«Канада ошеломила: в одном Онтарио 50 команд — у нас все по домам». Как с нуля строят детский следж-хоккей в России
«Когда мы приехали, нас ошарашили масштабы — в одном Онтарио 50 детских команд. Постоянно ходила и общалась с тренерами, родителями — пыталась понять, почему здесь это так массово и популярно, а у нас ребята сидят по домам».
С той поездки Анастасии Барадачевой в Канаду, по сути, началась история детской следж-хоккейной лиги (хоккей для детей с ограниченными возможностями). Спустя восемь лет я буквально выхватываю ее уже как главу лиги на полях третьего фестиваля для таких детей Hockey Family Fest. Более 1000 человек, 29 команд из 25 регионов — и естественно, жесткий дефицит по времени для всех организаторов.
«В Канаде совершенно другой подход, — рассказывает Барадачева. — У нас особенно раньше существовал отбор детей — не всех брали, только тех, кто подходит. Плюс дорого».
— А там это бесплатно?
— Не всегда. Родители и тренировки оплачивают (аренда льда там довольно дорогая), и сани приобретают, и на турниры ездят за свои деньги. Но для них это все равно другие деньги — вопрос доступности тут ключевой.
Еще один важный момент — это сам подход к детям, то, что я перенесла при запуске этой истории в России. Для них адаптивный хоккей — это не история профессионального спорта, а скорее семейный досуг. Возможность для ребят просто нормально жить, заниматься спортом, иметь друзей, видеть другие города. Там никто не борется насмерть за кубки и медали — у нас если спорт, то только ради победы.
Разницу подходов с Северной Америкой подтверждает и главный тренер команды по незрячему хоккею Леонид Тишкин: «Мы ездили в Чикаго осенью 2019-го — команда была при клубе НХЛ «Блэкхоукс». Посетили несколько тренировок хоккея для незрячих и несколько тренировок по специальному хоккею. Так вот они вообще не заостряют внимание на проблеме ребенка. Например, у мальчика были развязаны шнурки на коньках, и мы с коллегой бросились ему помогать, но нас остановил тренер: «Стой, зачем ты это делаешь? Он их завяжет, когда поймет, что ему нужно их завязать».
Как мне объясняли, у них даже нет каких-то специализированных интернатов, у них те же слабовидящие дети или ребята с синдромом Дауна учатся в обычных школах по тем же программам, что и обычные дети. Нам до такой инклюзивности еще далеко, но у них хоккей для незрячих существует с 1972 года».
В хоккее для незрячих у вратарей должна быть 100%-ная потеря зрения. Также по правилам используются специальные ворота и шайба большего размера с погремушкой внутри
Те же катки, пусть в США и Канаде, в основном, платные, но есть и те, которые входят в специальную программу по адаптивному хоккею: можно подать заявку, и ты попадешь в список тех, кто может бесплатно посещать эти тренировки.
— Хоккею для незрячих в Канаде почти 50 лет, но я правильно понимаю, что на момент поездки его в России не было в принципе?
— Да, ни его, ни специального хоккея. Мы перенимали опыт у американских и канадских коллег, были постоянно с ними на связи.
Барадачева: «Идея началась даже не с фестиваля, а с того, чтобы такие команды в принципе появились в нашей стране.
Все началось с команды в Туле, а в 2015-м мы решили, что у ребят с инвалидностью во всех регионах должна быть возможность заниматься хоккеем. Создали лигу, команд с каждым годом появлялось все больше — естественно, ребятам хотелось соревноваться, потому возникла потребность в проведении такого фестиваля».
Первый фестиваль прошел в Питере в 2017 году (тогда участвовало 10 команд), через два года Сочи — и уже 16 команд. В Нижний Новгород приехало 29 команд: до ровного числа не хватило команды, которая отменилась в последний момент из-за вспышки коронавируса.
***
Команды собираются по-разному, но чаще всего это инициатива конкретных людей. «Наша команда до сих пор складывается на протяжении уже пяти лет — сейчас в ней уже как дети, так и взрослые ребята — рассказывает мама одной из участниц из красноярской команды «Красная молния» Наталья Шпакова. — Моей Лизе, например, уже 20, а есть игроки, которым только исполнилось семь.
