«Ковальчук не забыл, что такое быть игроком. Он многое делает в раздевалке». Интервью 20-летнего Грицюка

Дарья Тубольцева

Поделиться

Комментарии

Год назад Арсений Грицюк не проходил в состав «Авангарда», а сейчас выходит во втором звене сборной России на Олимпийских играх. В этом сезоне 20-летний форвард добился впечатляющего прогресса. В регулярном чемпионате КХЛ набрал 28 (16+12) очков в 39 матчах, чем обратил на себя внимание тренерского штаба национальной команды. В Пекине Арсений уже забил первый гол — в ворота Чехии. На следующий день у команды был выходной. Корреспондент Sport24 созвонилась с хоккеистом и узнала, каково быть самым молодым игроком в сборной России, как ему помог Боб Хартли и кем для него является Илья Ковальчук.

— Чем занимаетесь в свой выходной (разговор состоялся в понедельник, 13 февраля. — Прим. Sport24)?

— Да ничем. Вчера была поздняя игра, поздно приехали в деревню, пока всем ответил близким. Все-таки забил первый гол на Олимпийских играх, был эмоциональный подъем, не мог долго уснуть. Сегодня проспал полдня, поел и сейчас лежу в номере отдыхаю.

— Всегда не можете после игр долго уснуть?

— Обычно матчи пораньше заканчиваются. Тут игра в 12 ночи закончилась. Как правило, после матчей 2-3 часа в себя прихожу, на играх большой выплеск эмоций. И когда неудачные матчи, то же самое, думаешь, где лучше мог сыграть, ищешь мелочи, как мог лучше сделать.

— Какие развлечения есть в олимпийской деревне?

— Да тут и не хочется что-то делать. График плотный: игры, тренировки. Все равно стресс большой. Можно сходить погулять, созвониться с родителями, близкими. Много знакомых переживает за меня, хочется времени им уделить.

— С кем живете?

— Живем мы в четырехкомнатной квартире, у каждого своя комната. Я живу с Шарипзяновым, Федотовым и Самоновым.

— Считается, что вратари — это отдельная каста спортсменов. Иван с Александром держатся отдельно или вместе с коллективом?

— Я тоже раньше думал, что вратари — отдельная каста. По детству вратари действительно были в отдалении от других, на своей волне. Во взрослом хоккее все друг к другу ближе, все общаются, один коллектив. Что касается странностей, так у каждого есть свои червяки в голове.

— Играете в приставку или есть какие-то игры по сети?

— Мы бы с радостью играли в приставку, если бы был телевизор. А так играем на айпадах в одну игру и все. Больше нечем заниматься.

— За какими соревнованиями еще следите?

— Я хотел только за хоккеем следить, но не получается смотреть — на айпаде трансляции не работают, пишут, что в нашем регионе не доступны.

— Наверняка, когда вы были маленьким, то мечтали попасть на Олимпийские игры. Все таким представляли, за исключением масок, тестов и других ковидных вещей?

— Ждал чуть-чуть другого, не думал, что будет пандемия, представлял болельщиков, людей, которые рядом ходили бы. Но в плане хоккея я очень рад, что нахожусь здесь. Для меня это честь. Я с самого детства об этом мечтал. Думаю, для каждого мальчишки это мечта. Пока не до конца осознаю, где нахожусь, но с каждым днем это осознание приходит все больше.

— На хоккейных матчах есть болельщики, правда, их не очень много. Замечаете их? Потому что у меня создалось впечатление, что они как роботы.

— (Смеется.) Если честно, я бы даже местных болельщиков зрителями не назвал. У них, видимо, не так принято наблюдать за хоккеем. Именно болеть не принято. Кажется, что пришли как в кино. Просто сидят, смотрят. Обращал внимание на разминке. Как будто бы люди вообще не двигаются. С одной стороны, это забавно. С другой, грустно, что нет фан-сектора и громкой поддержки. Хотя поддержка все равно чувствуется через соцсети. Даже незнакомые люди пишут, что всей семьей смотрят хоккей и болеют. Не всегда только позитив, и негатив есть, но он тоже порой нужен.

