«Гинер давно хотел чуть отойти от дел». Непомнящий — о работе в ЦСКА, Дзюбе и аресте гражданской жены

Богдан Горбунов

Поделиться

Комментарии

Валерий Непомнящий — легенда нашего футбола. За 50-летнюю тренерскую карьеру он успел поработать в Туркмении, Китае, Турции, Узбекистане и Южной Корее, пошуметь с Камеруном на ЧМ-1990 и превратить скромную «Томь» в грозу авторитетов Премьер-лиги.

Кажется, человек с таким опытом просто не может быть плохим рассказчиком. И это чистая правда! Три часа беседы с Валерием Кузьмичом пролетели как полчаса — мэтра хотелось слушать и слушать.

В интереснейшем разговоре c корреспондентом Sport24 Богданом Горбуновым Непомнящий рассказал:

— В чем силен Гинер и о работе в ЦСКА;

— Как Дзюба шутил над футболистами «Томи»;

— Как Абрамович хотел купить Модрича и спрашивал его совета;

— Об общении с арестованной гражданской женой — гендиректором «Тамбова» Коноваловой;

— Как дружил с ворами в законе и выступал перед зеками;

— Почему Бердыев поссорился с президентом турецкого клуба;

— Как банк кинул его на несколько миллионов рублей;

— Почему ему было жалко камерунцев;

— О футболисте-самоубийце, которого сгубили тяжелые наркотики.

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Только вернулся из командировки — решал семейные дела. Сейчас у меня жизнь дедушки и прадедушки. Гуляю с собачкой, занимаюсь домашними делами, когда родители куда-нибудь уезжают, присматриваю за внучками. У них, конечно, свои дела, ведь они уже взрослые, но дедушкин контроль, а в больше степени кошелек, все равно нужны. А вот правнучке со мной весело — с удовольствием проводит время с дедом.

— На что живете?

— На накопления.

— Не пенсию нереально прожить?

— Не знаю, не пробовал, ха-ха.

— Какая у вас пенсия?

— Она должна была быть почти нулевой — я почти все время работал за границей, а как потом выяснилось, те годы не входят в общий стаж. Но потом все-таки что-то набежало. Сейчас получаю 26 тысяч рублей. Если бы жил не в Москве, то намного меньше бы выходило.

Если честно, я пытаюсь получить еще один источник дохода. Мы с товарищем создали предприятие в футбольной сфере — оно должно устраивать сборы командам. Но пока, к сожалению, ничего не получается.

— Скучаете по футболу?

— По футбольной деятельности — да. С радостью бы еще потренировал. А вот к просмотру футбола по телевизору все меньше интереса.

— Почему?

— За российским футболом еще слежу, а иностранный смотрю намного реже. Не то, чтобы я устал от него, просто выпал из повестки — многие футболисты теперь не знакомы, поэтому уже не так интересно.

— Из-за этого перестали появляться на телевидении?

— Мне не очень нравится то, что сейчас происходит — не буду называть программу и канал. Я уже давно им сказал: «Ребят, давайте лучше без меня».

— Что именно вам не нравится?

— Я выпадаю, когда просят отвечать на вопросы, которые меня не касаются. Это просто не мое дело. Да и выросло уже поколение, которое не знает, кто я такой. Для них Непомнящий — какая-то старая кляча.

— Но ведь в «Балтике» так не считали. Жалеете, что так рано ушли оттуда?

— Жалею, что пришел.

— Почему?

— Расскажу, как все было. Ко мне обратился мой друг Валерий Климов. Пообещал хорошие условия. Я согласился. Но оказалось, что почти ничего не удалось сделать из обещанного: состав не собрали, а ребята за полгода ни получили ни копейки. Решил — лучше с этим заканчивать, в таких условиях работать нельзя. Меня просили остаться, но я всех поблагодарил и попрощался. Рад, что сейчас в «Балтике» все стабилизовалось — думаю, эта команда была бы не лишней в РПЛ.

— Получали предложения после ухода из «Балтики»?

— В качестве тренера — нет. Команды из ФНЛ и РПЛ звали работать консультантом. Но к этой должности я отношусь скептически. Одно дело, когда тренер спрашивает совета у коллеги — я, например, сам некоторым так помогаю, а другое — когда в клубе создают официальную должность. Мне второй подход непонятен. Считаю, что тренер сам должен за все отвечать.

— Почему же тогда согласились стать советником Гинера в ЦСКА?

— Все очень неожиданно получилось. На тот момент я был не у дел. Еду в метро, вдруг звонок. «Алло, Валерий Кузьмич? Не могли бы вы приехать в офис ЦСКА? Для вас есть работа». После этих слов я бросил трубку. Думал шутки — тогда были популярны телефонные пранки.

Пришел домой, примерно через час вновь раздается звонок. «Валерий Кузьмич, вам звонят из ЦСКА. Не могли бы вы приехать? «В смысле? Евгений Леннорович попросил вас приехать. «Хорошо!» Прихожу, встречает Бабаев. «Мы думаем, вы нам подходите. Хотим, чтобы вы поработали в нашем клубе в качестве советника президента по спортивным вопросам».

Через пару дней встретился с Евгением Ленноровичем. Он сказал, что следил за моей карьерой и ему важно, чтобы я вошел в состав клуба. Я сказал, что почту за честь. ЦСКА — великий клуб. Поэтому и начал работать.

— Чем именно вы занимались?

