«Мой уход из «Динамо»? У меня просто нет цензурных слов». Футболист, которого убрали из-за сына Ротенберга

Тигран Арутюнян

Поделиться

Комментарии

Никита Чичерин рос в академии «Динамо» со Смоловым и Кокориным, с ними же играл за молодежную сборную Писарева, выигрывал последние медали «Динамо» в РПЛ в 2008-м. После ухода из клуба в 2013-м в его карьере были звездная «Волга», ездившая на выездные матчи на зарплату Сычева, «Томь» Непомнящего, армянская «Мика», «Енисей» Аленичева, «Крылья» и умирающий «Тамбов». Этой зимой Никита поменял середняка ФНЛ «Нефтехимик» на таджикский «Истиклол». Sport24 поговорил с игроком и услышал море откровений про российский футбол.

— Зимой ты поменял «Нефтехимик» из ФНЛ на таджикский «Истиклол». Зачем тебе такая экзотика?

— В «Нефтехимике» оставаться не было смысла — по личным и спортивным причинам. Начал искать новую команду еще в декабре. Были варианты из ФНЛ и из-за рубежа. Но не сложилось. Потом возник вариант с «Истиклолом». Я хорошо знаком с главным тренером — Виталием Левченко. Он помогал Тихонову в «Крыльях». Виталий Григорьевич мне как раз все и рассказал: и про чемпионат Таджикистана, и про Азиатскую Лигу чемпионов.

— Рассказы впечатлили?

— Не скажу, что уровень чемпионата Таджикистана выше, чем в ФНЛ. Наверняк это даже не так. Но в своем возрасте я все еще остаюсь амбициозным спортсменом, и меня не привлекала перспектива бороться за выживание в первой Лиге. Мне 31 год, я много поиграл в российских лигах. Я не хотел размениваться на те варианты, которые у меня были из ФНЛ.

— В деньгах тоже сильно падал бы, если бы согласился на них?

— По сравнению с «Нефтехимиком» падать в деньгах было некуда. Просто пойми: в 20 лет я с горящими глазами уходил в любые аренды из «Динамо» лишь бы играть: в Сибирь, в Нижний. Но в 31 я уже не готов бороться за выживание с командами, которые получают по пять мячей в каждой игре.

— А какие еще зарубежные варианты были?

— Тоже из ближнего зарубежья — где ценятся российские футболисты. Европа. С одной командой вообще дошло до того, что я скинул свой паспорт для билетов. Но в итоге все в последний момент сорвалось.

— Это было как-то связано с ситуацией на Украине?

— Это было до этой истории. Сейчас Женя Башкиров уехал из Польши, из Чехии нескольких наших ребят выгнали — хорошо, что меня отвело от Европы.

— Ты сказал про личные причины, повлиявшие на уход из «Нефтехимика». Конфликт с тренером Новиковым?

— Как такового конфликта с Санычем не было. Просто мы с ним не сработались.

— Поясни.

— Александр Васильевич (отец Кирилла Новикова) — мой первый тренер. Хоть Саныча я знал заочно, у меня была личная симпатия к нему. Мы с ним тесно общались перед моим переходом в «Нефтехимик». Он говорил, что я могу помочь команде своим опытом. Я, в свою очередь, был готов доказывать, выгрызать место в основе, хоть я уже и не молод. Но в итоге не пошло. Я сильно переживал. Тренировался, показывал свои лучшие стороны на тренировках, но шанса мне не давали. Хотя команда такая, где вполне можно проводить ротацию. За полгода в «Нефтехимике» я сыграл всего два матча. Разговаривал с Санычем, спрашивал: «Как вы собираетесь определить мой уровень, если не даете играть?» Но отклика не было. Я перерос тот возраст, когда пытаешься кому-то что-то доказать громкими словами, конфликтами, выходками и понтами. Поэтому просто решил уйти. В последнем разговоре перед уходом я сказал Новикову, что не понимаю и не принимаю его позицию насчет меня. Он спокойно выслушал, и мы попрощались.

— Если деньги в «Нефтехимике» были бы достойными — досидел бы до конца контракта на скамейке?