У нас есть общественная благотворительная организация, и мы там случайно увидели, что есть такая история про следж-хоккей. Решили, почему бы не попробовать зайти. Написали в лигу, нам ответили — прислали сани, часть экипировки, даже инструктора, который объяснил, как ездить на этих санях. Все бесплатно. Лиза как раз первая на них и поехала.
Содержать команду — удовольствие дорогое. Приезд на фестиваль из Красноярска нам обошелся в 680 тысяч. И это не вся команда, мы возим только лучших игроков (сейчас 12 + сопровождающие), а, конечно, хочется иметь возможность привезти всех».
— На что вообще вы существуете?
— Выигрываем какие-то гранты, входим в разные проекты. Искать спонсоров сложно. Очень сложно. Вот закидывали удочки на поездку — тысяч 10-15 кидали. Из 680. Родители потянуть такие поездки тоже не могут, конкретно в Нижний собирали буквально по крупицам.
Барадачева: «По экономике надо разделять: есть разовые вложения, а есть ежемесячные затраты — зарплата тренера, аренда льда и т. д. Инвентарь — самая затратная часть, но на них дети могу ездить по несколько лет. Весь первый год работы мы потратили на то, чтобы найти тех, кто мог бы делать сани в России. Привезти их из Канады/США на тот момент стоило порядка 120-140 тысяч. Понятно, что таких денег не было ни у нас, ни у родителей. В итоге договорились с Тульским машиностроительным заводом — они стоят 30-40 тысяч.
Профессиональные хоккеисты все равно играют на импортных санях, но для ребят с различными диагнозами они не подходят — узкие лезвия, рама совершенно другая. Дети просто будут падать. Потому играем на учебно-тренировочных.
— Вы сказали, что год искали производителей — никто не брался?
— Ну ведь понятно, что с точки зрения бизнеса эти сани выпускать не рентабельно. Наверное, только за счет того, что это крупное производство, тульский завод взял на себя эту, по сути, социальную нагрузку».
— Но все же сани у завода вы выкупаете?
— Да, мы фандрайзим, привлекаем наших спонсоров, а дальше уже в зависимости от истории либо выдаем бесплатно командам, либо они покупаются в рамках нашей грантовой программы.
Грантовая программа при детской следж-хоккейной лиге существует третий год. Точнее сказать, лига является оператором конкурса грантов при фонде Геннадия Тимченко.
Весь грантовый фонд составляет около 6-7 миллионов рублей. Максимальная сумма для одной команды — миллион. Любая некоммерческая или бюджетная организация может получить финансирование на создание следж-хоккейной команды.
Заявки очень индивидуальны: кому-то не нужны средства на аренду льда, так как его им дают бесплатно, но зато нужно оплатить работу тренера и экипировать детей. А у кого-то, наоборот, есть тренер-энтузиаст, который готов заниматься с ребятами бесплатно, а со льдом проблемы. Идем от потребностей.
— Каков процент заявок одобряется?
— Сложно сказать однозначно, зависит от года и количества заявок: вот в прошлом, несмотря на карантин, их было очень много. Одобрили, наверное, половину. В этом году тоже на 10-15 заявок рассчитываем.
— На что хватит максимального финансирования в миллион?
— Примерно на сезон — первые 9-10 месяцев. Набрать ребят, начать тренировочный процесс.
— Хорошо, эти деньги закончились, и что дальше?
— В течение всего этого года мы работаем с командами — учим их фандрайзингу, привлечению средству, работе с партнерами. Или, например, учим делать заявки на гранты — благо сейчас их очень много, начиная с президентских и заканчивая региональными конкурсами. Это сейчас распространенная практика, но важно знать где искать информацию, как правильно оформлять заявку и готовить документацию, очень много тонкостей. Далеко не все организации в этом разбираются, потому помогаем встать на ноги.
— Бюджет команды: это чаще всего спонсоры или поддержка государства?
— Сейчас очень по-разному. Еще два года назад я бы сказала, что это преимущественно НКО, которые ищут небольших спонсоров. Теперь же на уровне регионов на это намного больше обращают внимание, действительно стали помогать не только на словах, но и выделять тот же самый лед. Так что сейчас перекос идет уже в эту сторону.