— Селекционной работой, взаимодействовал со Слуцким, занимался академией, делился своим мнением о ситуации в команде, но при этом не участвовал в делах клуба.

За короткое время я побывал и в Южной Америке, и на олимпийском турнире в Англии. Просматривал там игроков для ЦСКА. Тогда же меня научили пользоваться Wyscout.

— Как вам эта платформа?

— Если честно, видеонарезки не нравятся. Мне нужно самому посмотреть на игрока. Я говорил: «Не нужны мне нарезки, я и сам могу сколько угодно крутых моментов у любого футболиста нарезать». Поэтому ездил в Бразилию и Аргентину и сам смотрел ребят.

— Кого отыскали?

— Не буду говорить, не хочу. Скажу лишь, что грубых ошибок мы не совершили — поработали качественно. Вот работой в академии я недоволен.

— Почему же?

— Там работал аргентинец, который увлеченно внедрял в наши условия систему, по которой тренируется «Ривер Плейт» и другие академии из его страны. Многие из его принципов не соответствовали моему пониманию футбола. Например, в ЦСКА была такая система: тренер набирал группу, а через пару лет отдавал своих ребят другому.

— Зачем?

— Как мне объясняли, таким образом боролись с коррупцией. Понимаете, изначально тренера ставили в условия, при которых он — преступник. Мне это очень не нравилось. У тренера Романа Христича был великолепный 2000-й год, ребята просто уничтожали всех. Но их у него забрали и дали других. Говорили, слишком тесные отношения. Я же, наоборот, думаю, что чем теснее отношения — тем лучше. В свое время мне даже мамаши приводили ребят на исправление. И я реально помогал.

— Застали Головина?

— Его заметили еще до меня и показали мне. Я сказал: «Ну да, хорош!». У него была такая скорость бега и мышления, что сразу все ясно было. Хотя на счет Головина существовали разные мнения. Кто-то из тренеров говорил, что он маленький и хиленький — не потянет.

— С Гинером часто общались?

— Мы встречались, потому что наши кабинеты были рядом — но общались не каждый день. Но чем он силен — никогда не обращается по мелочам. Принимает решения только когда необходимо. Его люди расставлены таким образом, что каждый отвечает за свое дело на двести процентов. Есть работники, которые пашут 24/7. Гинер никогда не собирает собрания с футболистами. Но когда нужно — включается.

— Как вы с ним взаимодействовали?

— У нас были доверительные отношения. Никогда с ним не спорили о покупке футболистов. Сначала он спрашивал мое мнение. А затем брал время на размышление — никогда сразу свое мнение не высказывал. Гинер умеет слушать и слышать — очень сильно прислушивался к специалистам. При нем в ЦСКА решающее слово всегда было за тренером или специалистами.

— О чем говорили с Гинером?

— О том, что неправильно, когда за такой огромный клуб отвечает только Гинер. О том, что ЦСКА нужны были люди, которые бы помогали в финансовом плане. Да и вообще, чтобы клуб не зависел так сильно от Гинера. Та же идея была, что и у Галицкого. Гинер уже давно хотел чуть отойти от дел. Мы несколько раз говорили с ним на эту тему.

— Почему не уходил? Ждал, когда достроят стадион?

— Эта история очень дорого и сложно ему далась. До сих пор не представляю, как он только перетерпел кризис из-за войны на Украине, где у него бизнес?!

— Но ему же помогали?

— Конечно, у него хорошие отношения с теми, кто наверху. Они помогли разобраться с кредиторскими задолженностями.

— Когда стадион все-таки достроили, Гинер вас приглашал посмотреть?

— Помню пришел к нему в новый кабинет. Евгений Леннорович спросил: «Ну как?» Ответил: «Красота!»

— Гинер сильно нервничал во время строительства?

— Он умный и сильный мужчина. Когда он нервничает, никто не видит.

— Видели пулемет, который Гинеру подарили болельщики?

— Да, стоял у него в кабинете. Ему вообще есть, чем похвастаться. Но я подарки особо не рассматривал — на Евгения Ленноровича смотрел.

— Когда в последний раз были в Африке?

— В 1993 году.

— Так давно… Неужели не хотели вернуться в качестве туриста?

— А что там делать? Я побывал в Африке в 19 странах. Потом еще заехал ненадолго в 1993-м. Мне этого хватило.

— Сталкивались с людоедами в Африке?

— Я был в ЦАР, где президентом когда-то был людоед Бокасса. Но сам с людоедством не сталкивался. Зато в ЦАР увидел настоящую нищету. Там даже на матче полицейские были вооружены не ружьями, а длинными палками с веревкой на перевес.

— В Африке было страшно за жизнь?

— Как ни странно, мой период в Африке — тишина и спокойствие. За исключением известного случая, когда меня обокрали — унесли все, что было нажито. Но знаю, что после того, как я перестал работать, там участились нападения на белых.

— На ваших знакомых напали?

— В Камеруне остались мои коллеги — на двоих из них напали. Набрасывались возле рынка, когда они из машин выходили. Одного — тренера по гандболу, сильно побили, чуть машину не угнали. А когда на второго напали — сами пожалели.

— Почему?

— Он оказался тренером по боксу из Казахстана — уложил двоих и народ разбежался.

— Чем уникальны камерунцы?

— Мне было жалко их, они такие ранимые. Терялись, когда я повышал голос. Сами-то орали друг на друга, но когда я начинал — зажимались. Видимо, чувствовали какое-то влияние от белых.