— Не скажу, что деньги для меня ничего не значат. У меня все-таки есть семья, сын в школу в сентябре пойдет. Признаюсь — смотрю на финансовую сторону контракта почти всегда. Жена и сын — это те люди, за которых я в полной мере отвечаю, мне нужно их обеспечивать. Сейчас я не в том статусе, когда играл за «Сибирь» и мог жить на тысячу рублей целую неделю. Но с уверенностью могу сказать, что не остался бы в «Нефтехимике», даже если бы была комфортная зарплата. Амбиции у меня по-прежнему на первом месте. Меня звал клуб из ФНЛ-2 на достаточно большую зарплату, но я отказался. Потому что это вторая лига. Ну пошиковал бы я оставшиеся четыре месяца на эти деньги, ну а потом-то что? Перспективы никакой.

— Когда ехал в Таджикистан, не было опаски, что приедешь в доисторический совок?

— Странно было бы рассуждать о стране и городе, ни разу там не побывав. Конечно, прежде чем поехать, я интересовался, что меня ждет в Душанбе: звонил Вите Свежову, который совсем недавно оттуда уехал; смотрел «Орел и Решку» с женой.

— Ожидания совпали с реальностью?

— Все люди оказались очень доброжелательны к русским. Плюс в команде меня отлично приняли. Уровень жизни в Таджикистане не в топе, но сам Душанбе быстро развивается. Президент очень много делает для страны. Так что Таджикистан — это не совок и не каменный век даже близко.

— А как же известные восточные традиции? Их совсем нет?

— Душанбе поделен на две части. Современная часть города почти вся модернизирована и постоянно обновляется. А у людей из старой части города другие уклады жизни, они живут по тем самым традициям, о которых ты говоришь. У нас база находится в городе Алмаси — всего 20 километров от Душанбе. Как только туда попадаешь, сразу видишь маленькие дома-хижины, детей, которые пасут скот или босиком играют в футбол. Колорит сразу ощущаешь.

— Как в Таджикистане в принципе относятся к русским?

— В Душанбе все заточено на то, чтобы был контакт с россиянами. Простой пример — все вывески на двух языках. Почти все население знает русский.

— Что первым бросилось в глаза по приезде в Душанбе?

— Первое удивление было еще при вылете. Я летел из Домодедово, и на рейсе не было ни одного русского. Это немного ударило по мозгам. Думал: «Неужели там настолько все плохо, что туда русские не летают?»

— Где живешь сейчас?

— У Федерации Футбола Таджикистана в собственности есть жилые корпуса, которые они предоставляют футбольным командам. В «Истиклоле» четыре легионера, включая меня. Вот мы все в одном из таких корпусов и живем.

— Планируешь снимать квартиру?

— Хочу, чтобы жена на некоторое время прилетела, так что, наверное, надо. Тем более что контракт в «Истиклоле» меня устраивает, да и в Таджикистане не так все дорого. Плюс платят в долларах. Так что вообще отлично.

— Ты уже сыграл несколько матчей в Азиатской Лиге чемпионов. Российские клубы могут попасть туда уже в следующем сезоне. Что это вообще за турнир?

— Слухи о том, что российские клубы будут играть в Азиатской ЛЧ, появились до моего перехода в «Истиклол». Большинство наших ветеранов и руководителей считали, что наши команды будут там всех выносить на одной ноге. Меня удивляла такая позиция. Я не понимал, почему никто не говорит про «Аль-Ахли» или «Аль-Хиляль», которые регулярно пробиваются на клубный чемпионат мира. Для меня было странно, когда люди делали такие самоуверенные заявления, даже не зная настоящий уровень команд. Учитывая, что наши клубы регулярно вылетают от условных «Ракува» или «Легии».

— Как все оказалось на самом деле? Твои личные ощущения от матчей азиатской ЛЧ?

— Я полностью поменял свое мнение.

— Даже так?

— Сейчас точно могу сказать — ничего сверхъестественного в этих командах нет. Уверен: клубы первой пятерки РПЛ в своем лучшем состоянии легко бы выходили из группы. Наши были бы в топе. А сегодняшний «Зенит» железно был бы в полуфинале-финале — а может, и выиграл бы. Но нужно учитывать лимит. Для международного турнира это странно, но он есть. На поле в Азиатской ЛЧ могут выходить только три неазиатских игрока и один азиат из другой страны. Это несправедливо, потому что футбол в Японии или Катаре развит лучше, чем, например, в Таджикистане. А играть приходится, по сути, своими воспитанниками.

