«Кремлю должно быть до фонаря, что пишет Панарин». Интервью Брызгалова — о сыне, жизни в Америке и политике

Дарья Тубольцева

Поделиться

Комментарии

Илья Брызгалов — один из самых откровенных людей в российском хоккее. Бывший голкипер многих клубов НХЛ после завершения карьеры остался жить в США, немного поработал на телевидение, а сейчас занимается семьей и свободно рассуждает на практически любые темы. В этот раз я решила поговорить с Брызгаловым не только о выступлении русских вратарей в Северной Америке, а и о развитии молодых игроков за океаном. У Ильи подрастает сын, который пошел по стопам отца и стал вратарем. Не могли мы и не обсудить недавний скандал с Артемием Панариным, а также последние события в политической жизни России.

— Дела у меня лучше всех, — начал разговор Илья. — Прошу прощения, что опоздал, перенес интервью на час позже. У меня просто две недели назад родился второй сын. Поэтому сейчас день с ночью перепутаны, вся жизнь вокруг ребенка. Мы друг друга с женой сменяем, все время рядом с сыном. Приехала еще бабушка помогать.

— Поздравляю! Как назвали?
— Спасибо за поздравление. Назвали Виктором.

— Уже прошел год, как коронавирус охватил весь мир. Ваша жизнь сильно поменялась за это время?
— Мы все подверглись каким-то изменениям. К примеру, на этой неделе у нас с командой старшего сына должны были быть две тренировки, но их отменили, так как два других тренера сдали положительные тесты на коронавирус. В итоге нас закрыли на две недели. И такое бывает довольно часто. Собираешься поехать на турнир и раз — все отменяется из-за того, что кто-то заболел. В общем, расписание поломанное, приходится подстраиваться. Но, конечно, все это надоело.

— Вашу семью коронавирус коснулся?
— Жена у меня два раза сдавала тест, это обязательная процедура сейчас перед родами. У нее были отрицательные результаты, а мы, другие члены семьи, не сдавали даже.

— А что думаете насчет вакцинации? В России многие делают прививку.
— Здесь тоже. Мой дантист привился. По-моему, все медработники уже сделали. Вакцинация идет полным ходом. Что касается меня, то склоняюсь к тому, чтобы не делать. Если болел, то смысла нет. Если я за полтора года так и не заболел, хотя, говорят, что вирус очень-очень заразный, значит, и не заболею.

— Была ли у вас возможность съездить в Россию в последний год?
— Нет, не получилось. Мы обычно летом приезжаем, но вы помните, как тогда все были подвержены паническому настроению, границы были закрыты. Потом начался школьный год, у сына хоккейный сезон, и возможности куда-то поехать не было.

— Как раз хотела поговорить про вашего старшего сына. У Владислава появилась страница на eliteprospects — международном сайте, где собрана статистика всех профессиональных хоккеистов. Значит, все серьезно?
— Смотрю, что вы профессионально подготовились. Да, он ставит перед собой самые высокие задачи. Хочет попасть на следующий год в программу USNTDP (программа развития национальной сборной США по хоккею. — Прим. ред.), затем поступить в Boston College, отучиться там три года и подписать контракт с клубом НХЛ.

— Я посмотрела, что в этом году Владислав сыграл за команду U14 из Нью-Джерси 9 матчей, его сменщик сыграл столько же, только у вашего сына статистика куда выше. Почему же он больше не играет?
— Так везде в Америке, всем даются одинаковые возможности. Родители того вратаря тоже платят деньги, он тоже должен играть. Это нормально. Главный тренер понимает, что Владик выглядит лучше, поэтому он играет все матчи с топ-соперниками. У нас команда считается одной из лучших в стране. В принципе считаю, что все ребята должны играть и развиваться. Если ты начнешь спорить и ругаться с тренером, то ничего не добьешься, я это проходил в других командах. Нужно просто мириться и развивать своего ребенка по мере возможности. Надо понимать, что тот вратарь тоже неплохой. Если бы был совсем слабым, тогда можно было бы распределять между ними игры 70 на 30 или 60 на 40.