— В смысле?

— В Камеруне есть такая штука — если ты белый, значит богатый. И это сразу давит на них. У одних этот факт вызывает агрессию, а другие зажимаются, некоторые пугаются, убегают. Я помимо того, что был белым, еще и авторитетом тренера на них давил. Хотя, если честно, я не с первого дня стал для них авторитетом. Сначала пришлось добиться уважения от тех, кто определял лицо команды.

— Вы про легендарного Роже Милла?

— Да. У нас с ним сразу сложились хорошие отношения. Хотя потом он отказывался работать со мной — мог даже не поехать на чемпионат мира.

— Почему?

— Говорил, что не хочет продолжать играть, хотел повесить бутсы на гвоздь. Я отвечал: «Не хочешь — как хочешь».

— Как уговорили его вернуться?

— После того как мы отобрались на ЧМ, мне стали навязывать мысль о его возвращении. У нас не получалось в атаке на Кубке африканских наций — мне говорили: «Возьмите Роже Милла». Я отвечал: «Ничего не хочу слышать о нем». Потом уехали на сбор в Югославию, опять началось… Ко мне обратился президент федерации и говорит: «Народ требует возвращения Роже Милла, сколько можно?!» Тогда я сказал: «Ладно, пусть приезжает, посмотрим на его состояние».

— Что дальше?

— Приехал. Говорю: «Потянешь — ок, нет — извини». В итоге он выходит в двухсторонке, в третий раз получает мяч, убирает двух основных центральных защитников и забивает гол, минуте на двенадцатой.

— Как отреагировали?

— Подзываю его и говорю: «Можешь еще бегать?» «Нет». «Ладно, хорошо, закончили». Но все равно сделал его основным — было видно, что он на голову сильнее всех.

— У него был сложный характер?

— Расскажу одну показательную историю. После победы над Аргентиной наш отель гудел до двух часов ночи — выступал фольклорный камерунский ансамбль, мы праздновали победу. На следующее утро слышу крики из раздевалки. Захожу и вижу, как Милла пихает моему помощнику, который еще недавно сам был футболистом.

— За ночной загул?

— Было так: все футболисты уже вышли на тренировку, а Роже еще даже не переоделся. И спокойно сидел в раздевалке. Помощник ему говорил: «Давай быстрее, уже все вышли». А Милла на него набросился: «Да кто ты такой, не указывай мне и вообще закрой рот». Мне пришлось вмешаться. Спрашиваю, что ты его не слушаешься? А он отвечает: «Кто это такой? Он мои трусы стирал, сумку за мной носил, а сейчас попал в штаб и командует мной! Он для меня никто». «Как никто? Я главный тренер, а он мой помощник». Пришлось ему это объяснять. Он говорил, что уважает меня, но относиться так же к помощнику не хотел.

— Вы как-то говорили, что хотели пообщаться с Это’О. Посчастливилось?

— Мы все-таки встретились с ним — в «Лужниках» после игры нашего клуба в еврокубках, не помню какого. Тогда был ноябрь, я выхожу — слышу кто-то меня окликает в длинной шубе. Смотрю — Это’О — он оказывается тоже был на игре. Мы поздоровались. Он сказал, что его папа знает меня, уважает и любит. Именно он попросил его встретиться со мной.

— О чем говорили?

— Перекинулись парой фраз. Он рассказывал, что ему нравится в России — партнеры к нему хорошо относились. И говорил, что ищет квартиру в Москве.

— С кем из футболистов было тяжелее всего работать?

— У меня не было прям проблемных игроков. Но непросто было с Димой Мичковым. Дима — абсолютный профессионал высшей степени — выжигал всю опорную зону, бегал без устали. Казалось, какое богатство мне досталось! Но потом играем, смотрю — двигается неправильно. Из-за того, что очень дисциплинированно участвует во всех эпизодах, его зона оголяется. Я ему потом говорю: «Дима, зачем ты столько бегаешь?» «Как зачем, я же должен бегать!» «Ну не надо же бессмысленно бегать! Ты мне нужен, чтобы полузащиту с центральными защитниками связывать». На видео ему показывал, как надо. Но все без толку — он все спорил со мной. Не знаю, может только потом понял, что ошибался.

Но при этом я его очень уважаю — такой трудолюбивый! Если бы раньше попал в мои руки, то точно бы оказался в сборной.

Еще у меня был интересный игрок в Японии — футболист сборной Украины Сергей Скаченко. Он еще в московском «Торпедо» играл…

— Что с ним не так?

— Приехал в Японию в конце июля, прямо во время муссонов и тайфунов: температура была за 30 градусов, влажность — около 90%. У Сережи через пять минут тренировки бутсы наполнялись потом. Из-за этого появлялись огромные волдыри и мозоли на ногах. Заболевание называется излишняя потливость.

Я думал: «Елки-палки, как же он будет играть?». Выпускал его в концовках вечерних матчей, когда уже было более-менее прохладно. Но, конечно, так продолжать было нельзя — пришлось от него отказаться.

— Странно, я ожидал услышать фамилию Дзюбы…

— Дзюба тоже непростой парень. Но они разные. Дзюба из тех, кто позволяет себе непозволительные вещи, обзывает игроков, смеется над ними.

— Например?