— Вы с родными не видитесь почти месяц. Видеосвязь и соцсети спасают или все равно очень тяжело и непривычно?

— Я из родительского дома уехал в 12 лет, поэтому привык уже. С родителями раз в полгода где-то встречаюсь. Мы регулярно созваниваемся, на выходных можем по видео поговорить. Не скажу, что мне не хватает тепла или общения, мы тут все равно коллективом собираемся.

— Помните ли, как узнали о приглашении на сбор в Новогорск? Вы его ждали?

— Я ездил на Кубок Первого канала, после этого ждал, что будет вызов, но до конца, конечно, не знал, пригласят или нет. Потом включили в расширенный состав. Еще были сомнения. Но когда объявили, кто едет на сбор, то был счастлив, было много поздравлений от близких. Переживал очень сильно. Но то, что попал… Безумно рад, безумно благодарен тренерскому штабу, что поверили в меня.

— В Новогорске вы быстро освоились, учитывая, что были на Кубке Первого канала?

— Многих ребят знал, но мы никогда не общались. Первые два-три дня осваивался в коллективе. Сначала я стеснялся, но сейчас уже все хорошо, у нас отличный коллектив, мы друг друга поддерживаем.

— Не устали друг от друга за месяц?

— Ну, не знаю. Мне не тяжело. Мы же команда. Целый год тоже играем в одной команде: регулярный чемпионат и плей-офф. И ничего, справляемся. Для меня команда как вторая семья, я только удовольствие получаю от нахождения в ней.

— Знаменитый плейбук изучили вдоль и поперек?

— Мы ее плейбуком не называем. Просто книжкой. Там описана система игры. Мы это все проходили на Кубке Первого канала, еще там со всей информацией ознакомились. Если какие-то моменты забываю, то открываю ее. Систему соблюдаем, все должно быть в голове. С системой «Авангарда» есть различия, тут надо все запомнить.

— Насколько информация в сборной отличается от того, что дает Боб Хартли в «Авангарде»?

— Отличия есть. Допустим, где-то ты идешь на игрока с шайбой, где-то остаешься на месте. Можно сказать, что это две разные системы игры. Где-то она агрессивная, где-то пассивная. Не буду раскрывать все секреты.

— Генеральный менеджер сборной России Илья Ковальчук знает вас по «Авангарду». Он вам в прошлом году помогал?

— Для меня это значимый человек. Считай, я вырос на его игре, всегда смотрел, помню все его знаковые голы, победы. Ковальчук — такая личность в хоккее, на которой было воспитано целое поколение. То, что я в прошлом году был с ним в одной команде, мне, безусловно, придало огромную мотивацию. Увидел, как он делает команду, какие правильные слова он говорит. Он был больше, чем игрок для команды. Не знаю, какой он генеральный менеджер. Это все-таки другое. Для него это новый вызов, только рад, что он остался в хоккее и идет до конца. Надеюсь, мы его не подведем.

— Сейчас Ковальчук в роли генерального менеджера много общается с игроками?

— Он перед играми заходит в раздевалку. Все время поддерживает команду. Видно, что в нем еще живут эмоции хоккеиста. Эмоции хоккеиста и тренера — немного разные вещи. Еще недавно он играл с нами в одной команде, и Илья не забыл, что такое быть игроком. Для меня это легендарный человек. Он многое делает в раздевалке.

— Перед стартом Олимпиады Алексей Жамнова сказал: «У Грицюка есть стеснение. Ищет партнеров, считает, что они более популярны, чем он». В чем проявляется это стеснение?

— Стеснение, конечно, было. Я еще молодой игрок. Уже надо про это забывать. Но когда я только пришел в команду, то больше искал на льду Никиту Гусева, Вадика Шипачева для передачи, нежели сам бросал. Думаю, это все видели. Ребята стали говорить, что не надо так делать, что надо брать на себя игру. Сейчас стало лучше, но вам, наверное, с трибуны виднее. Мне кажется, у меня получается чуть побольше брать игры на себя. Но все равно пытаюсь лишний пас найти.

— То есть это непроизвольно получается, если головой понимаете, что нужно самому идти?