— Если ты талантливый ребенок, но у родителей нет возможности оплачивать занятия, есть ли какие-то выходы?
— Я с этим не сталкивался. Все зависит от команды. В прошлом году мы играли в другой команде, там обучение в год стоило 3,5 тысячи долларов, не считая экипировки. В эту сумму входит оплата льда, турниры и так далее. В этой команде получается 6,5 тысяч. У нас обычно в неделю по три тренировки на льду. По меркам Америки это не такие большие деньги.

— Правильно ли я понимаю, что в Америке такая система, что из-за плохой учебы тебя могут не допустить до матчей?
— Это все-таки зависит от родителей. Если ребенок плохо учится, то это служит элементом наказания: «Пока оценки не исправишь, не будешь ходить на тренировки и участвовать в матчах». Такие случаи у нас были. Нормальные родители понимают, насколько образование важно для будущего. Нельзя ставить все на хоккей и думать, что из тебя получится профессиональный игрок, который впоследствии будет зарабатывать миллионы долларов. Это единицы из каждого года. Попасть в НХЛ и стать звездой — это элита элит.

— Вы индивидуально тренируете сына?
— Конечно! Правда, в последнее время из-за коронавируса тренируемся не три раза в неделю, а два. Нам очень далеко ездить. Тренировки начинаются обычно в 8:30 утра, а до стадиона ехать около полутора часов. Иногда занятия мы пропускаем. Но все равно катаемся в своем городе, у нас в 15 минутах от дома есть каток.

— Отдавая сына в хоккей, вы осознавали, что если он вырастет в профессионала, то всю жизнь его будут сравнивать с отцом. Не беспокоитесь, что это давление может помешать ему реализовать себя?
— Я об этом никогда не думал. И не то чтоб я отдавал его в хоккей, он сам захотел играть. Мне кажется, это его, наоборот, мотивирует. Он говорит: «Пап, я хочу, чтобы меня выбрали выше тебя на драфте». Я буду только рад, если сын во всем превзойдет меня.

— Если встанет вопрос, за какую сборную играть, он будет сам принимать решение?
— Это будет его решение. Но если он в следующем году попадет в USNTDP, то будет заигран за национальную сборную США.

— Он по менталитету больше русский или американец?
— Он американец-американец. Сын говорит по-русски, но больше на английском, это его родной язык. Но вы представьте, он здесь родился, провел всю свою жизнь. В Россию он приезжал только летом на месяц-полтора и зимой на Новый год навестить бабушек и дедушек.

— Несколько недель назад российские СМИ обсуждали появившееся в интернете видео, где тренер в московской школе «Львы ЦХМ» обучал детей 2013 года рождения дракам. Видели? Ваша реакция?
— Не видел. Такого в Америке я не встречал. Зайдите на USA Hockey.com и посмотрите, чему там обучают действующих и будущих тренеров. Там обучают тому, что дети, в первую очередь, должны получать удовольствие. Все строится на самоуважении, никакого насилия. Никто себе не должен позволять лишнего. Мне кажется, обучать детей боксу — это вообще. Я не знаю, какие цели преследовал тренер этими занятиями. Чтобы дети друг друга молотили по голове… От этого ты умнее точно не станешь и какие-то хоккейные навыки не приобретешь. Мало, что ли, у нас в жизни не совсем адекватных людей?

— Какое влияние в США имеют родители на хоккейный клуб, где занимаются их дети?
— Я вхожу в тренерский штаб команды сына, отвечаю с другим тренером за защитников. Есть родители, которые постоянно недовольны всем. Они приходят и начинают говорить тренерам, что их сын лучший, что он должен играть в большинстве. Каждый родитель считает, что его ребенок должен иметь больше возможностей себя проявить. И вот тренерская задача объяснить мамам и папам, что они в том и в том не правы. Не просто: «Я тренер, я так захотел», а привести аргументы. Объясняешь, какие вещи нужно подтянуть их сыну, чтобы он больше играл, и это не было во вред команде.