— Однажды кричит мне: «Валерий Кузьмич, какого х** вы взяли в команду вот этого? Он по мячу ударить не может!» А там футболист на десять лет старше него. Говорю: «Извини, забыл тебя спросить. Теперь будем работать вместе».

— Ого, он и в те годы был дерзким.

— Просто ему хочется, чтобы все были на высшем уровне. Ему постоянно надо что-то доказывать себе и остальным, и от других требует того же. Если он видит, что футболисты в этом плане не такие, как он, злится. Хотя, конечно, надо понимать — не все ребята из «Спартака» и не все могут прыгнуть выше головы.

— Вам Дзюба дерзил?

— Мне никогда. В любом случае, я владел универсальным способом, как успокоить футболистов.

— Ну ка.

— Я этому научился еще в Туркмении. Был первый или второй матч со мной в качестве главного тренера, играли с «Энергетиком» Душанбе. Скамейки команд находились примерно в 10-15 метров друг от друга, поэтому их тренера было хорошо слышно. И вот бежит по бровке левый защитник. Он ему: «Абдула, ты куда бежишь!» Так было несколько раз. Наконец, Абдула не выдержал, повернулся и глазами сделал жест типа — «Пошел ты!» А этот: «Сам иди нахер!».

— Кого Дзюба подкалывал в «Томи?

— Всех подряд. Но особенно своего лучшего друга Валерия Климова. У них разница в возрасте лет десять, а он ему: «Ты старая кляча, старый пердун!» Все в таком духе.

— А что Климов отвечал?

— «Да ты сам вообще корявый!» Что-то такое.

— Бывали стычки у Дзюбы?

— Конечно! Когда играют большие мальчики, которым далеко за 20, стычки неизбежны. И Дзюба тут не исключение. Но у меня были такие классные ребята — поругались, кто-то кому-то попадет и все, разошлись. Считаю, стычки — это нормально. Если в команде тишь, да гладь — жди беды.

— Неужели не было серьезных драк?

— Однажды один футболист нокаутировал другого. За это я сразу удалил его с тренировки. Потом он подходит ко мне и говорит: «Валерий, Кузьмич. Извините, пожалуйста». Я говорю: «Ты чего творишь вообще?». Отвечает: «Да пошел он!» «И что — теперь у нас всегда так будет?» «Нет, я извинился уже, мы пожали руки». На этом вопрос был закрыт. Хотя у проигравшего в драке приличный такой фингал был.

— А Дзюбе так сильно прилетало?

— Бывали стычки, но его никогда не били. У него же руки длинные — попробуй к нему подступи. Да еще он и развит физически — мало кому захочется с ним драться. Его только очень напрягали после того скандала с Вовой Быстровым, шутили: «У меня пропал кошелек, Дзюбу не видели? Он вроде в раздевалку заходил».

— Артем обижался?

— Нет, привык к таким шуткам. Дзюба скорее обижался на меня.

— Почему?

— Тогда у меня в составе еще Корниленко был. Дзюба — россиянин, а тот иностранец. Но я все равно отдавал предпочтение Корниленко, чаще его ставил. Дзюба обижался.

— Как решили проблему?

— Подумал, какого хрена я это делаю?! Они же могут вместе играть. Дзюба из глубины хорошо действует, может мяч двигать, а Корниленко в штрафной работать. Говорю: «Ребят, есть такая идея… Только Артему обязательно надо создавать продолжение, нельзя терять мяч». Он отвечает: «Понял», хорошо». Артем — по футбольному умный парень, хорошо читает игру, все понял. Часто говорят, якобы я его чему-то научил. Нет, он и без меня уже все знал.

— Как вам удалось заполучить Дзюбу?

— Он очень тяжело нам достался. Пришлось решать очень много вопросов. У «Томи» тогда были напряженные отношения со «Спартаком» из-за перехода Погребняка. Он ушел из Москвы в Томск, а оттуда — в «Зенит». Потом клубы спорили из-за компенсации — в общем, отношения были потеряны.

— Как решили этот вопрос?

— Общался с Валерием Карпиным, встречался с другими руководителями. Обсудили ситуацию и сказали: «Давайте». Правда, потом еще пришлось договариваться, чтобы «Спартак» во время аренды платил зарплату — у «Томи» не было денег на это. В общем, мне пошли на встречу. Так отношения между клубами и наладились: потом у меня играли еще Кудряшов и Иванов из «Спартака».

— «Томь» могла купить Дзюбу?

— Мы брали его с правом выкупа за один миллион долларов. Я по всей Томской области искал эти деньги. Говорил: «Ребята, давайте миллион потратим — нам вернется минимум вдвое больше». Кстати, тогда хотел купить с Дзюбой еще и Канунникова. Но, к сожалению, нужную сумму не нашел, а потом Дзюба вырос в цене. Тогда никто не верил в «Томь», поэтому и вкладывать деньги не хотели.

— А сам Дзюба хотел перейти в «Томь»?

— С большим удовольствием. Он с радостью и второй раз к нам приходил. Полюбил Томск.

— В первый раз вы ушли из «Томи» после разгрома от «Краснодара» (0:4). А почему ушли во второй?

— В моем понимании, когда команда вылетает в первую лигу, она обязана бороться за возвращение — играть в доминирующий, атакующий футбол. Но вдруг из команды уходят 13 основных игроков, а на их место берут 11 новичков, 90% из них — в аренду. При этом я почти не принимал участие в их наборе. А многие из тех, кто пришел, не горели желанием играть с высокой обороной, в энергозатратный футбол. Я спрашивал руководство: «Если вы полностью меняете команду, зачем тогда ставить высокие задачи?». В общем, назревал конфликт. Поэтому я ушел.

