«Ты что творишь?» Как советский комментатор в эфире футбола раскрыл правду о трагедии в Чернобыле и был наказан
26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС произошла главная катастрофа в послевоенной истории СССР. В результате взрыва четвертого энергоблока и последствий аварии погибло до четырех тысяч человек. Катастрофа затронула более миллиона советских граждан — загрязнение коснулось не только востока современной Украины, но и юга Белорусской ССР и запада РСФСР.
После происшествия на ЧАЭС власти Советского союза пытались не допустить распространения информации о причинах и размахе катастрофы. Данные о происходящем появлялись в зарубежных СМИ, но внутри СССР ситуация замалчивалась несколько недель. Одно из первых упоминаний Чернобыльской трагедии в эфире советского телевидения было связано со спортом и прозвучало спустя 6 дней после взрыва.
Прямо по ходу трансляции футбольного матча.
2 мая киевское «Динамо» играло в финале Кубка Кубков против мадридского «Атлетико» во французском Лионе. Зарубежную медиа-повестку на фоне произошедших событий представить можно легко. Так, например, о поездке на решающую игру вспоминал защитник киевлян Андрей Баль:
«Нас окружили журналисты и начали расспрашивать не про то, как мы собираемся играть с «Атлетико», а про взрыв на атомной электростанции. Мы почти ничего не знали о случившемся».
«Подробности узнали через пару дней во Франции. Там по всем каналам крутили репортажи о Чернобыле. А от нас шарахались, как от прокаженных: «Да вы облучены!» — рассказывал другой игрок той команды Бессонов.
Комментатор той самой встречи «Динамо» — «Атлетико» Валентин Щербачев и рассказал на советском телевидении о Чернобыльской трагедии — еще на первых минутах игры:
«Ни с кем не советовался, — вспоминал журналист в интервью «Футбол 24». — У меня характер авантюрный, но я четко понимал: как только я скажу — редактура вырубит звук. И заменить меня было кому: сидит человек в Москве на случай того, что если будет брак по звуку, то он сразу ведет под «картинку». Этого нельзя было допустить, я хотел, чтобы все у нас, особенно на Украине, знали, какая беда случилась. Нам сразу по прилете во Францию принесли газеты, я посмотрел карты. Эти пятна радиационные на Украине, в Белоруссии. Но у нас — особенно Киев, Житомирская и Черниговская области — все Полесье, это все было в пятнах. Поскольку нельзя было позвонить по телефону — связь Советский Союз оборвал в одностороннем порядке — я и начал репортаж с этого.
Да, я слышал в наушниках, как в Москве после паузы сказали: «Ты что творишь?» Очевидно там лихорадочно решали: отключать или нет, но составы команд не успели услышать, возможно. Это все-таки был поздний репортаж, и мой коллега, наверное, не был в курсе всего. Наверное, решили: «Проговорил, а утром мы в повторе вырежем». Так в итоге и сделали: в повторе моих слов не было. Но в прямом эфире я сказал об этой большой беде. Подвел это к тому, что, конечно, ребята сегодня должны поднять всем настроение, это полезно для здоровья нации».
Конечно, к Щербачеву после его возвращения из Франции были применены санкции. Но совсем не такие страшные, как можно было представить:
«Получил по возвращении. Но, поскольку беда была большая и начальству было не до этого, то ограничились отстранением от пары эфиров. На следующий день [после возвращения] я должен был на «ковре» стоять или в Москве, или в Киеве. Но и время шло. К тому моменту все уже поняли, что ЧП очень серьезное, и, наверное, забыли обо мне. Ну, не забыли: так, получил устный выговор и пару отлучений от эфира — это такое… В моей жизни было много раз, когда пытались наказать, а потом выяснялось, что работать же кому-то надо.
А может, и «наверху» поняли, что нельзя так врать людям, потому что страшные последствия могли быть».
В том финале Киев, кстати, победил — размазал «Атлетико» с разгромным счетом 3:0. И второй раз в истории выиграл Кубок Кубков.