— В «Динамо» ты начинал с молодыми Смоловым и Кокориным. Что это были за парни тогда?

— Больше я контачил с Федей. Помимо «Динамо» мы были с ним вместе со сборной 90-го года у Талалаева, а потом в молодежке, вместе жили на сборах. Он очень образованный, начитанный парень. Плюс он очень отзывчивый, всегда поможет.

— А Кокорин?

— Несмотря на свой образ жизни, который все обсуждают, Кокора — это тот человек, который никогда ни в чем не откажет. В общении суперпростой и открытый. Несмотря на то, что у нас были разные интересы, никогда не скажу про парней ничего плохого.

Оба всегда хотели везде быть на первых ролях. Но это нормально для молодых футболистов. Да и обоснованно: их уровень тогда — просто вышка. Федя по 90-му году был лучшим в Европе. Когда мы играли с ним за сборную, он разрывал всех.

— Ты сказал про разные интересы. Они уже тогда начинали ходить по тусовкам?

— Дело даже не в тусовках. Я из Москвы, жил тогда с родителями, парни же были из других городов. У меня было другое отношение ко всему. Например, заходишь в комнату, видишь 20 пар найковских кроссовок, сразу понимаешь — Федины. Он этим прям увлекался, а я был равнодушен к такому. У Смола еще тогда первая машина появилась — «Ауди». Когда Федя заезжал в Новогорск, было слышно издалека. Позавидовать было можно.

С Федей и Сашей я много времени не проводил — в основном общался с ребятами из дубля, у нас были более приземленные интересы — погулять по Меге, поиграть в плейстейшн, переночевать на базе. А Федя с Кокорой любили походить по центру, посмотреть всякие места, посидеть в кафешках.

— Логашов говорил, что по юношам у Кокорина была кличка — Мазен. Откуда это пошло?

— Мне кажется, его так начали называть еще в академии «Локомотива». Саша очень сильно выделялся среди своих сверстников, и все думали, что он переписанный.

— Думаешь, правда?

— Бред. Кто в этом копается, тому делать нечего. Саня всегда улыбался, когда его называли Мазен, и сам часто спецом подтравливал.

— Ты застал Хохлова в молодежке «Динамо»?

— Нет. Я поработал с Хохловым всего две недели, когда из основы убрали Силкина, а Валерич был исполняющим обязанности.

— Влад Левин в интервью говорил, что Хохлов чуть ли не потушив сигарету мог выйти на двухсторонку с молодыми и начать их раскатывать.

 — Про Валерича не знаю, но у меня было два похожих примера в карьере — Тихонов в «Крыльях» и Титов в «Енисее».

— Так.

— Если им двоим дать манишки и поставить выполнять упражнения, ни один человек не поймет, что это тренеры, а не игроки команды. В «Крыльях» на одной из тренировок мы тренировали угловые. Андрей Валерич поставил конус в штрафной и говорит игроку у флажка: «Подавай сюда». Первый из трех раз не попал ни разу. Второй точно так же. Валерич уже не выдержал, пошел к угловому: «Дай я покажу». И три подряд положил в конус. Я, конечно, тогда офигел.

— А Титов как удивлял?

— Он постоянно участвовал в квадратах, раскатывал, распасовывал. За год тренировок он, наверное, всего раза два не встал с нами в квадрат. А ему тогда уже сорок было, на секундочку.

— Ты дебютировал за «Динамо» в сезоне-08/09 в игре с «Локомотивом» (4:2). Наверняка помнишь все в подробностях.

— Где-то за неделю до матча я был в расположении юношеской сборной. «Динамо» в один из дней играло с ЦСКА. Ну, я, естественно, включил игру по телеку. Почти в самом начале четвертую желтую в сезоне получил Марчин Ковальчик (польский защитник «Динамо»). В середине второго тайма красную карточку дали Колоде (Денис Колодин). У меня сразу мысль промелькнула: «Блин, ну наверняка сейчас меня наконец вызовут потренироваться с основой». На следующий день звонок из клуба — сказали, что ждут меня на тренировке основы после игры сборной. Я потренировался с основой «Динамо» неделю и за день до «Локо» Андрей Николаевич [Кобелев] сказал, что я выйду в старте. Понятно, что переживал. Но сыграл вроде нормально, хотя это заслуга людей, которые были рядом со мной: регулярно забивавший Кержаков; никогда не устававший Комбаров; ну и, конечно, магический треугольник в центре — Хохлов-Семшов-Данни. Мое волнение просто нивелировалось за счет класса партнеров.

