«Будь я в сборной на ЧМ-1986, мы бы взяли медали». Интервью с самым удивительным футбольным тренером СССР

Никита Шилягин

Поделиться

Комментарии

Каждого нового гостя он встречает как старого друга. Стоит едва войти, как с порога слышится: «Заходи, заходи, мой дорогой!» У тебя моментально проступает неподдельная улыбка, ты заряжаешься неисчерпаемой энергией и уже сам готов разродиться комплиментами в его адрес, хотя беседа еще не началась. Конечно, на такое способен только Эдуард Малофеев! Его ответы на вопросы как проповедь, размышления безграничны, а в словах — та самая искренность! В начале июня Эдуарду Васильевичу исполнилось 80, но он все так же бодр, импульсивен, красноречив и не намерен останавливаться!

— Эдуард Васильевич, как встретили юбилей?

— Если честно, стараюсь не думать о юбилеях. Просто у человека заведено: если отмечаются юбилеи, значит, ты чего-то стоишь. А меня и без этого люди благодарят. Много! С таким уважением относятся! Когда я в 2016-м приезжал в родную Коломну, один болельщик даже на колени встал: «Эдуард Васильевич, спасибо вам». Такие вещи выше всяких юбилеев. Это сердечный эликсир.

— Тяжело пережили пандемию?

— Ох, из-за нее я пропустил почти два года! Ковид я, слава Богу, перенес на ногах, хотя болел. На открытие одного турнира приехали китайцы, наш детский тренер от кого-то заразился, а я, как назло, подошел к нему именно в тот момент, когда он закашлял. Я занялся самолечением, выпил сильный антибиотик. К счастью, выздоровел.

— Расскажите, почему связали свою жизнь с футболом?

— Здесь большая роль папы. Он тоже был нападающим, выступал за команду «Зенит» Коломенского станкостроительного завода. Отец приносил старые мячишки, которые мы штопали и играли ими в уличных командах. Он неоднократно говорил, как вести себя, чтобы стать футболистом, но напоминал, что я должен иметь профессию. Отец мечтал, чтобы я стал лекальщиком. «Ты в белом халатике, в кармане у тебя будут надфилечки», — так он меня представлял.

— В футбольном плане многому научил?

— Еще бы! Часто подсказывал: «Надо проще! Влево, вправо и в ворота!» Это оказалась настолько философская фраза для меня, что я ее понял, только став тренером. Позднее включил ее в название своей книги.

— С кем дружили в детстве?

— Больше всего с соседом напротив — Валеркой Деевым. Он потом стал замкомандира подводной лодки. Я дважды спасал его на реке. Как-то раз пошли через перешеек купаться на Оку. А там песок, ступать нужно осторожно. Валерка шел впереди. И вдруг он оступается и падает в воду! Начал захлебываться. Я давай тащить его наружу. Как у меня только ноги не поехали — диву даюсь! Наверное, бабушка замолила за меня. Спасибо ангел-хранителю, он очень сильный у меня.

Эдуард Малофеев в детстве (в центре).

— Как вы попали в большой футбол?

— До 16 с половиной лет играл в уличный футбол в Коломне. За мной приезжали на лошадях, давали десяточек яичек, и мы ехали играть за деревню или улицу. В 10-м классе я пошел на наш стадион «Авангард». Там встретил вратаря и тренера команды Женю Острейко, спросил его: можно с вами потренироваться? «Да какой-то ты коротышка!» — ответил он. В этот момент мимо проходил Витя Капитонов — лучший игрок «Авангарда». Он услышал наш разговор и, похоже, узнал меня. Капитон сказал: «Чего ты его не пускаешь, Женя? Возьми его, это будущая звезда!» И я стал приходить.

— 16 лет — очень поздний возраст для футболиста…

— Мне повезло, что и в 20-й, и в 21-й школах, где я учился, попались высочайшего уровня учителя физкультуры. Они сделали мой двигательный фон настолько широким, что я, несмотря на небольшой рост, играл в баскетбол, волейбол, занимался гимнастикой, лыжами, коньками. Когда учитель физкультуры школы № 21 узнал о том, что я посещаю тренировки по футболу, то спросил: «Что, хочешь стать как Мустыгин?» Я осмелился сказать: «А почему бы не стать!» Видели бы вы его взгляд после услышанного! (Мустыгин — советский футболист, центральный нападающий, лучший бомбардир чемпионатов СССР 1962 и 1967 годов в составе минского «Динамо». — Sport24).