— Вам нравится работать с детьми такого возраста (14-15 лет)?
— Вы не представляете, как это интересно! Когда ты не работаешь тренером и непосредственно не взаимодействуешь с детьми, то для тебя они все одинаковые. Когда близко начинаешь работать, то видишь, какие они все разные: по характеру, манерам. Одному все надо в шутливой манере объяснять, чтобы он понял, другому — строгим тоном. Еще одному нужно, чтобы прошло время для того, чтобы понял. В общем, невероятно увлекательно смотреть, как они растут, как совершают одну и ту же ошибку. Потом уже говоришь: «Так, посиди немножко, подумай, что ты делаешь не так». После игры потом бегут родители и кричат: «Что такое? Почему «посадили»?». Объясняю, что не «посадили», а просто дали время понять свою ошибку. Игрок сам приезжает на лавку, понимает, что делает что-то не так, психует, бьет клюшкой об борт. Ему нужно время переработать информацию.

— Вы хотели бы развиваться в тренерской сфере?
— Сейчас я не готов ответить на этот вопрос. На данный момент я занимаюсь этим, потому что в команде играет мой сын. Я помогаю ему и его команде. Потом, наверное, буду уже с Виктором заниматься. А так чтобы работать на постоянной основе, тренировать команду, в которой не играет твой ребенок… Наверное, нет. Это надо будет постоянно ездить в поездки. Не готов.

— Нет ли конфликта интереса в том, что вы тренируете команду своего сына?
— Я смотрю на это с профессиональной точки зрения. В начале вы правильно сказали, что Владик играет столько же, сколько другой вратарь. Я стараюсь в эти вещи не вмешиваться. Сразу учу сына: «Я тебе ничем не смогу помочь. Я тебе никогда не буду помогать, имею в виду, что ходить куда-то, договариваться, уговаривать, пробивать место в составе. Ты должен делать это все сам своей игрой». Потому что это все медвежья услуга. Моя задача в тренировочном процессе помочь сыну становиться лучше как вратарю. Дальше он должен сам вырывать себе место под солнцем, бороться за это место.

— Как-то вы сказали, что сегодня российские вратари — монстры. Кто вам больше всего импонирует?
— Да все они большие молодцы, тяжело кого-то выделять. Rак они все были в топе, так и остались. Их столько, что за всеми не уследишь. Да и времени у меня сейчас совсем нет. Тем более хоккей сейчас таким скучным стал. Как не включишь НХЛ, опять там какой-нибудь «Вашингтон» с «Филадельфией» играют. Скукотища. Неинтересно смотреть, когда нет разнообразия. Не представляю, как тяжело игрокам. Но чего не сделаешь за деньги!

— В «Филадельфии» вы играли вместе с Бобровским. Вы пришли как раз в сезоне 2011/12, когда Сергей выдал худший по цифрам чемпионат (89,9% отраженных бросков). Как думаете, можно ли те сложности Сергея сопоставить с теми, что у него есть сейчас во «Флориде»?
— Можно. Когда мы вместе были в «Филадельфии», философия в команде была такой: никого вообще не волнует, что творится в защите. Вратари пусть сами разбираются, никто им не собирался помогать. Поэтому нам там было очень тяжело. Когда Сергей перешел в «Коламбус», то там команда была больше ориентирована на защиту, которая помогала своему голкиперу. Бобровскому было легче действовать. Сейчас он опять попал во «Флориду», где Джоэль Кенневилль делает акцент на атаку. Знаю там еще некоторых защитников, к примеру, Кита Йэндла. Для них, скажем так, оборона не приоритет. И когда ты попадаешь в такую environment (среду), у тебя сразу подскакивает goals against (пропущенные голы), понижается save percentage (процент отраженных бросков). А когда ты еще и получаешь много, то на тебя идет постоянное давление. Начинают говорить: «Посмотрите, какой он был в «Коламбусе» хороший, а здесь сейчас никакой». Но игра вратаря зависит от того, насколько ему помогают. Если тебя постоянно оставляют на растерзание, то ты мало что можешь с этим сделать. Потом ты начинаешь много об этом думать, начинаешь пропускать легкие голы из-за неуверенности в себе. В общем, не можешь поймать свою игру, постоянно находишься не в своей тарелки, и нет внутреннего покоя, который нужен голкиперу.