— Кто был самым сильным тогда?

— Данни. Не видел, чтобы кто-то так же работал с мячом. Он мог принять и обработать любую передачу, даже если мяч летел ему в гланды.

— Ты был в «Динамо» при трех тренерах — Кобелеве, Силкине и Петреску. Кто запомнился сильнее всего?

— Дан. Я очень сильно спрогрессировал при нем как игрок. Он в меня всегда верил, а мне были близки его требования. Кому-то не нравилась его запредельная приверженность к дисциплине, а мне было кайфово. Это была настоящая европейская школа. Плюс всегда буду уважать его за принципиальность.

— В чем она проявлялась?

— Далеко ходить не надо — Ваня Соловьев за полгода до конца сезона подписал контракт с «Зенитом», доигрывая при этом в «Динамо». И Дан его не задвинул, не посадил на банку за это. Он ставил его в состав, несмотря на то, что Ваню освистывали свои же болельщики. Даже после победного гола «Локомотиву» он праздновал под свист трибун. Но Петреску было наплевать на это. Он в первую очередь смотрел на профессиональные качества Вани.

— Почти все игроки, работавшие с Даном, отмечают его эмоциональность.

— Ой, да. Это вообще отдельная тема. Иногда эта эмоциональность зашкаливала. Во время его разносов в раздевалке могло летать все что угодно. Летали доски, фишки, бутылки. Бросать бутылки — это вообще фирменное у Дана.

— Ты был в «Динамо» с 2004 по 2013 год, периодически разъезжая по арендам. Казалось, что клуб рассчитывает на тебя как на своего воспитанника поэтому и не продает. Но почему ты так и не получил настоящего шанса и зимой 2013 клуб разорвал с тобой контракт?

— Больной вопрос для меня. В том, что со мной разорвали контракт, нет объективности и спортивного принципа. Это не слова обиженного футболиста, это язык фактов. В мае 2013 года я подписал новый контракт с «Динамо» на три года. Степашин (тогда — Председатель наблюдательного совета «Динамо». — Sport24) за месяц до этого говорил, что мое продление — одна из главных задач клуба. Я чувствовал доверие со стороны клуба, все классно. А через полгода, в декабре, «Динамо» разрывает со мной контракт. Ты как считаешь, это логично?

— Как минимум странно.

— Странно это выглядело со стороны. А изнутри это было… Это было… Ну, у меня просто нет цензурных слов.

— Что было в промежутке между продлением и разрывом?

— Я держал эту ситуацию в себе 10 лет, постоянно о ней думал. Сейчас хочу поделиться в надежде на то, что моя история в будущем кому-то поможет.

— Давай.

— Итак, в сезоне-12/13 я сыграл где-то 18 игр, продлил контракт в мае, все хорошо, тренер Петреску мне доверяет. Летом президентом «Динамо» становится Борис Романович Ротенберг, а на пост спортивного директора приходит Гурам Аджоев. В клуб на мою позицию сразу берут Борю Ротенберга — сына Бориса Романовича. Правых защитников сразу становится очень много — я, Боря, Игорь Шитов и Люк Уилкшир. Но вроде все развивается нормально, никаких предпосылок к чему-то нехорошему нет. На тот момент мои интересы представляло агентство Германа Ткаченко. За два дня до закрытия трансферного окна мне позвонил Кахор Муминов (представитель агентства Ткаченко) и сказал, что надо уходить в аренду. Я — вообще в шоке. Дело даже не в самой аренде — в ней ничего страшного нет. Но просто со мной за два месяца до этого подписали полноценный контракт, я настроен на игру в основе, даже квартиру с женой сняли поближе к Новогорску. Я попросил Кахора дать мне время подумать. В итоге решил остаться.

Борис Ротенберг-младший

— Зачем?

— Мне было непонятно — почему я? Принял решение на эмоциях, но ты меня тоже пойми: мне 23 года, я готов был доказывать и, как я считаю, выглядел не хуже других игроков своей позиции. Плюс, если меня хотели отдать в аренду, почему тянули до последнего? Почему сказали не на сборах, а за три дня до закрытия трансферного окна?