Эдуард Малофеев с двоюродной сестрой Еленой Агапкиной, 1961 г.

— Запомнились первые годы во взрослом футболе?

— Помню, что, став играть за мужиков, понял, насколько это тяжело! Потому и говорю, что ножульки должны быть твердые! Наш тренер «Авангарда» Жарков давал хорошую по тем временам физическую нагрузку, при нем я окреп. Еще помню, как все организовывалось: сборы, тренировки, установки. На стадионе у нас была прекрасная комнатушка, где готовились перед игрой. Для меня это было впервые!

— Кто из «Авангарда» на вас произвел наибольшее впечатление?

— Меня поражали наши ветераны — Сергей Большаков, Анатолий Ульянов, Владимир Беспалов. Все тренеры относились ко мне по-доброму. Я их считаю прекрасными педагогами, обладавшими хорошей интуицией, как у Якушина и Бескова. У нас это были Виктор Жарков и Владимир Фетисов. О них я могу говорить исключительно в возвышенных тонах. Это люди с большой буквы, понимавшие начинающего футболиста, знавшие, каким образом с ним поговорить, что надо соблюдать принцип постепенности, чтобы не перезагрузить молодого игрока. Они многое давали.

— Что можете сказать о тренере «Авангарда» Викторе Жаркове, давшем вам тот самый билет в футбол?

— Да, он дал мне путевку в жизнь! Я был и буду всю жизнь ему благодарен за это. В утренних молитвах всегда молюсь за упокой его души. Он ведь еще был хорошим судьей международной категории. Однажды, когда я тренировал, Виктор Иванович приехал на матч в роли инспектора. Пригласил его к себе. Я рассказывал, как делал предматчевые установки, какие книги читаю. Он слушал и слушал. У нас такой душевный разговор получился, что проговорил почти всю ночь! В конце говорит: «Как я рад сегодняшней встрече, Эдик! Как ты вырос!» Он меня так подбодрил! Было приятно до слез.

— После «Авангарда» вы оказались не где-нибудь, а в «Спартаке».

— У меня произошел феерический взлет. Когда я переходил, случился аппендицит, и на первый подготовительный сбор не поехал. Но Старостин и Симонян верили в меня. Я начал играть за дубль, забивать. Через несколько игр пригласили в основной состав, но за него я играл мало. Правда, меня не хотели никуда отпускать. «Эдуард, ну что тебе, плохо? — говорил Николай Петрович. — Мы тебя все любим!» А потом обращается ко мне: «Ты же такой скромный парень! Неужели и ты за рублем стал гнаться?» Мне так неловко стало! О деньгах я и не думал! В минском «Динамо» давали не больше, чем в «Спартаке», а переходить решил только потому, что мой приятель Игорь Ремин предложил.

— Что он вам сказал?

— Сказал, что в Минске создается хорошая команда. Я не мог не верить ему, поскольку дружил с ним еще со времен молодежной сборной СССР. Когда я получил вызов, то столкнулся с проблемой: как рано утром добраться из Коломны до аэропорта? Выручил Игорь, предложив переночевать у своей бабули. Она утром яишенку сделает, мы позавтракаем, а Игорек проводит до автобуса.

— А отец как отнесся к переходу в «Динамо»?

— Папа сказал, что Белоруссия — одна из самых нравственных республик Советского союза. Он сам когда-то играл за команду Белорусского военного округа и знал, что говорит. «Там люди хорошие, порядочные. — признавался отец. — Ты иди, только не подведи».

— И вы не только не подвели, а стали легендой клуба!