— И как тогда выходить из этой ситуации?
— Мы в «Филадельфии» так и не нашли выхода из этой ситуации. Сначала выкупили меня, потом уволили главного тренера (Питера Лавиолетта. — Прим. ред.). Хотя сколько раз я ему говорил: «Давай найдем общий язык. Я не люблю, когда защитники блокируют броски. Терпеть этого не могу! Я не вижу шайбы, не контролирую ее». А у него позиция была такой: «Нет, а я, наоборот, люблю, чтобы защитники блокировали броски». Они блокировали, а я все равно реагировал на первый бросок, шайба отскакивала в трусы, щитки или в сторону, а там как раз соперник стоял, и его никто не прикрывал, так как наши защитники не делали свою работу — они ловили шайбу вместо меня. Во «Флориде» тренерам надо найти общий язык с Бобровским, чтобы они смогли сработаться. Это лишь предположение, точно я не знаю, что происходит в команде. Но я знаю, что Сергей лучше и талантливее тех цифр, которые у него есть в последние два года.

— Защитник «Флориды» Кит Йэндл провел 888 матчей подряд без пропусков. Его серия — 3-я по продолжительности в истории НХЛ. Заметно, что иногда он специально уходит от блокирования бросков. Допускаете, что это связано с тем, что он хочет продлить свою серию и не получить травму?
— Да нет, он просто понимает с наших тех времен (вместе с Брызгаловым играли в «Филадельфии». — Прим. ред.), что не надо блокировать броски, что для этого есть вратарь. Я ему сколько раз говорил: «Кит, это не твоя работа, ты лучше игрока контролируй». Дай время вратарю, чтобы он подобрал шайбу, накрыл ее или отправил ее куда-то в угол.

— Главная тема февраля — это скандал с Панариным. Андрей Назаров заявил, что 10 лет назад Артемий избил девушку в Риге. Читали об этом?
— Читал об этом, даже в Америке это обсуждалось. Что я могу по этому поводу сказать? У меня вообще нет никакой информации.

— Вы поверили истории Назарова?
— Не могу сказать. Если ты ударил девушку, то это низко и подло. Если ты оболгал таким способом человека, то это какая-то зависть, подлость. Эта ситуация вообще какая-то низкая и подлая. Мне кажется, тут даже обсуждать нечего. Какая-то грязь.

— В США сразу посчитали, что это дело связано с политическими взглядами Панарина. Вам эта версия близка?
— И поэтому режим Путина решил воздействовать на Панарина через Назарова? Это же смешно.

— В Америке писали, цитирую вам: «Назаров — политический подхалим, который специально решил оболгать Панарина, который публично поддерживал Навального — главного политического оппонента Путина».
— Мне кажется, Кремлю плевать даже на то, что говорит Навальный. А то, что пишет Артемий, ему вообще должно быть до фонаря.

«Панарин должен беспокоиться за свою семью в России». В Америке не верят в избиение и связывают скандал с политикой

— При этом Навального посадили в тюрьму.
— А что с ним нужно было делать Кремлю? Сами посудите. На него были заведены уголовные дела. Можно спорить, рассуждать, для кого-то они фейковые, для кого-то нет. Владимир Владимирович сидит и управляет страной, а Навальный сейчас будет зону топтать.

— Я к тому, что если бы Кремль не боялся высказываний Навального, то никто бы его не стал трогать.
— Может, он просто надоел? Я немножко следил за этой ситуаций, за митингами. Чего в итоге добились? Людей вывели на улицы, их побили. Кого-то сейчас в тюрьму посадят. Но ничего не поменялось.

— Но тот факт, что люди вышли, значит, они чем-то недовольны.
— Дарья, ну а сколько было недовольных? По всей стране 140 тысяч насчитали из 140 миллионов.

— Потому что митинг был несанкционированный. Люди боятся, что их арестуют.
— Могу с вами здесь согласиться, а могу сказать: а с чего вы взяли, что они боятся? Может быть, их все устраивает. Может быть, им наплевать. Вы сейчас транслируете это мнение на большую аудиторию, чьего мнения не знаете.

— Фильм про дворец на канале Навального (Фонд борьбы с коррупцией Навального, признанный в России инагентом, опубликовал фильм «Дворец для Путина», в котором рассказывается о резиденции под Геленджиком, построенной, по утверждению авторов, для президента — Прим. ред.) посмотрело больше ста миллионов человек. Это огромная цифра!
— Да, я один из ста миллионов, кто посмотрел этот фильм. Вот вы спросите мое мнение. А что, вы этого не знали, что может быть у Путина такой дворец, если он есть? Я не удивлен. И также большинство россиян не было удивлено. Во мне это не вызвало никакой бури негодования, у меня не вызвало это никакой ненависти. Ну это just a way we f***in (блин) live in Russia. Понимаете. Так оно есть, было и будет в России. Можно спорить, правильно это или неправильно. Но так устроена страна. Дарья, а вот чего вы хотите?

