Удивительная история судьи из СССР: попал в плен и встретил врага, которого знал по футболу. Как он смог спастись?
В автобиографии знаменитого актера Юрия Никулина «Почти серьезно» можно найти интересную историю о футбольном арбитре Николае Усове. Период с 1939-го по 1946-й Никулин провел на фронте: сначала участвовал в советско-финской войне, а потом — во Второй мировой. В обороне под петербургским Пулковом Никулин познакомился с капитаном Усовым, который до войны был судьей Всесоюзной категории по футболу.
«Небольшого роста, толстенький, с виду даже несколько комичный, Усов среди болельщиков футбола считался самым справедливым судьей», — пишет Никулин.
Во время блокадной зимы 1941–1942 годов Усов в составе группы из шести человек отправился в разведку. Вылазка оказалась неудачной: «Взяли «языка», тот стал орать. К нему подоспела помощь. Все, что произошло дальше, Усов не помнил. Только осталось в памяти, как его стукнули по голове чем-то тяжелым».
Юрий Никулин
Очнувшись, Усов понял, что находится в немецкой землянке. Голова перевязана, перед глазами — плакат с изображением футболиста и надписью не по-русски. Тут же, как только капитан пришел в себя, в землянку зашел немецкий обер-лейтенант и говорит: «Ну как вы себя чувствуете? Ты меня помнишь?»
Усов отвечает, что нет — не помнит. И тут обер-лейтенант на ломаном русском начинает объяснять: с Усовым они встречались в Германии, куда советский арбитр приезжал «на гастроли». Выяснилось: немец до войны тоже был футбольным судьей.
«Усов вспомнил, что действительно они встречались в начале 30-х годов, вместе проводили вечера, обменялись адресами, обещали друг другу писать. И вот Усов попал к нему в плен».
С пленным другом немец решил поступить «мягко»: пообещал Усову тепленькую жизнь в Дрездене в обмен на то, чтобы он согласился стать предателем. Угощая проголодавшегося Николая Харитоновича консервами и шнапсом, обер-лейтенант щебетал и увещевал:
«Ты никакой не пленный. Ты мой приятель, гость. Мы с тобой встретились, и я пригласил тебя к себе. Пожалуйста, живи здесь. Я тебя помню. Ты мне еще тогда понравился. Я здесь хозяин! Моя рота в обороне стоит, и вообще я похлопочу, чтобы тебя отправили в Дрезден. Будешь жить у моих родных. Устроят тебя на работу. А когда закончится война, поедешь домой.
Только у меня к тебе просьба одна будет, маленькая. У меня жена, дети, сам понимаешь. Ты должен мне помочь. Иначе трудно хлопотать за тебя. Давай утром выйдем на передний край, и ты только покажешь, где у вас штаб, где склады с боеприпасами, где батареи. Ну, сам знаешь, что мне нужно».
Наутро немец повел Усова на наблюдательный пункт. Чтобы выгадать время, капитан попросил у немца карту, можно сказать, подыграл ему. Сделал вид, что согласен рассказать про штаб и склады, надо только самому вспомнить, где они. И вот Усов «будто бы рассматривает карту», а сам краем глаза смотрит на фашиста и видит, что тот отвернулся от него всем телом: хотел прикурить сигарету, но зажигалка — в том направлении, когда немец смотрел на Усова, — гасла на ветру.
Вознамерившись наконец сделать затяжку, обер-лейтенант на секунду выпустил пленного из виду. Усов, который тайком подсматривал за немцем, понял: это его шанс — и бросился бежать со всех ног.
«Если бы засечь время, наверняка рекорд по бегу поставил, — рассказывал Усов. — Бегу я по нейтралке и слышу, как мой немец кричит: «Дурачок, дурачок, вернись назад». Немцы опомнились и из всех траншей начали палить. А он им приказывает: «Не стрелять! Не стрелять», — но все-таки ранило меня в плечо, когда я уже прыгал в наши траншеи».
Позже, когда советская армия перешла в наступление, в одном из прорывов участвовал залечивший плечо Усов. Волею случая он наткнулся на ту самую землянку, в которой его уговаривали остаться. Дверь сорвана, на пороге — мертвый немец, а со стены все так же смотрит улыбающийся футболист с мячом в руках.
После войны Николай Харитонович Усов продолжил судейскую карьеру, обслуживал футбольные матчи до 1949 года. Скончался в 1964 году, до конца жизни оставаясь членом Ленинградской городской коллегии судей по футболу и хоккею с мячом.