Плюс, очень хорошая тенденция — нам стали помогать клубы КХЛ, брать команды под свое крыло. То есть не просто разрешать использовать свою айдентику, а вписывать эту команду в бюджеты клубов — «Ак Барс», «Локомотив», «СКА», «Крылья Советов», «Спартак», кого могу назвать навскидку.
— Какой процент команд из участников фестиваля, кто получал эти гранты?-
— Процентов 70 точно. Остальные — те, кто искали сами. Например, команда из Ярославля: там активные люди создали команду в прошлом году, нашли ресурсы, договорились с «Локо», и никакой помощи, кроме какой-то информационной, от нас им не потребовалось. Таких примеров все больше — это здорово.
***
Спрашиваю у Анастасии: как вообще возникла идея с лигой?
— В 2013-м фонд Тимченко как раз создавал первую команду. Ко мне обратились за помощью — ребятам просто было не с кем играть в России. Я включилась в эту историю, потому что у меня муж работал в этой теме — можно сказать, семейная история (смеется). Как раз тогда и нашла большой турнир в Канаде, отвезли детей туда.
Первый сезон в лиге денег не было вообще. Я из семейного бюджета брала деньги на листовки. Весь первый год была работа над популяризацией, никто не знал, что это вообще такое и зачем нужно. Вот мы с другими же такими энтузиастами и ходили по мероприятиям, раздавали листовки, показывали зарубежные ролики — дескать, посмотрите, как здорово такие дети в Америке играют.
Когда подошла пара выкупать первую партию саней, то просто запустили сбор средств на краудфандинговой платформе, чтобы хотя б одну команду создать.
— Собрали?
— Да, порядка 150 тысяч. Клюшки нам подарил тогдашний тренер сборной по следж-хоккею, федерация хоккея подарила экипировку — так всем народом и собрали. А уже потом, когда появились первые ребята и мы стали рассказывать об этом в медиа, появились и первые партнеры.
Специальным гостем третьего фестиваля Hockey Family Fest был Алексей Ягудин
Сейчас же лига занимается не только следж-хоккеем, но и хоккеем для незрячих, а также специальным хоккеем (для детей с особенностями в развитии).
«Наш проект (команда для незрячих «Фортуна») — это проект лиги, который финансируется за счет фонда президентских грантов — мы его выиграли прошлым летом», — рассказывает Тишкин.
— Сколько выиграли, если не секрет?
— Боюсь наврать в цифрах. Скажу, что содержать такую команду в Москве в год стоит около двух миллионов рублей. Грант был больше, потому что в сумму было заложено социальное и физическое исследование команды, покупка экипировки, мастер-классы и так далее.
— Хорошо, эти деньги закончились. Что дальше? Спонсоры?
— Мы сейчас активно ищем партнера, который мог бы под свое крыло взять команду.
— И насколько тяжело проходит поиск? Каков процент отказов?
— Да… как бы отказов нет. Но и согласий тоже нет (смеется). Все в подвешенном состоянии. Бывают примеры, когда родители берут инициативу на себя и открывают НКО, чтобы самим заниматься делами команды. Такое тоже бывает. Но пока ищем партнеров собственными силами.
— С какими проблемами столкнулись в самом начале?
— Хоккей — жесткий вид спорта: борьба, силовые приемы, скорости, лед. Потому было сложно уговорить родителей просто привезти незрячих детей в секцию, хотя в адаптивном хоккее борьба полностью исключена.
Старались продемонстрировать родителям максимальную безопасность. Обычно хоккейные тренеры в каком виде проводят тренировки? Кепка, щитки, краги. А в Америке мы подписали два или три соглашения, что мы понимаем опасность травм (вывихи, переломы) — нас просто не выпускали на лед, пока не оденем шлемы и всю остальную экипировку. У нас это до сих пор довольно редко практикуется, хотя так мы показываем, что это безопасно.
Мы, например, не выпускаем ребенка на лед, если у него отсутствует хотя бы один элемент экипировки. Да, ребенок расстроится, но это безопасность.
— Долго вообще набирали команду?
— Тут же еще и пандемия вмешалась. Первый набор был где-то в 10-12 детей — написали во все интернаты, что открывается такая секция. Так появились первые ребята: собственно, все наши дети из трех интернатов в Москве и еще одного в Королеве.