— Хочу, чтобы прожиточный минимум был не 12 тысяч рублей. Я не знаю, как на эти деньги можно прожить в любом российском городе.
— Я вот нахожусь в Америке, здесь тоже 50 млн людей живут на пособие. Хотя Америкой все восхищаются. Здесь тоже полно нищих и бомжей. Посмотрите на крупные города.

— Но пособия в США все-таки сопоставимы с суммой, на которую можно прожить?
— Нет. С чего вы взяли, что в Америке ты можешь выжить на 700 долларов? Ты даже себе самую плохую квартиру за эти деньги не сможешь снять. Как вот ты можешь поступить в университет, если у тебя нет денег? Ты должен показывать выдающиеся результаты по учебе. Но такие и в России могут поступить в университет. А так в США основная часть населения платит по 70 тысяч долларов в год за обучение.

— В России есть проблема централизации, все люди стремятся в Москву. Это ведь плохо для развития страны.
— Так устроена страна. Не могу сказать, что только в один город все едут. Есть Питер, моя племянница хочет поехать в Казань учиться. Есть проблемы, они есть везде. Но власть в России никогда не менялась бескровно. Я понимаю людей, которые недовольны. Тоже никогда не был поклонником Путина, вы знаете, что я много высказывался. Но что будет дальше? Все равно сейчас много людей поддерживает Путина, те же силовые структуры, много людей, которые хорошо устроились при нынешней власти. И когда начнут свергать эту власть, она будет сопротивляться, польется кровь. Если ее свергнут, придет Навальный и будет, как сам говорит, бороться с олигархиями. Как? Отнимать все?

— Это путь в никуда.
— Так вот за что бороться? Навальный начнет отнимать заводы, пароходы. Они будут сопротивляться, будет литься кровь. Потом он придет и раздаст эти заводы своим другим, потому что кто-то должен этим управлять. И опять начнется то же самое. Его приближенные начнут толстеть, а до народа ничего доходить не будет.

— Вы считаете, что все должно остаться так, как есть сейчас?
— Я не знаю, как должно быть. Но я точно знаю, что, в случае свержения Путина и его команды ничего для страны в лучшую сторону не изменится. Мы это все уже проходили. В 1917 году скинули сначала царя, потом Временное правительство. Говорили, что построим коммунизм и заживем. Люди жили-жили 70 лет, и ничего хорошего. Потом опять свергли власть, стали строить капитализм и рыночную экономику. И вновь понимают, что что-то не получается, и люди недовольны. Может быть, люди поняли, поумнели и из-за этого не выходят на улицы? Какая разница, кто будет сидеть, если ничего не меняется.

— Но если бы была сменяемость власти, то, может быть, было бы лучше?
— Может быть. Но посмотрите на раннюю Россию. Огромная страна, разные регионы, разные мировоззрения. Когда власть менялась, Татарстан хотел отделиться, в Чечне была война, на Дальнем Востоке люди сами по себе жили. Тут не понять. Россия — это очень сложный механизм.

— Америка в этом плане проще устроена?
— Да, гораздо проще. Тут 50 разных штатов, 50 разных государств. Байден пытается что-то сделать, что вон во Флориде без масок люди ходят, а ему говорят в ответ, что сами разберутся.

— Жизнь после победы Байдена на выборах изменилась?
— Машина пропаганды работает, льет ненависть со всех каналов. Одни на республиканскую партию, другие на демократическую.

— После выборов это не закончилось?
— Нет. И это не закончится, слишком разные взгляды, между людьми пропасть в плане мировоззрения.

— Но вашу жизнь это никак не касается?
— Пока нет. Ну, повысят налоги. Ждем. А что тут сделаешь? Будешь ждать следующих выборов. Придут республиканцы, налоги понизят, а потом все по кругу.

Подпишитесь на хоккейный Youtube-канал Sport24