— Что было дальше?

— Через несколько дней после моего решения, когда трансферное окно закрылось, вышло интервью многоуважаемого Гурама Захарыча [Аджоева]. В том числе у него спросили про меня. Он ответил так: «Ему лучше было бы уйти в аренду. Сидеть и не играть — это не очень хорошо. У него семейное положение сейчас не позволяет пока рассматривать другие варианты, жена вроде как в положении. Он хочет остаться в Москве». Чтобы ты понимал, жена у меня беременна не была. После выхода этого интервью мы с ней были в шоке. Еще и родители начали звонить: «Вы почему нам не сказали?!»

— Был разговор с Аджоевым после выхода этого интервью?

— Да. После одной из тренировок я к нему подошел и объяснил, что в моем понимании не очень правильно говорить о беременности моей жены, не зная правды. Идя на разговор, я рассчитывал, что он адекватный мужик и руководитель. С моей стороны не было никакого хамства, я с ним спокойно разговаривал. С его же стороны градус разговора поднимался с каждым предложением, причем максимально быстро. В конце он уже перешел на упреки и крики в моей адрес. Я вообще не понимал, что происходит.

— Короче, конструктива не получилось.

— Именно. После этого разговора за полгода в «Динамо» я сыграл всего два матча. Для меня показательно, что за тот год «Динамо» избавилось от трех правых защитников: от меня, Игоря Шитова и Люка Уилкшира. В какой-то момент остался только Боря.

— Как в итоге с тобой разорвали контракт?

— За месяц до конца первого круга мне снова позвонил Кахор: «Динамо» хочет разорвать с тобой контракт». Напоминаю: за полгода до этого меня продлили на три года. Я ответил: «Что за бред? У меня 2,5 года контракта еще». 10 декабря с расторг контракт с «Динамо», получил небольшую компенсацию — ну и все. После этого все пошло по одному месту. В итоге я поехал на полгода в тонущую «Волгу», где люди по шесть месяцев не получали зарплату. Но тут справедливости ради отмечу, что Герман эти полгода платил мне зарплату из своего кармана.

— А дальше?

— «Волга» вылетела, мой контракт закончился. Очень важно: я беру на себя полную ответственность за решение разорвать контракт с «Динамо». Это полностью мое решение — я приехал в офис «Динамо» и подписал документ. Но, отмечу, мне было всего 23 года, и у меня тогда были агенты. На них тоже есть доля ответственности за то, что произошло. Они должны были подсказать, как сделать лучше.

— Как в итоге ты нашел себе новый клуб?

— Орещук по просьбе «ПроСпортс» помог подписаться с «Томью» Непомнящего. С того момента мое сотрудничество с агентством Ткаченко прекратилось.

— Что посоветуешь молодым игрокам делать в похожих ситуациях?

— Быть внимательнее. Когда все круто — рядом с вами будет куча людей. Да, агент может помочь выбить хороший контракт. Но, если ты добился каких-то успехов, ты добился их сам, а не вместе с агентом. Это всегда нужно держать в голове. И, если не дай бог что-то пойдет не так — травма или еще что-то, — агенты будут одними из первых, кто уйдет из твоей жизни. Я сейчас говорю в целом про ситуацию на этом рынке, а не про свою историю. Во мне это говорит жизненный опыт. Моя главная ошибка в тот момент — я не обсуждал эту ситуацию с близкими. Я считал, что моя карьера — это мое дело. А надо было делиться и с женой, и с родителями.

— Не разочаровался в Петреску — он ведь не смог отстоять тебя?

— Учитывая наши с ним хорошие взаимоотношения, он действительно мог бы меня вызвать и сказать хотя бы два слова. Мне бы хватило, чтобы все понять. Но это его право — он точно не обязан был так поступать. Просто мог.

— Что было в тонущей «Волге»?

— Это была та самая «Волга» с Сычевым, Булыкиным, Алдониным. Состав бомбический. Тонущей она была в том смысле, что ребятам с сентября не платили зарплату. В такой атмосфере очень сложно показывать результат. Ребята рассказывали, что они друг у друга уже позанимали денег, так что закончились люди, у которых можно было бы занять. Я не мог представить, как люди выходят на тренировки, зная, что у них нет денег, но есть жены и дети, которых нужно кормить.