Считаю, что в первую очередь нужно думать об интересах команды, а не о своих личных. А когда игроки переходят туда-сюда, кому это надо? Наверное, агентам.

— Правда, что это вы позвали в Турцию Курбана Бердыева в 1993-м?

— История такая… Еще находясь в Китае, я в 1991-м году подписал контракт с командой «Анкарагюджю» — расписался, отправил по факсу. Когда приехал в Турцию, выяснилось, что у клуба поменялось руководство. Мне в «Совинтерспорте» (фирма, которая в те годы организовывала трансферы советских футболистов и тренеров за рубеж — Sport24) сказали — бери неустойку. Я попросил — мне ответили, что платить не будут и оставили в клубе. Так я там пробыл 5-6 месяцев, потом в межсезонье пригласили в другой клуб из Анкары — «Генчлербирлиги». Клубы между собой договорились, и я перешел. Там была хорошая команда, отличный президент — все замечательно, кроме одного: владелец клуба не хотел, чтобы мы выше шестого места поднимались.

— Почему?

— Пришлось бы играть в еврокубках, а денег для этого не хватало. Я говорил президенту: «Мы же, наоборот. в еврокубках денег заработаем!». А тот стоял на своем. Он создал клуб с нуля и придерживался такой стратегии: покупал футболиста условно за пять тысяч, а продавал за 50. На эти деньги и содержал клуб. Сам гонял по Турции и смотрел игроков. Такой вот бизнес.

— Так, а что с Бердыевым?

— Мы хорошо закончили сезон. И тут ко мне обращаются из прошлого клуба. Говорят: «Выплатим деньги за прошлый сезон, плюс поднимем зарплату до 40 тысяч долларов, только возвращайся». Я согласился. Прихожу прощаться — президент «Генчербирлиги» начинает уговаривает меня остаться — обещает те же деньги. Говорю: «Не могу, уже дал слово президенту «Анкарагюджю». А он в ответ: «Хорошо, мы вас отпустим, но найдите того, кто вас заменит». Я решил, что Курбан — идеальный кандидат.

— Но он ведь только начинал тренировать.

— Я Курбана помню еще мальчишкой. Он рос на моих глазах. Я видел, как Бердыев работает в «Химике» и «Кайрате» и знал, что он справится в Турции. Плюс у него играл мой футболист, который рассказывал, как Курбан проводил тренировки. По его словам, все было очень здорово и качественно.

— Бердыева уговаривать не пришлось?

— Он с радостью принял предложение и быстро приехал. В Турции Курбан работал качественно и довольно успешно, пока не поссорился с президентом.

— Из-за чего?

— Для турков очень важны матчи с топ-клубами. Например, если выиграешь у «Фенербахче», болельщики могут закрыть глаза на три-четыре поражения подряд. Так вот, Бердыев очень обидно проиграл «Галатасараю». Вели 1:0, а уступили 1:2.

Его вызвал президент, говорит: «Как же так?» и претензии предъявлять. Курбан ему ответил: «Да потому что у нас не хватает качественных игроков. Вы все молодых набираете!»

В общем, тональность разговора Бердыеву очень не понравилась. После него он уже не хотел работать в этом клубе.

— Президент уговаривал его остаться?

— Он вдруг загорелся идеей попасть в еврокубки. Позвонил мне и поспросил убедить Бердыева остаться. Говорил, что повысит зарплату. Но Курбан настоял на своем и ушел. А президент, кстати, потом еще несколько раз мне звонил и звал обратно. Просил, чтобы мы вместе с Курбаном вернулись.

— Вы говорили, что камерунцев вам было жалко. А какими запомнили турков?

— Однажды я разрешил команде немного выпить. Сказал: «Можете по кружке пива опрокинуть, не возбраняется». Потом приезжаю на базу, а мне управляющий говорит: «Валерий-хаджа, у нас беда!» «Что такое?» «Пойдемте!». Подходим к номерам, а там под каждым окном лежит по 10-15 банок из-под пива.

— Ваша реакция?

— Говорю: «Друзья, считал вас умными». А они: «Но вы же разрешили!» «Я разрешил по баночке, чтобы восстановить водно-солевой баланс. А вы что устроили? У вас же жопы будут огромные и пивные животы!» В этом плане турки прям как русские.

— Как познакомились с женой?

— Я учился на факультете физвоспитания, а она была моим преподавателем. Вела теорию и методику гимнастики.

— Студент очаровал преподавательницу?

— Она еще и отвечала за художественную самодеятельность. Ей поручили отстаивать честь факультета на художественном конкурсе — поставили задачу победить. В итоге решили создать на факультете музыкальную группу. Она была солисткой, у нее превосходный голос. А меня взяли играть на трубе — до этого я долгое время занимался музыкой и играл в университетском ансамбле. В общем, она пела, я играл. Начали общаться, так и закрутилось.

— Ее не смущало, что вы студент?

— Конечно, смущало. Отношения студента и преподавателя, сами понимаете… Хорошо еще, что она была беспартийной. Когда стали ходить разговоры, что преподаватель развращает студента, мы оформили отношения в ЗАГСе, и от нас отстали.

— Как свадьбу провели?