— Но на первых порах все было не так просто. В этот период я защищал диплом в техникуме и снова не попал на первый сбор. А на втором сборе понял, что мои партнеры лучше меня! Первую игру провел не слишком удачно, вторую тоже. Думаю: неужели я такой дурак и здесь не заиграю? Мне так грустно стало, прослезился. Стал у Бога помощи просить: Господи, что мне делать? Помоги! Спасибо Мише Мустыгину — он поддержал меня как земляка. Выхожу в третьей игре — и гол! И как начал дальше забивать! Первый круг сезона-1963 я закончил в статусе лучшего бомбардира чемпионата! Бесков тут же взял меня в сборную СССР. Первую игру я сыграл неплохо, а затем пошло-поехало! Точно так же Гоцманов заиграл (футболист сборной СССР, чемпион СССР 1982 года, футболист года в Белоруссии в 1983-м, 1985-м, 1987-м, 1989-м годах. — Sport24).

— У него как было?

— Он заиграл только на шестую или седьмую игру. Ставлю в состав — никак! Второй раз ставлю — опять никак! Но я продолжал ставить — нравился мне этот парень! Все умеет, но что-то мешает. Я к нему подходил: «Сереженька, ну ты же такой прекрасный, спроси любого! Ты сильный мужик! Прекрати бояться, мы тебя все равно будем ставить в состав! Ошибайся, не переживай!» И на седьмую игру как начал! А потом и в сборной! И в олимпийской, и в первой!

— Надо было раскрепостить?

— Совершенно верно! Каждый человек — это родник. Просто у Гоцманова эти полезные источники оказались глубже, чем у остальных. Надо было дольше копать.

— А вы благодаря чему смогли преобразиться?

— Наверное, благодаря дружбе с Мишей Мустыгиным. У нас была хорошая сыгранность. Ему нравилась моя работоспособность, а мы его берегли и говорили: «Мишаня, ты впереди играй, береги силенки. Все остальное мы сделаем».

— Старт вашей тренерской карьеры тоже получился стремительным.

— Как только я закончил ВШТ, то снял погоны и поехал тренировать в Брест. Идем с 10-очковым отрывом, и меня посреди сезона приглашают в Минск. Там команду в полном смысле загнали: делали все безграмотно, хотя ребята были хорошие. Но с моим приходом мы пошли-поехали. На меня обратили внимание. Я стал выступать на каждом совещании, к которым серьезно готовился. По физической подготовке выступал Юрий Морозов, по тактике Валерий Лобановский, а я готовил речь по воспитательной линии. По окончании все бежали ко мне и просили поделиться материалами. Я все раздавал: «Берите, пожалуйста!»

— Где вы все черпали?

— Да разве все перечислишь?! Когда я возглавил сборную, ходил на тренировки по художественной гимнастике к Ирине Винер. Смотрел, как растяжку правильно делать. Я всегда заводил новый конспект, многое переписывал по несколько раз. В результате вывел усредненный недельный цикл подготовки тренировки.

— А еще кто?

— В тактическом плане многое взял у Константина Бескова. У него было отцовское отношение. Очень нравился Анатолий Тарасов — наши характеры были похожи. На склоне лет он говорил: «Давай, Эдька, ко мне в ЦСКА! А я буду в любой должности тебе помогать. У меня все генералы схвачены!» Но не получилось. Если бы не подлость одних людей, работавших в Центральном совете «Динамо» и федерации футбола СССР, ушел бы к Тарасову.

— А Якушин?

— О, с ним связана отдельная история! Когда в федерации футбола СССР узнали, что я начал делать первые разработки по игре вперед в одно касание, Михаила Иосифовича прислали ко мне в качестве проверяющего. Он приезжает и говорит: «Молодой! Ты или зазнался, или что-то еще! Какое одно касание?! Они у тебя и в три-то не сыграют!» Я отвечаю: «Михаил Иосифович, ну раз вы приехали, посмотрите!» Проходит дня три, а Якушина не видно! Так как я ему водочки носил, подумал: ну все! Потом оказалось, что он сделал себе в лесу маленький шалашик и из него наблюдал за мной. На четвертый день показался, но снова с недоуменным лицом отчитывает меня: «Я знаю вас, молодых! В одно касание ты будешь играть для меня! Ты лучше к игре готовься!»

— Чем все закончилось?

