший? Тут выяснилось, что Сарычева выбрали лучшим в голосовании «Огонька» — через неделю последний номер года выйдет с Валерой на обложке. Оставалось только успеть купить его, потому что номер с голкипером года распродавался в день печати до 10 утра.

Корейцы это увидели — сразу же заключили контракт с Сарычевым. Он волшебно отыграл сезон и впервые сделал «Ильву» чемпионом страны, а на следующий год и вовсе стал лучшим игроком в Южной Корее. Со своими сломанными руками — операцию он так и не сделал. Я за это время трех русских вратарей туда продал — настолько Валера всех впечатлил».

«Кстати, вместе с Сарычевым «Ильва Чунма» хотел взять капитана сборной СССР на Олимпиаде-88 Виктора Лосева. Договорились с «Динамо» на 200 тысяч долларов. Но, когда уже подписали контракт и отдали его на регистрацию для оформления рабочей визы, выяснилось, что корейцам запрещено подписывать трансферные контракты с переводом живых денег на сумму больше чем 100 тысяч. Все, что свыше — можно было отдать каким-либо товаром.

Корейцы предложили газировку типа местной Coca-Cola — их спонсор занимался поставкой женьшеневых напитков по всему миру. «Динамо» ответило: ну, а зачем нам это? Пришлось расторгнуть контракт.

Виктор Лосев (справа) против Сергея Родионова

Сами корейцы тоже были этому рады — Лосев вместе с Сарычевым приезжал на недельную стажировку в Корею, чтобы согласовать все нюансы перехода. Но, в отличие от Сарычева, Виктор был гораздо менее улыбчивым, а, самое главное, не особо выкладывался на тренировках. Лосев считал, что он олимпийский чемпион и в начале декабря, когда другие советские футболисты разъехались по отпускам, он «жопу рвать не будет» (его цитата). Так что корейцы сами выдохнули, когда трансфер заблокировали».

«По Родионову было несколько предложений из разных стран — Германия, Испания, Италия. Причем суммы предлагали в два раза выше, чем в итоге оформили на двоих футболистов. Но Сережа не хотел ехать за рубеж без Черенкова, а вместе у них была мечта поиграть во Франции. Их согласился принять «Ред Стар» — с помощью советской связки они хотели выйти в высший французский дивизион.

Федя на момент перехода еще не болел — какие-то отдельные признаки проявлялись, но не более. Он-то в отличие от Родионова, который получил травму сразу, отыграл несколько месяцев, и только потом болезнь проявилась со всей силой. Мы замечали, что Черенков иногда зависает, но не придавали этому значения. А вот уже во Франции пошли глюки в период повышенных нагрузок.

Разрулили просто. Во Францию прилетел Виктор Чемезов — тогда заместитель гендиректора «Совеинтерспорта», а сейчас глава «Ростеха». Он и забрал Черенкова, контракт с клубом расторгли через посольство. Французы проявили понимание — полностью выплатили Феде зарплату за первый год соглашения. Контракт же Родионова просто обрезали пополам — было 700 тысяч на 3 года, а осталось 350. «Ред Стар» только взял обязательство, что Родионов без Черенкова не крутанет хвостом и не уйдет из команды.

Сергей Родионов, Владимир Абрамов и Федор Черенков

А так проблем с Федей не было. Вот Родионову почти год денег не платили, мне даже пришлось лететь во Францию и разбираться. Президент «Ред Стара» Жан-Клод Бра занимался винным бизнесом и все деньги на это потратил.

Как было. Согласовали дату, прилетаю, а жена разводит руками: «Простите, но он в Чехословакии, на виноградниках…» Скупает, значит. Появился в Париже за день до моего вылета.

Садимся с ним за стол: пытаюсь говорить про футбол, он мне — про вино. Возвращаюсь к футболу, а Бра такой: «Давайте, ребята, шампанского выпьем». Говорю: «Меня Родионов ждет» — «А что он ждет? Все равно денег нет. Так что лучше откупорим бутылочку». В итоге договорились, что выписал банковские чеки — по ним через несколько месяцев Родионов начал получать определенные суммы. Плюс сразу выписал чек на 3 тысячи долларов — в благодарность за понимание и терпение.

Но к Черенкову Бра относился очень уважительно. У него вообще были сомнения, кто больше болен — Черенков или Саша Бубнов, который приехал в «Ред Стар» несколькими годами раньше и к тому моменту был тренером молодежной команды.

С ним было непросто. С одной стороны Саша вообще не заиграл в «Ред Старе» . Ему было 34 года, а второй французский дивизион по темпу еще шустрее, чем первый — там эти негры просто разрывали всю поляну. Бубнов год в таком режиме еще потянул, а дальше окончательно перестал попадать в состав.

По условиям контракта мы должны были найти ему замену. Но Саша очень хотел остаться в Париже. И он договорился с президентом Бра: «Вы меня оставите в структуре клуба, а я договорюсь, чтобы к вам пришли Родионов и Черенков — у меня хорошие отношения, что с тренером «Спартака», что с начальником команды». Бубнов слово сдержал, он действительно очень многое сделал, чтобы этот переход состоялся.

Бра назначил его тренером молодежной команды, но тут вмешался характер Бубнова. Детишек ругал он слишком сильно, а родителей вообще к чертовой матери посылал. Когда президент клуба сделал ему замечание — так нельзя, Саша ему ответил: «Я тренер, ёпт, что вы меня учите». Бра обиделся: «Какой ты к черту тренер, у тебя опыта ноль». Послал Бубнова в Москву отдохнуть на месяц и сказал, чтобы без справки из психо-неврологического диспансера на предмет психологической устойчивости не возвращался.

Французы прямо условие поставили — без справки обратно не пустим. Саша прошел комиссию, ему выдали справку, что он практически здоров, и мы его через посольство вернули. Проработал там еще два года».