— Опытные звезды играли спустя рукава?

— Нет, они, наоборот, с каким-то задором играли — большим, чем у остальных. Для них футбол тогда уже был не работой, а больше отдушиной. Поэтому они кайфовали.

— Долги в «Волге» сравнимы с теми, которые были потом в «Кубани»?

— В «Кубани» за полгода меня так и не смогли заявить, и я ушел обратно в «Енисей». Но знаю, что там тоже были какие-то космические суммы. Атмосфера в команде была очень накаленная. Постоянно были срывы на тренировках, конфликты. Любой, даже самый мелкий стык мог закончиться потасовкой. Постоянно были собрания перед играми: решали — выходить или нет.

— Ты упомянул, что работал с Тихоновым в «Крыльях». Но вы ведь и поиграть успели вместе — в 2010 году, когда он был в «Химках».

— Валерич был топом. Несмотря на то, что мы играли в ФНЛ, у него постоянно была нереальная мотивация. У нас в целом была очень молодая команда: если не брать Рому Березовского и Валерича, средний возраст — около 23 лет. И эти двое были для нас как щит. Валерича очень уважали судьи. Когда арбитр начинал что-то изобретать против «Химок», Валерич мог рявкнуть на него: «В себя приди в конце концов! Суди нормально!» Мы, молодые пацаны, даже и думать не могли о том, чтобы судье так возражать. А авторитет Тихонова играл очень большую роль.

— В «Крыльях» с тобой играл очень интересный персонаж — Йоан Молло. Ходили слухи, что он гей. Обсуждали их в команде?

— Только в контексте шутки. Я никаких предпосылок не видел. Йоан — абсолютно нормальный парень, просто с европейскими манерами: чуть больше геля на волосах; каждый день модный лук, даже если мы на сборах; разные украшения. А так — он со всеми отлично общался. У меня не было никогда подозрений, что он гей. В Самаре Молло был суперзвездой. К нему всегда было приковано внимание. Может, просто кто-то хотел хайпануть на таких фейках. Про Джуджака в «Динамо» тоже ходили такие разговоры. Но Балаш — отличный парень, как и Йоан.

— Ты поиграл в Самаре с Соболевым. Он уже тогда много симулировал на поле?

— Удивляюсь, сколько внимания последнее время уделяется этому вопросу. Посмотрели бы, как некоторые футболисты играют в Азиатской ЛЧ, про Сашу вообще бы ничего не стали писать.

— Симулируют?

— Здесь люди при малейшем контакте падают. Арабы и бразильцы вообще что-то невероятное исполняют — полматча валяются.

— После Тихонова в «Крылья» пришел Божович. Чем тебе запомнилась работа с ним?

— Колоритный персонаж. Прозвище Граф ему прям подходит. В общении очень интересный человек.

— Про его шутки о сексе ходят легенды.

 — Об этом так часто пишут, что может сложиться ощущение, что у Миодрага установки на игру через камасутру проходят и вообще он помешан на сексе.

— А он не помешан?

— Нет. Никогда не было чего-то за гранью. Эти шутки были всегда были в тему и разряжали обстановку.

— Вспомни самую смешную.

— В свободное время он запрещал игрокам работать с железом в тренажерке. Вплоть до штрафов доходило. Ну и на сборах он однажды кого-то спалил в зале. Перед тренировкой нас всех собрал и говорит: «Ребят, я знаю, зачем вы ходите в тренажерку. Чтобы потом все такие загорелые, красивые, накаченные поехать на курорт и подцепить телку покрасивее. Но, вы поймите, чтобы девушку зацепить, бицепсы не нужны. Надо чтоб между ног все в порядке было и в голове мозги были». Мы тогда, конечно, выпали все. Он харизматичный, смешной, но тренер все равно должен оставаться тренером.

— Ты не особо с ним ладил?

— В человеческом плане все было о’кей. Да и как тренер он меня сначала устраивал. В его первый сезон в «Крыльях» я сыграл все матчи от звонка до звонка. При этом параллельно формировался новый состав на следующий сезон — из тех игроков, которые были выгодны руководству.

— Так.