— Мы проводили две игры дома. И обе выиграли, причем крупно. На установку я никого не пускал, но Якушин решил проверить. Я заволновался: «Михаил Иосифович, я вас уважаю, не могу при вас!» Но он настоял на своем. Умным человеком был Михей! Когда я закончил, Якушин говорит команде: «Ребята, это мой воспитанник! Я его брал в сборную. Но даже сейчас, когда я пожилой, я бы вышел играть на футбольное поле!» И потом признался: «Молодец, Эдька, здесь ты меня обошел!» Этого я никогда не забуду.

— Вы успевали отдыхать?

— Воскресенья ждал как зеницу ока, чтобы выспаться и отдохнуть. В подготовительный период мы в 9 утра отъезжали от базы и в 9 вечера возвращались. Весь день в тренировках. Сначала я даже делал по четыре тренировки в день, потому что работал еще с дублем. Потом стал проводить двухразовые занятия. Уставал жутко.

Эдуард Малофеев с женой Диной Малофеевой и дочерью Еленой.

— Сейчас что с тренерами не так?

— Не знают элементарных вещей, работают «в темноту». У многих в одно ухо влетает, из другого вылетает. Не хотят учиться! Когда я закончил с футболом, мне предложили стать начальником команды или тренером в минском «Динамо». Но как я мог, ведь я ничего не знал?! Поэтому пошел в Высшую школу тренеров. Сегодня большинство тренеров настолько не адаптированы к учебно-тренировочному процессу, в том числе и в России, что с ними стыдно разговаривать.

— Можете привести пример?

— Ну вот спрашиваю одного: а ты как тренируешь? Отвечает: «Как все». Да как так?! Ты что, инкубатора футбольного делаешь? Почему ты, как все, назад отдаешь? Тебе твой тренер говорил когда-нибудь, что каждая передача назад — это отдача инициативы команде противника? А стоя спиной к воротам, как ты будешь голы забивать? Наоборот, надо развернуть корпус и стремиться завершить каждую атаку ударом, это будет удовольствие для зрителей обеих команд! Тут миллион нюансов, и каждый нужно отрабатывать. Сила, ловкость, гибкость, скорость, выносливость — все качества должны быть взаимосвязаны. Это настолько серьезно и сложно, что все необходимо сделать в недельном цикле. Наука в науке!

— Что из этого вывели для себя?

— Главная тренерская цель и задача — адаптировать организм направленностям в учебно-тренировочном процессе. Решив их, мы овладеем умением организмом быстро распределять кровь в наиболее активные части тела, которые обеспечивают высокую работоспособность футболиста. Футболист тогда становится автоматом.

— Как все непросто!

— А как же! Совершенствование этих направлений дается ой как тяжело! Это все равно что лекальщик, который по микрону стесывает изделие, делая его совершенным. Как только приходит понимание этого, начинает работать нервно-мышечная дифференциация, и техника растет не по дням, а по часам! Помимо этого, тренер должен знать духовно-нравственные начала. Если ты не работаешь над этим, все без толку. Это часть разработанного мной диффузионного метода, где все взаимосвязано.

— Насколько трудно это объяснить молодым тренерам?

— Когда говоришь об этом, им неприятно слышать. То ли из-за зависти, то ли из-за еще чего. Порой я не могу понять, как найти к ним подход. Чувствую, что меня побаиваются. Мол, да ну его, этого Малофеева, слишком сложно с ним! Я сталкивался с этим, работая в клубах и сборных, а поскольку вести себя надменно было неловко, становилось жалко таких людей. Теперь, когда я ни на что не претендую и мне ничего не нужно, они молчат.

— И что делать?

— Остается только искать людей, которые действительно желают стать тренерами, быть лучше, а не просто получать деньги. Когда-то я создал экспериментальную группу тренеров, и мне понравилось преподавать. Сейчас, конечно, тяжеловато, но я не отступлюсь. Пока я дышу, буду идти вперед. Пусть медленнее, но не сбиваясь с пути.

— В чем, по-вашему, суть тренера?

