Что и как просил прислать на зону легендарный футболист СССР Стрельцов. Деньги надо было прятать в пачку сахара
Футболист сборной СССР Эдуард Стрельцов был осужден по обвинению в изнасиловании летом 1958 года. Суд приговорил легендарного спортсмена к 12 годам лишения свободы. До декабря Стрельцов находился в Бутырской тюрьме, пересылочных «Красная Пресня» и Кировская, а также на зоне в Кирово-Чепецке. В дальнейшем он был отправлен в лагеря.
Всего Стрельцов провел в заключении 5 лет и был освобожден в февраля 1963-го по УДО. Эти годы Стрельцов провел в Вятлаге (группа лагерей в Верхнекамском районе Кировской области), подмосковной Электростали и Тульской области.
В заключении Стрельцов слесарил на электростанции, был учеником токаря, валил лес, трудился без должной экипировки на лакокрасочных работах, спускался в шахты, а еще играл в футбол — такая возможность у него появилась в Вятлаге благодаря увлеченному спортом начальнику лагеря.
И, конечно, регулярно слал письма на волю. В первую очередь, своей матери Софье Фроловне. Журналист и автор биографии Стрельцова Александр Нилин получил доступ к сохранившимся письмам Стрельцова, когда футболиста уже не стало. И публиковал отрывки из них в своей книге «Эдуард Стрельцов. Памятник человеку без локтей».
В чем же нуждался Стрельцов в лагерях больше всего? В первую очередь, в необходимом — пище и одежде:
«С питанием здесь очень плохо и посылки пришли во-время. Ты так много посылок не посылай. Сама не ешь, а мне шлешь, так делать не надо. Если сможешь, так присылай в месяц одну посылку. В посылку можешь из питания класть все, здесь нет ничего. Мама, тебе тяжело будет посылать посылки каждый месяц, ты продай машину, и тебе будет легче», — писал Стрельцов.
«Начинаю привыкать к лагерной жизни, правда, попал в лагерь поздновато, если бы летом, то было бы хорошо. Но ничего, привыкнем и к климату, и к лагерю. Лагерь хороший, ребята тоже хорошие, так что за меня не беспокойся. Мама, начинается зима, пришли мне, пожалуйста, шерстяную фуфайку от костюма тренировочного, футболочки шерстяные, безрукавки две штуки, если есть, варежки или перчатки. Если ты отослала мне 100 рублей и сахар, то больше ничего пока не надо».
«Мама, ты хочешь ко мне приехать и привезти, что мне нужно. Возьми часы, а то без часов очень плохо, возьми пиджак, возьми бритвенный прибор, только не железный, а в сумочке с замком, который подарила команда ФРГ, и пушистый помазок. Из питания, что хочешь, если у тебя нет денег, то не нужно, правда, здесь ничего из питания нет, но ничего, обойдемся…»
В письмах Стрельцов также рассказывал, что надеется окончить в заключении 10 классов школы (в итоге удалось лишь девять). Иногда ему приходилось останавливать Софью Фроловну — например, напоминать, что больше необходимого ему присылать не нужно.
Порой заключенный даже приободрял свою мать, которая находилась на свободе. И уточнял, как именно ему нужно прислать деньги — видимо, чтобы они не «потерялись» на пути к нему:
«Давай-ка быстрее продавай машину, расплатись с долгами и ставь себя на ноги. Хуже нам было в войну и после войны, и то пережили. А это как-нибудь переживем. Ведь я не один сижу, многие матери так же остались одни. И если все будут говорить: не хочется жить, то что нам останется делать? У нас же хуже положение, и то мы не унываем.
Мама, когда продашь машину, я попрошу тебя, чтобы ты мне выслала сто рублей. Эти деньги будешь высылать вместе с посылкой. Запечатайте их в сахар в коробке. Коробку откройте, выложите половину сахара, положите сто рублей, опять сложите сахар и заклейте коробку, чтобы не было заметно. Они мне нужны. Только вышлешь, когда продашь машину. Мама, у тебя очень плохое здоровье. Ты быстро продай машину и езжай на курорт. Может быть, здоровье у тебя и поправится. А я в мае уже буду знать точно: сколько мне сидеть. Если сможешь сама купить мяч, то купи и пришли. Валенки были немного малы, но я их растянул и подшил, теперь они стали по ноге…».
Кроме рассказов о своем здоровье, условиях содержания и о том, что ему необходимо прислать, Стрельцов писал и про футбол. Даже в заключении он переживал из-за родного «Торпедо» — например, недоумевал из-за крупного поражения своего клуба: «Мама, что это «Торпедо» в Шотландии проиграло 0:6, большой счет очень. Что такое случилось?»
А ближе к своему освобождению легендарный футболист начал считать не только дни, но и часы, которые оставались ему до воли.
«Стал каждое утро делать зарядку, обливаться холодной водой, в общем, потихоньку начинаю готовиться к свободе. Правда, пока одни надежды, но через два с половиной месяца эти надежды могут и оправдаться. Так что, мама, наберемся терпения и эти два с половиной месяца подождем… С каждым днем все ближе и ближе возможность освобождения. Правда, дни вроде бы стали длиннее, но это закономерное явление, так как сейчас приходится считать месяца, а затем и дни придется считать… Осталось сорок пять дней. В основном, скорей прошел бы декабрь. А там легче, пойдет январь — мой месяц… Пишу письма, а на душе так приятно, пошел декабрь. Правда, время очень раннее — двадцать пять минут третьего, но очень важно, что ноябрь прошел, а день освобождения придвинулся. А это самое главное…»
Кроме того — на зоне Стрельцов осознал свои ошибки, которые и привели его в лагеря. Он писал: «Мама, не ты не доглядела, а я сам виноват. Ты мне тысячу раз говорила, что эти «друзья», водка и эти «девушки» до хорошего не доведут. Но я не слушал тебя и вот результат. Я думал, что приносил деньги домой и отдавал их тебе — и в этом заключался весь сыновий долг. А оказывается, это не так, маму нужно в полном смысле любить. И как только я освобожусь, у нас все будет по-новому…»
Стрельцов был прав: несмотря на тяжелейшие испытания, он вернулся в полноценную жизнь и большой футбол. После своего возвращения нападающий выиграл чемпионат и Кубок СССР с «Торпедо», а также дважды признавался лучшим футболистом года в стране. Несмотря на появившиеся проблемы со здоровьем, сломать себе карьеру полностью он не позволил.