— Божовича ведь позвали после того, как в клуб пришли Шикунов и Голубин, Тихонова тогда убрали. Во втором сезоне при Божовиче за полгода я провел всего две игры. Такое коснулось не только меня. Была группа игроков, которые не играли. А Миодраг повел себя малодушно в этой ситуации. У него не было своего слова. В «Крыльях» он тогда мало что решал. В итоге все закончилось вылетом «Крыльев» в ФНЛ. Сезон заканчивал Талалаев, но после его прихода оставалось всего пять игр, и спастись было мало шансов.

— Почти все игроки, работавшие с Талалаевым, рассказывают про его энергетику и эмоциональность.

— Андрей Викторович действительно отличается своей энергией. Кроме того, он очень хороший психолог. Может все нутро футболиста вывернуть наружу, лишь бы тот дал результат. Один из запоминающихся моментов с Андреем Викторовичем был однажды на тренировке сборной U-19. В конце двухчасового занятия мы выполняли какое-то очень простое тактическое упражнение. Но не могли сделать его правильно. Викторыч сказал: «Пока не сделаете правильно, с поля не уйдем». Мы делали это упражнение полтора часа. Представляешь, да? Два часа треня и еще полтора на одно упражнение.

— Жестко.

— Еще Викторыч очень любил, когда на теории с ним разговаривали или даже спорили. У него было правило — во время игры ему никто не имеет права слова сказать, даже помощники. Но на теории он нам разрешал говорить все, что захотим. А еще мне запомнилась с ним одна история.

— Какая?

— В «Крыльях» были два балканских легионера — серб Деян Радонич и словенец Денис Попович. Классные игроки, но, как и любые балканцы, вальяжные, где-то даже ленивые. На одной из теорий, перед важным матчем с «Арсеналом», Викторыч сильно напихал Деяну, используя очень обидные слова. Мне кажется, все теоретическое занятие было посвящено разбору ошибок Деяна. Причем в одном из моментов, за который Викторыч приложил Деяна, он даже не участвовал.

С «Арсеналом» Деян вышел во втором тайме. Смотрю, стоит на бровке и прям прожигает Викторыча своими красными глазами. Для него это тогда был самый ненавидимый человек. Через пять минут после выхода Деян забивает гол и бежит к Талалаеву, мол: «Вот он я, посмотри! А ты мне пихал». Победили в итоге 4:2. После игры Викторыч подходит к Деяну: «Ты думаешь, ты мне что-то доказал? Это я тебе доказал, что ты можешь так играть».

— С Талалаевым команда вылетела в ФНЛ. Пришел Осинькин. Ты ушел в «Тамбов» из-за того, что не захотел играть в ФНЛ?

— Я хотел остаться в «Крыльях». Игорь Витальевич в личном разговоре дал понять, что рассчитывает на меня. Даже разрешил мне тренироваться с командой, хотя у меня уже тогда истек контракт. Но тогдашнее руководство во главе с Голубиным видели мою ситуацию по-другому. Мне создали такие условия, при которых я не мог остаться.

— Какие?

— Предложенный мне контракт по условиям выглядел как подачка. Как будто кость собаке кинули.

— Перед переходом в «Тамбов» тебя не насторожило, что у клуба даже своего стадиона нет?

— Насторожило, но переход в «Тамбов» — не спонтанное решение. Павел Худяков (тогдашний спортивный директор клуба. — Sport24) убедил меня в том, что все будет нормально. Опять же, «Тамбов» тогда играл в РПЛ, а у меня не сказать, что была россыпь предложений.

— Когда начались первые задержки в зарплате?

— Когда я пришел, перед некоторыми ребятами были долги еще с прошлого года. Я, если так подумать, вообще с минимальными потерями вышел из этого проекта. Я получил две с половиной зарплаты, потом по решению суда пришли какие-то деньги и небольшая компенсация. Если считать в сумме, я не дополучил зарплату примерно за два месяца.

Но, вообще, тогда все было построено на обещаниях и уговорах. В один момент обещания Худякова стали анекдотом. В конце у ребят уже была полная апатия. Игроки начинали бойкотировать матчи.

— Почему ты не бойкотировал?