— Свадьба была скромная, всего четыре человека: мы с супругой и друзья. Такое уж время… Особо не пошикуешь. На столе стояли банка маслин, банка шпрот, салат из помидоров и огурцов, бутылка шампанского и бутылка Плиски — это вроде бренди. Но его все равно никто тогда не пил.

— Какая у вас с женой была разница в возрасте?

— Четыре года. Как потом выяснилось — это совсем ничего. Мы прожили вместе счастливых 45 лет. Мне было очень тяжело, когда ее не стало — долго отходил.

— Потом вы встретили Ольгу Коновалову…

— Встретил. Но я не хотел бы много говорить на эту тему. Сейчас абсолютно не время для этого. Тем более, я не думаю, что это какой-то секрет — в футбольных кругах все знают о моих отношениях.

— В начале нашего разговора вы сказали, что решали семейные дела. Ездили на слушание по ее делу?

— Да.

— Как проходит разбирательство?

— Пока ничего хорошего.

— Вы не согласны с обвинением?

— Скажу так: я не терплю хамство и всегда теряюсь, когда сталкиваюсь с ним. В этой ситуации я еще и столкнулся с несправедливостью. Тема очень неприятная. Не хотел бы о ней говорить.

— Когда в последний раз общались с Ольгой?

— Личного общения давно не было. Переписываемся постоянно.

— Что она писала?

— У нее, в основном, негативные мысли.

— Как справляетесь с этим?

— Отвлекаюсь. С вами, например, общаюсь. Понимаю: через это тоже надо пройти. Не скажу, что я глубоко верующий, но точно знаю, что надо мной кто-то есть. Верю, в нужный момент он придет на помощь.

— Когда-нибудь сталкивались с предательством?

— У меня был друг детства. Я из обеспеченной семьи (мама занимала серьезный пост), а он из бедной, но мы все равно дружили. Мы помогли ему закончить школу, потом устроиться в техникум. Он отучился и успешно начал работать: занимал пост директора одного из стадионов Ашхабада, я у него там тренировал юношей. Потом моя дочь стала тренером по теннису — ей понадобились теннисные корты. Я пришел к другу и говорю: «Кость, корт условно в час стоит тысячу, сделай 500, по дружбе».

— Что он?

— «Не могу, Валер», — говорит. «Ты же другим делаешь». «Ну ты же понимаешь, мне занесли». «Ты что хочешь, чтобы я тебе тоже занес?» «Нет, конечно, но было бы неплохо». Меня уже это немного кольнуло. Сказал: «Ладно».

Я тогда собирался в Камерун, попросил его не брать с Тани ни копейки. Сказал, что приеду и заплачу, сколько надо. Он согласился. Потом я приехал и заплатил даже вдвое больше.

Затем опять куда-то уехал. И тут его прихватили органы. Обвиняли в каких-то махинациях, даже судебный процесс начался.

— Что дальше?

— Выяснилось, что можно помочь. Я включился и дело закрыли. Его, конечно, убрали с должности, но не уволили, а перевели — он стал председателем общества «Локомотив».

Прошло какое-то время, я уже за границей — вдруг раздается звонок. «Валерий Кузьмич, будете в Ашхабаде, зайдите туда-то». «Хорошо». Прихожу, а мне дают протокол допроса товарища, в котором он утверждает, что я давал взятку, чтобы моя дочь снимала корты.

— Ваши действия?

— Попросил очную ставку. Его привезли. Говорю: «Кость, твоя бумажка?» Это надо было видеть. Такое началось: «Я не знаю, что это. Прости меня, пожалуйста!» И все в этом духе. После этого я перестал общаться с ним. До сих пор думаю: как же так? Я же ему помогал. А что было бы, если бы органы поверили ему, а не мне?!

— Сталкивались с криминалом в 90-е?

— Конечно, у меня в этой среде много знакомых. Например, однажды общался с Олегом Николаевичем Шишкановым. В свое время я помогал «Коломне», когда там зять работал, а потом «Сатурну».

— Как помогали?

— В трудные девяностые мог, например, комплект формы подогнать.

— Какое мнение у вас сложилось о представителях криминального мира?

— Разговаривал с Шишкановым. За полтора часа, конечно, нельзя делать глобальные выводы. Но за это время я не услышал ни одного мата. У него есть разумное, аргументированное понимание того, как развивать наш футбол.

Еще общаюсь с тремя-четырьмя людьми. После личного знакомства с ними понял, что и в этой среде есть люди, на которых можно положиться. Во всяком случае, понятие порядочности и справедливости в равных долях есть и на той, и на этой стороне.

— А сами становились жертвой криминала — кроме случая в Камеруне?

— Был только один неприятный случай. Перевозили дочку с зятем из Ашхабада в Коломну: прибыли в «Домодедово» с вещами в 14 коробках из-под сигарет. Сели с ними в ПАЗик, и тут в автобус врывается какой-то парень и говорит: «С вас десять тысяч рублей за коробку». Думал, что мы вещи на продажу привезли. Я пытался убедить его, что это наши личные вещи.

— Удалось?

 — Он взял нож, разрезал коробку и все понял. «Тогда с вас по пять тысяч!» — говорит. Мы пытались объяснить, что футболисты. Не получилось — пришлось платить.

— Вас когда-нибудь обманывали по-крупному?