— Да, думаешь, что если тот человек больше играл, то, наверное, лучше хоккей знает. В голове это сидит. Но, думаю, сейчас эти мысли уходят, все-таки несколько матчей провели, ребята помогли морально справиться с игрой.

— Первый матч на Олимпиаде со Швейцарией — коленки тряслись перед игрой?

— Был небольшой мандраж, но не то что бы коленки тряслись. Просто голова была не самой свежей, непонятные мысли шли в голову. Понимаю, что ответственность большая, играем за всю страну. Но через пару смен я втянулся в игру, понял, что я играю в свою любимую игру и все нормально. Почему я должен волноваться, если 15 лет уже играю в хоккей?

— Вообще ощущается, что это какое-то особенное соревнование?

— Да, конечно. Большая ответственность. Надо головой принимать правильные решения. Ты не можешь глупо потерять шайбу или допустить другую ошибку. В каждом моменте нужно дорабатывать. Такое событие происходит раз в четыре года. Понимаю, что вся страна ждет только одного результата. Ощущается накал страстей.

— С Чехией вы играли с Гусевым в тройке, вместе тренировались. Играть с таким мастеровитым партнером тяжело или, наоборот, легко?

— В «Авангарде» я играю с Найтом. Не хочу сказать, что кто-то из них лучше или хуже, но они оба любят больше передачи отдавать, чем бросать. Поэтому мне в сборной привычно открываться. Я знаю сильные стороны Никиты, он знает мои. Если я буду использовать его сильные стороны, то, думаю, у меня лучше будет получаться игра в зоне атаки.

— В этом сезоне вы добились какого-то невероятного прогресса в «Авангарде». За счет чего?

— Не знаю, что случилось. Вроде бы играю в тот же хоккей. Просто чуть-чуть почувствовал уверенность, что можно играть, не надо стесняться, а надо брать на себя игру. Стало больше получаться, Боб Хартли стал больше доверять. Мы с ним много беседовали до сезона и в начале. В итоге он дал мне игровое время, вложил мне правильные мысли в голову. Думаю, благодаря этому у меня стало лучше получаться в зоне атаки.

— В прошлом году Хартли очень много работал с Климом Костиным: перед каждой тренировкой разбирал его игры, тренировки, много беседовал. С вами также работает?

— Я тоже в прошлом году очень много проводил времени с Хартли. Он индивидуально мне много объяснял. Бывало, что я не играл матч, а он все равно меня вызывал смотреть смены. Я ему говорил: «Так я же не играл». Боб в ответ: «Посмотрим смены других игроков». Мы детально разбирали, куда должен человек ехать и почему он туда не едет. Боб все объяснял, как надо сыграть. В прошлом году меня это немного выводило — я не играл, хотелось просто выйти на лед. В этом сезоне тоже много времени мне уделял. Но потом, когда я стал много играть, мы не так часто с ним стали собираться. Тренер понимает, что после тяжелых матчей лучше дать отдохнуть. Раз в две-три игры приглашает меня к себе, показывает ошибки, которые я не должен допускать.

— Летом были мысли о «Нью-Джерси» или четко понимали, что нужно еще поиграть в России?

— Я не собирался уезжать. Считаю, что надо ехать за океан только после того, как в России заработаешь себе имя. Пример Кирилла Капризова мне нравится, считаю, что он сделал все правильно. Он здесь стал лидером команды и только потом попробовал свои силы в НХЛ. Здорово, что у него все получилось. Я не хотел уезжать летом, потому что у меня была какая-то недосказанность в «Авангарде». Я столько лет шел к тому, чтобы зайти в КХЛ в родном клубе. Мне хотелось, чтобы люди увидели, что есть такой игрок. Славу богу, все получилось.

— После чехов сказали, что это Карпизов в 20 лет решающий гол забил на Олимпиаде. Вы на Кирилла равняетесь?

— В каких-то мелочах да. Но мы все равно разные по стилю игроки. Он, как Гусь, больше любит подержать шайбочку, попридумывать. Я больше акцентируюсь на броске, больше угрозы воротам создаю. Надо использовать свои сильные качества. У него это было игра с шайбой, а у меня завершение атак.

Подпишитесь на телеграм-канал Дарьи Тубольцевой