— По регламенту задержка зарплаты должна быть минимум три месяца, чтобы игрок имел право не выходить на игру. А я пришел летом, плюс первые два месяца мне платили. Поэтому играл. Я и не собирался бойкотировать — не видел в этом смысла. Смысл в бойкоте, если, выходя на игру, ты можешь себя показать, чтобы тебя в конце сезона из этого треша забрали? А если денег нет, то и бойкоты никакие не помогут. Бойкот — жест отчаяния. Ребята просто не знали, как еще повлиять на ситуацию.

— На зимний сбор «Тамбова» поехали всего 12 человек. Ты был одним из них. Зачем поехал?

— Заявление в палате уже лежало, я мог в любой момент разорвать контракт в одностороннем порядке. Я искал клуб, а на сборы поехал, чтобы не потерять форму.

— Когда несколько игроков «Тамбова» и ты в том числе отозвали заявления из палаты, в клуб начали поступать деньги от РФС. Хоть какая-то часть денег дошла до вас?

— Нет, ничего не было. Все эти миллионы, которые нам насчитали за телеправа, до обычных игроков так и не дошли. Я переписывался с Ольгой Юрьевной (Коноваловой, гендиректором «Тамбова». — Sport24), узнавал, какие дела. Она сказала, что в лучшем случае игрокам дойдет десятая часть от того, что обещали.

— Что почувствовал, когда узнал, что Коновалову и Худякова арестовали?

— Ничего особенного. Не было такого, что я обрадовался торжествующей справедливости. Справедливость была бы в том случае, если бы всем работникам и футболистам клуба вернули их честно заработанные деньги. Не знаю, кто прав, а кто виноват. Это и не важно сейчас. Для меня есть одна правда — сотрудники клуба и футболисты так и не получили своих денег.

— Было мнение, что «Тамбов» начнет сдавать матчи. Зураб Гигашвили в то время как раз забил гол в свои ворота в матче с «Ротором». Веришь, что он сдавал матч?

— В жизни не поверю, чтобы Зураб добровольно сдавал игру. Все эти разговоры притянуты за уши. Неужели у того, кто это пишет, есть какие-то доказательства? Я знаю Зураба, он не мог так поступить.

— Тебе хоть раз предлагали сдать игру?

— Ни разу.

— На какие деньги ты жил?

— У меня был запас после «Крыльев». Я не привык тратить все, что есть. Мы всегда с женой откладывали. Денег ни у кого не занимал. Стараюсь вообще кэш по возможности не занимать.

— Сколько тебе в итоге остался должен «Тамбов»?

— Около шести миллионов рублей. Но эти деньги я никогда не увижу. Там без шансов.

— В 2013 году ты участвовал в молодежном Евро. Наша команда проиграла все три матча в группе. Почему так вышло?

— Нет какой-то одной причины. Команда у нас была хорошая, мы влет прошли квалификацию. Ожидания перед турниром были высокими. Может, сказался уровень подготовки. Например, голландцы приехали на турнир в составе 23 человек. 21 из них на тот момент уже сыграл хотя бы матч за основную сборную. А у нас за основную сборную тогда сыграли только Смол, Дзага и Жора Щенников. Про испанцев я вообще молчу.

— Другая планета?

— Им первый раз в створ ворот ударили в финале. Состав у них был просто бомбический — Де Хеа, Тиаго, Иско, Мората, Коке, Бартра.

 — У нас тогда был Черышев с испанской школой. Выделялся?

— Не помню колоссальной разницы между нами и им. Не было такого, что Денис приезжал, и мы видели, что это школа «Реала». Больше всех выделялся Дзага.

— Что за тренер Писарев?

— Мне было комфортно с ним работать. Он создавал дружный, семейный коллектив. Это важно в контексте сборной.

— Агент Деннис Лахтер после молодежного Евро-2013 сказал: «За три тайма из Чичерина сделали клоуна. Парень просто мог получить моральную травму». Как реагировал на такое?

— Я считаю себя хорошим футболистом, меня в этом никто не переубедит. Бывают неудачные игры. Я спокойно отношусь к таким комментариям, особенно от таких людей, как Лахтер. Я его лично не знаю, для меня его мнение не авторитетное. Я даже не собираюсь тратить свои эмоции, чтобы ему отвечать. Он даже понятия не имеет, через что я прошел, чтобы попасть на это Евро. Даже если из меня сделали клоуна — ок. Но это мое — я добился, я попал на это Евро, я горжусь тем, что сыграл на этом турнире.