— Тренер не имеет права бояться и ставить себя в неловкое положение из-за своего несовершенства. Каждый раз, идя на работу, он идет как бы в школу, так как любая тренировка — это урок, ставящий вопрос, на который требуется дать правильный ответ. Тренировка выдвигает проблемы, обязательные для их оперативного разрешения. А для этого надо обогатиться сделанным, увиденным, прочувствовав непреодолимое стремление к новым знаниям. Иначе будешь деловаром. Истинный тренер только тот, кто стремится познать. Только благодаря знаниям можно стать творцом.

— Увы, не все понимают эти истины. Как же к ним прийти?

— Тренер должен помнить о том, что все доброе, хорошее и прекрасное в нашей педагогической работе совершается в порыве любви. Только истинная любовь к футболу, а не себя в нем, дает возможность призвать тренера к совести. Этому я отдал всю жизнь, работая как с маленькими, так и со взрослыми.

— С вами не пропадешь!

— А как иначе! Сейчас котяшут этих тренеров, а они ничего не знают, не умеют! Даже те, кто играл! Я вспоминаю, как читал лекции в Высшей школе тренеров в Москве. Пришел туда, смотрю двое сидят, газеты читают. Спрашиваю: «Вы чего пришли?!» Выгнал. Остальные сразу стали слушать. А по-другому никак. Мне-то какое дело, что ты футболист? Делай свое дело честно, добросовестно!

— Давайте попробуем дать определение. Тренер — это…

— Своего рода призвание. У каждого тренера должны быть свои принципы игры, он должен наизусть знать все режимы работы, понимать, что хочет. Тут нет мелочей. В этих делах предмет надо знать хорошо, не ниже. Иначе тяжело работать.

— Что такое хороший учебно-тренировочный процесс?

— Меня часто спрашивают об этом. Я долго искал ответ на этот вопрос, но нашел все-таки объяснение! Хороший тренировочный процесс в том, что он должен быть как молитва для верующего человека.

— Поясните.

— Каждому из нас Господь бросает золотую цепь на землю. Люди цепляются за нее, тащат на себя, но никак не могут вытянуть! Все потому, что цепь дается не для того, чтобы ее тянуть! Тебе отдали только один конец цепи, а значит ты должен подниматься по ней, стремясь к наивысшей точке. Не тяни на себя, а повышай свою квалификацию! В этом сила молитвы!

— Закончите фразу: «Если бы я был тренером сборной СССР на чемпионате мира-1986, то…»

— Мы бы привезли медали. В ЦК компартии я всегда говорил только о наивысших результатах. Не справлюсь — наказывайте меня! Поэтому если бы нам разрешили поехать на Олимпийские игры в 1984-м, мы, я уверен, стали бы чемпионами. Мы дважды обыгрывали французов, которые выиграли Олимпиаду. Команда была готова показать максимальный результат!

— Что за история про «тяжелобольного Малофеева»?

— В 90-е годы мне стали поступать приглашения из-за рубежа: из Италии, Германии, Кипра. Когда дошло дело до подписания контракта с кипрским АЕЛом, президент клуба обещал оформить все документы и вернуться. Я начал подучивать английский. Ждал, но не дождался. Вместо меня на Кипр поехал Бышовец. А потом мы случайно встретились с этим киприотом. Он был так удивлен: «Малофеев, не уж-то ты! Живой!». И тогда он рассказал, что во всех федерациях меня признали тяжелобольным из-за рака крови в связи с Чернобыльской аварией. Дело благополучно замяли.

— Вы много работали в провинциальных командах, а там очень трепетное отношение к своим воспитанникам. Какое у вас к этому отношение?

— Когда меня после Бреста пригласили тренировать минское «Динамо», то дал первое интервью. Я сказал, что сам родом Коломны, то есть приезжий. А приезжему надо еще более ответственно относиться к делу! Я пообещал, что в команду буду брать только тех, кто родился в Беларуси, или из КФК. И сдержал обещание. Белорусскими воспитанниками мы в 1982-м выиграли чемпионат СССР.

— Кстати, следите за футболом в родном городе?

— Нет, но мне хочется приехать в Коломну и сказать: «Давайте, ребятки, соберемся». Я бы выступил в клубе, перед болельщиками, помог в тренировочном процессе, посмотрел, что да как, подсказал. Но там, наверное, так не принято. Когда я работал в Дагестане, говорил: «Чего же вы — душу-то откройте! Чего стесняетесь? Покорите себя!». Зачем рисоваться?