— Я прожил «сто лет», а до сих пор юридический девственник. Проблемы в этом плане все еще возникают. Когда я работал в ЦСКА, ко мне обратился армейский болельщик — посоветовал вложить деньги в КПК [Кредитный потребительский кооператив], так как работал в этой структуре. Я его хорошо знал, поэтому так и поступил. А деньги в итоге подвисли. Знакомые говорят, мошенничество.

— Получается, знакомый обманул вас?

— Нет, он тоже на деньги попал. По этому делу начался процесс, уже полгода длится. Мы вместе ждем результата, пока его нет.

— Сколько вложили?

— Если считать в рублях, то семизначную сумму.

— Вас когда-нибудь разыгрывали пранкеры?

— Нет, но был звонок, который я принял на пранк.

— Так?

— Десять вечера, звонит телефон. «Валерий Кузьмич, добрый вечер. Извините, что поздно звоню. Это Вася Уткин. Хочу вас познакомить с Романом Аркадьевичем Абрамовичем».

— Что ответили?

— «Спасибо» и отключил телефон. На следующий день снова звонок. «Валерий Кузьмич, вы бросили трубку. Я вчера звонил вам». «Вася, это правда ты, что ли? Да ладно, я думал какой-то шутник выпил и звонил», — отвечаю. «Я серьезно, хотел бы познакомить вас. Вы сегодня можете вечером? «Да!» «Ну тогда встречаемся, я за вами заеду».

— Что было дальше?

— Встретились в Балчуге в его резиденции и познакомились. Он спросил о моих планах. Я ответил — работать тренером в России. «Ну а где?», — спрашивает. Перед этим у меня были предварительные разговоры с «Крыльями». Я сказал — в Самаре. Говорит: «Знаю, что туда идет Слуцкий».

— Зачем Абрамович с вами знакомился?

— У Абрамовича была идея создать федеральные центры подготовки молодых футболистов, а меня он планировал назначить директором, по совету Васи. Я был вынужден отказаться, хотел остаться тренером.

— О чем еще говорили?

— Беседа была долгая. Разговаривали и о нашем футболе, и о «Челси», и о Модриче. Абрамович тогда хотел его купить. Спрашивал у меня, потянет ли он в АПЛ или нет. Я ответил: «Если его освободить от лишней работы, потянет». Модрич выделялся, когда еще был мальчишкой — такая голова у него, такая техническая оснащенность!

— У Абрамовича и Уткина близкие отношения?

— Вася с ним очень хорошо знаком. Абрамович проникся футболом благодаря ему. Вася уговорил его поехать на матч «МЮ» — «Реал» (4:3), после которого Абрамович загорелся. Вообще он сам в студенчестве играл в футбол, причем довольно прилично.

— Ваши впечатления от беседы с Абрамовичем?

— Я был восхищен, как он себя вел. Ни грамма снобизма, абсолютная заинтересованность в собеседнике.

— А как вы познакомились с Уткиным?

— В начале 90-х нас познакомил Сергей Микулик. Вася сразу произвел на меня впечатление. С удовольствием смотрел его «Футбольный клуб» и наблюдал, как он прогрессировал: рос буквально на глазах. Потом он меня пригласил работать на телевидении. Я вел программу «Вспомнить все с Валерием Непомнящим». Вместе с Журавелем и Геничем мы каждую неделю разбирали два-три самых интересных матча Премьер-лиги.

— Нравилось?

— Хорошая творческая работа. Но в 2008 я ушел в Томск, и программа закрылась.

— С кем еще дружите из журналистов?

— У меня были близкие отношения с Юрием Розановым — часто с ним общались. Раньше он вел конференцию, в которой отвечал на вопросы. Однажды его спросили: «Почему Непомнящий не работал в сборной России и «Спартаке»? Он переадресовал его мне.

— А вы?

— Кажется, сказал: «Потому что тренировать «Спартак» должен спартаковец». Думаю, что спартаковцы принимают только своих — других сразу же отвергают. Если, конечно, речь не идет о иностранных тренерах. Хотя, у меня со спартаковскими болельщиками хорошие отношения — наверное, потому что в «Томи» играло много спартаковцев.

— За карьеру у вас был вариант с каким-то из больших российских клубов?

— После Кореи приглашали в «Торпедо». Я только вернулся из отпуска. И тут звонит Алешин и зовет на переговоры. Прихожу, а он говорит: «Задача — играть в еврокубках». Я ему честно признался, что ни одной игры «Торпедо» не видел. А тут такая задача! «Дайте мне хотя бы полгода, я осмотрюсь». Но он требовал результата сразу, обещал один-два миллиона долларов. Деньги, конечно, неплохие, но я решил поступить порядочно. Отказался.

— Ваша внучка Валерия встречалась с Игорем Акинфеевым. Почему они расстались?

— Это ее личное дело, я в это не влезаю. У меня такой принцип.

— Чем она занимается сейчас?

— Валерия танцует. В свое время она увлеклась балетом: сначала была любителем, но доросла до такого уровня, что сейчас входит в состав труппы «Русский балет» и ездит на гастроли. Выступала в Германии и Китае, а сейчас гастролирует в Сибири.

— У вас была скромная свадьба. А какая — самая необычная в вашей жизни из тех, на которых присутствовали?

— Отмечал мой воспитанник 60-го года в Ашхабаде. Я пришел поздравлять с букетом цветов и тут мне говорят: «Валерий Кузьмич, у нас некому провести свадьбу. Можете помочь?». Я вообще не был готов — свадьба аж на 100 человек. Но в итоге пришлось знакомиться со всеми и вести. Конкурсов в то время не было, просто объявлял танцы и тех, кто говорил пожелания и дарил подарки. По-моему, с той свадьбы мы с супругой первые и ушли.