Правда, с интернатами есть проблема: дети, которые живут там постоянно, а не просто учатся, отваливаются намного чаще. Для них транспорт нужен, сопровождающий — если, допустим, меняется время тренировки, то интернаты под нас, естественно, не подстраиваются.
— Как эту проблему решали?
— А никак. Она не решена. Мы переехали на другой каток, потому что не было денег оплачивать старый, а интернат сказал: а как мы будем возить детей, у них в это время ужин. Пытались договориться на ланч-боксы — нормальная же практика, но нет, эти дети отвалились.
Мы попросили родителей помочь нам с набором, чтобы они по своим группам распространили объявление. Плюс мы сделали несколько открытых мастер-классов, на которых родители видели, что есть дети, которые уже хорошо катаются. В итоге сейчас в команде 21 человек, на фестиваль приехали не все, есть дети, которые только-только вышли на лед».
Первый матч состоялся в декабре 2020 года. «Фортуна» играла с «Юманом» из Чебоксар.
— Сколько сейчас команд в хоккее для незрячих?
Тишкин: «Те три команды, которые приехали на фестиваль, плюс еще три, которые только-только появились — в Новосибирске, Ульяновске и Хабаровске. Они не готовы пока еще выступать, дети только-только встали на коньки. Помогаем, как можем: команде из Новосибирска, например, отправили 10 комплектов экипировки плюс определенную сумму на то, чтобы начать тренировочный процесс. В следующем сезоне они уже точно будут играть в турнирах».
На фестивале помимо собственно матчей было довольно много и других развлекательных активностей
Хоккеисты в таком хоккее делятся на несколько категорий по зрению — B1 (полностью незрячий), B2 (сужение полей зрения до 20%), B3 (человек что-то более-менее видит). Есть определенный балл за игрока каждой категории — сумма должна быть не больше 25.
Тишкин: «Вратарь в хоккее для незрячих должен быть полностью незрячим. Но иногда он может быть и категории B2, как сейчас: у нас стояла девочка по договоренности с другой командой, ей просто заклеили специальным пластырем глаза и дополнительно закрыли повязкой. Просто другая девочка (тоже вратарь) не смогла поехать — получилось так.
Кстати, в адаптивном хоккее очень много девочек. Даже больше, чем в среднем занимается обычным хоккеем.
Да, в детской следж-хоккейной лиге девочек порядка 30%. Но и мы не делим по гендерному признаку — эта история не про спортивные достижения, а про реабилитацию, социализацию. У нас две девочки играют: Алиса — вратарь, и Аленка в поле. И посмотрите, насколько они счастливы — они все общаются, веселятся».
***
«Спорт что дает детям? Дисциплину, командный дух — это сплачивает их, появилось много друзей, — говорит о влиянии занятий по следж-хоккею Шмакова. — Ну и конечно, развиваются физические способности, а за ними и социализация. Когда говоришь, что выступаешь за город, за свой край — это придает значимости, людям сразу начинают по-другому относиться. Уже нет такого удивления: «а что, разве такие дети вообще могут играть?»
— А было такое?
— Конечно. Люди всегда по-разному воспринимают человека с ограниченными возможностями — так было, есть и будет всегда. Есть те, которые говорят «да пусть они дома сидят и не высовываются», а есть те, кто, наоборот, старается помочь.
— Но отношение меняется?
— Конечно. То, что было 15 лет назад и сейчас — разница огромна.
А вот отношение родителей к тому, что детский следж-хоккей — история не совсем про спорт, меняется довольно тяжело.
Барадачева: «Да, это актуальная проблема, к сожалению. Мы, конечно, всем командам объясняем нашу философию, но сложившийся в России даже не годами, а веками менталитет перебороть сложно.
Надо понимать, что 90% ребят никогда не станут профессиональными спортсменами именно в этой дисциплине, просто потому что они не подходят под критерии МОК. Это останется просто историей общения, яркого детства, но вы не поедете на Паралимпиаду.
Но все равно, как только дело доходит до соревнований, сразу возникают амбиции у взрослых, которые транслируются на детей. Очень тяжело это менять, со скрипом».
В этом году прием заявок на конкурс грантов по созданию команды для адаптивного хоккея идет до 15 мая. Заполнить заявку можно по ссылке.