— В Коломне живет ваш брат Михаил — тоже футболист. Но он давно без работы…

— Да… Мишка играл красиво! Парень чистоплотный, простой, скромный! С ним мы сыграли одну игру — к нам приехал «Днепр» Лобановского. И я подвел Мишку! Заработали пенальти, подхожу к мячу. Ранее я всегда забивал. А на этот раз промазал! В итоге сыграли вничью. В следующей игре Мозер брата в состав не поставил.

— Когда-нибудь замолвливали словечко за брата?

— Нет, за Мишку я никогда не просил, хотя был ведущим игроком и имел на это полное право. Мне немного совестно даже, что так вышло. Если бы я за брата побольше говорил, могло получиться по-другому. Но мне было неудобно так делать. Слишком я скрупулезный по отношению к другим, и для брата поступил, наверное, не очень правильно.

— Мог бы он закрепиться в Высшей лиге?

— Сто процентов. Это был игрочок очень хорошего класса. Но так бывает. Сколько мы просматриваем таких футболистов хороших! Могли же Гоцманова просмотреть? То-то и оно!

— И как тренер ваш брат тоже до конца не реализовался…

— К этому у него тоже был талант. Но не так все просто. Он прилично начал, но не пошло. Многое исходит от зависти, ведь моя слава распространилась и на брата. И чтобы не дать ему реализовать себя, те, кто правит футбольным миром, возможно, вставляли палки в колеса, беря в помощники более слабых. Над ними смеются, а им все равно. Мы для них враги.

— Чему учит ваш тренерский опыт?

— На моем примере можно открыто говорить, что, если тренер соображает в чем-то (особенно в учебно-тренировочном процессе), у него будет получаться на любом уровне. Там, где я работал, всегда была отдача. Ребята из моих команд, даже из не самых сильных, играли в сборной! За полтора года я делал из человека хорошего футболиста, если он имел какую-то базу. В середине 90-х я тренировал «Анжи» — и там появилось два игрока, дошедших до главной команды страны! А выведя команду из Пскова во Вторую лигу, я 16 футболистов сделал мастерами спорта! Значит, всего можно добиваться! Даю голову на отрез, что хорошего игрока всегда можно сделать!

— Что нужно для того, чтобы добиться успеха в футболе?

— Приучить себя работать через «не могу». Это желание должно стать единым центром всей жизни. Если ты не научишься этому, все бесполезно. То, что ты можешь сделать сегодня, нельзя откладывать на завтра. Если откладывать «на потом», ничего не выйдет. Эти жизненные истины можно назвать аксиомами, а можно и догмами.

— Каким образом вы их доносите?

— В этому году открывал детский турнир. Ребятишкам всего по 11 лет, все впереди. Прочитал им басню Крылова «Листы и Корни», в которой корни отвечают листьям: «Да только помните ту разницу меж нас: что с новою весной лист новый народится, а если корень иссушится — не станет дерева, ни вас». А потом спрашиваю: «Вы поняли, о чем я говорю, мои хорошие?». Тишина. Затем продолжаю: «Скоро вы пойдете домой к маме с папой. Дома наверняка есть дела. Вы будете помогать своим родителям?»

— А они что?

— Они: «Да-а-а». Сам же объясняю им: «Родители — корни вашего дерева, и им нужно обязательно помогать, приучая себя работать через «не могу». Да, вы устали, но разве мама с папой не устали? А что самое интересное — если будете постоянно это делать, вам захочется им помогать! Вы их полюбите еще больше, искренне! А значит, сможете полюбить и зрителей, для которых будете стараться точно так же, через «не могу»! И станете прекрасными футболистами!»

— Вашим нравоучениям стоит получиться!

— А в конце включили гимн. Я тут же вскакиваю и поворачиваюсь в сторону флага. Ребятишки в этот момент на меня смотрят. Видно, что я привлек их внимание. Когда гимн исполнили, беру микрофон и говорю: «Только что мы говорили о том, что делать надо через «не могу». Я понимаю, что вы устали, но, когда играется гимн страны, все должны стоять по стойке смирно! Вся усталость прошла, ты обязан!» Если мы научим себя этому, то жизнь будет становиться лучше и лучше!