— Не понравилось быть тамадой?

— Не особо. Это не мое.

— А почему рано ушли — не смогли из-за своих обязанностей как следует отдохнуть?

— Да дело не в этом. Я же даже не пил. Просто у меня такие принципы — не мешать отдыхать молодежи. Надо уметь вовремя уйти.

— Вы не пьете?

— Совсем не пьет только тот, у кого руки прибиты — я про Иисуса, если что. Как только я приехал в Африку, мне сказали пить джин с тоником для профилактики малярии. И показали, как это делается: одна доза джина на три тоника. Иногда по вечерам позволял себе стакан.

— Помогало?

— Не знаю, я не болел. Супруга болела. Малярия била по ее слабым местам. Она диабетчица и усугубила болезнь тем, что ела много фруктов и овощей: обожала камерунские апельсины, авокадо и манго. К счастью, оклемалась потом.

— Что из культурных традиций в местах, где вы работали, особо запомнилось?

— В Туркмении был строжайший неписанный закон: мужчина до 40 лет не имел права пить водку и курить анашу, после — пожалуйста. Поэтому было удобно, когда ко мне попадали ребята с такой национальностью — я им напоминал про этот закон.

Меня к наркотикам не тянуло никогда. Хотя запах анаши был знаком и привычен — я жил в краю, где кое-что не было запретом. Когда я приходил в команды, всегда говорил: «Если увижу или услышу, что кто-то попробует наркотики — все, до свидания!». Потому что наркотики — это зависимость.

— Ловили футболистов с наркотиками?

— Был один случай в Ашхабаде. Я узнал, что футболист предложил попробовать друзьям на вечеринке. Отчислил его без разговоров.

— А в России такие встречались?

— Разве что среди молодежи был распространен насвай. Я об этом узнал, когда работал в ЦСКА — оказалось, что некоторые ребята из академии баловались. Но мы, к счастью, с этим быстро разобрались — с тренерами все обсудили и искоренили проблему. Я ребятам говорил: «Упустите — потом не догоните».

— Знали футболистов, которым наркотики испортили жизнь?

— В Ашхабаде я потерял прекрасного парня — Сергея Андреева, 67 года рождения. Он был очень талантливым, отлично работал с мячом. Я ему помог поступить в институт. Он отучился пару месяцев и бросил — забрали в армию.

Я об этом поздно узнал, когда повестка уже пришла. Говорю: «Сережа, ну как же так? Мы бы тебе помогли вернуться». А он: «Ни в коему случае». Как выяснилось позже, он не ладил с отчимом. Отношения были настолько напряженные, что он сбежал от него в армию и уехал воевать в Афган.

— Ничего себе.

— Отвоевал, вернулся с орденом Красной звезды. До отъезда он и так был задумчивым, себе на уме, а война окончательно его надломила — серьезные операции повлияли на его психику. В итоге подсел на наркотики.

— Пытались его спасти?

— Говорил ему: «Сережа, возвращайся». А он: «Да вы что, я два года пропустил — куда?» «Футбол тебе все вернет, поверь!» Но он не послушался. Хотя реально мог вернуться: он играл за предприятие, на котором работал, и сохранял нормальную форму — лишнего веса не было. Тем не менее, зависимость испортила ему жизнь. Потом он перешел на тяжелые наркотики, а в 36 лет покончил жизнь самоубийством.

Еще у меня был такой парень — Фархад. Отличный правый защитник 1961 года. Взяли за распространение. Его мама работала в столовой. Он приходил к ней и помогал выносить объедки. Однажды она попросила его отнести пакет. Фархад без лишних вопросов взял и пошел, а на улице была засада. Его взяли, открыли пакет, а там анаша.

— Кто его подставил?

— Неизвестно, но маму он не сдал. Сказал, что нашел пакет. Его посадили на два года. После отсидки завязал с футболом. А я потом был на зоне, где он сидел — выступал перед заключенными. Купил ящик сигарет, печенье, еще какие-то продукты, шесть комплектов футболок. Ждало меня человек триста — собрали всех в актовом зале. Кричат: «Кузьмич, привет!» Смотрю среди них есть знакомые лица: один болельщик, другой почтальон…

— О чем разговаривали?

— Они задавали очень интересные, умные вопросы. Например: «Как вам удается сохранять дисциплину в команде?» Я отвечал: «Раньше решал патриотизм, а сейчас — только кошелек».

А с некоторыми шутил. Спрашивают: «Много заработали?» «Даже на «Волгу» не хватило». «Ну а машину хоть какую-нибудь купите?» «А зачем? Я куплю, а вы все равно угоните!» «Кузьмич, у тебя не угоним!» Очень весело было.

— Вы несколько лет работали в Китае. Правда, что могли взять туда Юрия Тишкова?

— Да, я хотел его взять помощником — незадолго до его убийства. У него даже был билет, с агентами все решили… Зачем он в этот Питер полетел?!

— Зачем?

— Ездил на турнир Гранаткина. Он же агентом работал — кого-то из игроков смотрел. Юра должен был приехать ко мне с Димой Смирновым, которого «Спартак» и ЦСКА хотели взять. В итоге Дима тогда перешел в «Спартак», а что произошло с Юрой — все прекрасно знают…