— А чему учите будущих футболистов?

— С кем я хорошо знаком, тем говорю: «Дорогой друг! Ты должен обязательно знать, кому будешь служить всю свою футбольную жизнь честно и преданно! Кого будешь любить и жаловать, у кого будешь в долгу и кому будешь обязан хорошей игрой — нашим любимым болельщикам! Если этого нет, из тебя хороший футболист не получится. Эта доктрина духовно-нравственного начала. О ней я могу говорить часами. Потому что это главнейший вопрос воспитания, которым сейчас мало занимаются.

— «Какой нам нужен футбол?» — что ответите на этот вопрос?

— Я люблю футбол красивый, славный, чтобы были в нем и пыл и страсть! Чтоб болельщик, друг наш главный, к своей команде не остыл! Близка желанная пора! Влетит в ворота первый гол в турнире и сегодня — что наша жизнь, друзья? Игра! Игра прекрасная — футбол! Необходимо в каждом матче всю волю выложить свою. Пусть неудачник горько плачет, клеймя себя, а не судью!

— Прекрасные стихи!

— Важно, чтобы в унисон все так говорили, и тренеры в том числе. «Неужели вам стыдно об этом говорить? — спрашиваю их. — Как же вы тогда будете работать?!» Надо полюбить болельщиков, а не бояться их!

— Вас знают как эмоционального человека. А каким вы были раньше?

— Очень стеснительным и закомплексованным, можно сказать, смиренным. Все это влияние церкви и бабушки. Например, кто-то затравит что-нибудь, а я потом сижу весь красный. От волнения не знаю, что сказать. Говорю им: идите на фиг! Посмотрим, как сегодня сыграем! Мое стеснение доходило до того, что в любой непонятной ситуации боялся, что могут подумать на меня. Ведь родители учили меня чужого не брать, быть послушным! Плохих дел я сторонился и старался не показывать, что волнуюсь и переживаю.

— При этом у вас были непростые отношения с футбольным руководством.

— Знаете, как они меня встречали? Например, Колосков, который гнобил меня. А встречали они одинаково: «Вот сейчас духовно-нравственность пойдет!». Что, говорю, соскучились, мои хорошие? Воровать-то научились? Давайте теперь работать!

— Оригинально.

— А был еще такой случай. Мы проиграли. После такого в федерации футбола собирался тренерский совет. Иду туда, жду своих «друзей». Захожу в кабинет, преображаюсь и с улыбкой говорю: «Приветствую вас, господа! Я очень рад вас видеть!». Меня спрашивают: «Эдуард Васильевич, как дела?» Отвечаю: «Лучше всех! Смотри, как солнце светит! Все замечательно!». Сам смотрю в противоположную сторону, а периферийным зрением вижу, как мне готовятся косточки промывать: «Гляди, с ума сходит!» Но я-то все слышу! Чувствую, они удивились моей реакции, я же проиграл! Думают: старик тронулся! Однако все делалось сознательно — я всегда старался переводить разговор в шутку, разряжать обстановку, чтобы не было натянутости. А затем говорил: «Не обращайте на меня внимания! Не обижайтесь!»

— Интересный подход!

— Мое поведение и характер помогали мне идти вперед. Поэтому я добивался всего без посторонних вещей. Один выращивает огурец и продает его за пять копеек, а другой в магазине отдает за рубль. Так и у нас с агентами. Но я ни рубля не взял за переходы своих игроков, и горжусь этим! Хотя обязаны были платить. Поэтому я считаю себя истинным тренером, а таких очень мало.

— Самое время поговорить об искреннем футболе. Как родилось это понятие?

— Я хорошо общался с корреспондентом «Физкультурника Беларуси» Дмитрием Михайловичем Болдыревым. В одной из бесед он мне сказал: «Эдуард, я не знаю, согласишься ты или нет, а знаешь, какой футбол ты проповедуешь? Искренний!»

— Как простому болельщику понять искренний футбол?

— Искренний футбол дает болельщикам возможность незримо сопереживать. В любом матче, даже проигранном, ты должен показать, что храбро бился! Если команда отдалась полностью, ее нельзя ни в чем обвинить! В Англии больше таких матчей. Я сам в этом убедился, когда перед чемпионатом мира-1966 смотрел матчи низших дивизионов. Футбол там динамичный, открытый, трибуны везде полные. У нас такое было в 1982-м, когда «Динамо» стало чемпионом СССР.

— Предположу, что в это понятие вы вкладываете что-то большее…

— Разумеется! Искренний футбол можно назвать и честным, но это простовато. Искренний — это более серьезное понимание, идущее в глубину. Это своего рода музыка, идущая из недр души, что-то божественное даже, иррациональное. Я, например, люблю ходить в театр. Помню, пошел на спектакль. Все хорошо, но нет чего-то, того самого кайфа. И вдруг на сцену выходит народный артист СССР Михаил Ульянов. Он мигом преображается, я тут же встаю, не могу оторвать глаз! Вот это, думаю, искренность!

— К сожалению, не все играют в искренний футбол.

— Да, бывают такие нелепости, которые я считаю предательством и подлостью. Подобное произошло в 1982-м, когда мы уже за 3-4 тура должны были стать чемпионами. Везде, куда я приходил, говорил: «Посмотрите, как я работаю. Если не получится, можете меня убирать!». Работал я вот в питерском «Динамо», вывел его в Первую лигу. Потом ушел, но команда опустилась на дно таблицы и меня снова попросили помочь. Вернулся, провел подготовительный период, сходу выиграли два матча. А потом все продали! Кто мне эти люди после этого?

— Предатели и враги?

— А как их еще назовешь! Когда враги преследовали меня, когда друзья смеялись надо мной, я говорил только одно: «О Боже, будь со мной!». Это меня спасало. В раздевалке перед матчем я всегда спрашивал ребят: «Кто сегодня не может играть в полную силу?». Молчание. А это — знак согласия. Тогда предупреждал команду: «Тот, кто не будет выполнять то, о чем мы только что говорили, я буду называть предателем!». Да, бывает мандраж, можно перегореть. Это я приму. Но если ты в хорошей форме и не делаешь так, как договаривались, ты предатель! Я порой прямо так и говорил.

— Вас часто просят о помощи?

— Бывает, я же в «Динамо» работаю! Кого получше знаю, помогаю, кого нет, отвечаю: «Ну напиши ты президенту или в федерацию футбола! Зачем ты мне говоришь?» Чаще всего обращаются те, кого я вырастил. Даю рекомендации, чтобы их взяли куда-нибудь. Случается, и прощения просят.

— Серьезно?

— Недавно из Италии звонил Сережа Алейников и говорит: «Эдуард Васильевич, какой я был дурак, что не взял вас в «Торпедо!» Он тогда только начинал тренировать. Я предлагал помочь, подкрепить его, дать знания. Но вместо «Торпедо» поехал в Псков и Воронеж. А теперь что извиняться? Поезд ушел или поезд уехал — как хочешь пиши, его уже не догонишь!

— К деньгам как относитесь?

— Я был воспитан таким образом, что, когда пошел получать первую зарплату, в кассу отправился последним. Мне было стыдно получать деньги за любимое дело! Тем более папа говорил, что футбол — дело несерьезное. Поэтому всем говорю: надо научиться зарабатывать, а не попрошайничеством заниматься! Ведь вам и так платят неплохо! Вам не стыдно, если вы будете кичиться этим? Это не ваше достоинство!

— Не любите больших денег?

— Больших сумм я никогда не получал. Даже в трудные моменты. Я ничего не выпрашивал. Сколько давали, столько и брал. Когда работал в Тюмени, где я вывел команду в Высшую лигу, мне подарили машину. Я с удовольствием принял подарок, хотя ничего не просил. А когда требуют больше и больше — нехорошо.

— Ваш главный жизненный принцип.

— Когда человек перестает ходить на четвереньках и встает на две ноги, Господь дает ему в руки посох в виде идеала. С этого момента человек должен сознательно и даже бессознательно стремиться к наивысшим результатам и прогрессировать. Кто это делает, становится большим человеком, кто нет, тот остается на обочине дороги. В этом весь смысл.