«Прилетело в челюсть прикладом, а дальше начали избивать». Боксер из Дагестана: от спасения людей до кулачных боев

Ярослав Степанов

Поделиться

Комментарии

Сослан Асбаров в раннем возрасте начал заниматься боксом в Дагестане, активно тренировался и выступал до 2015-го, успев за этот период 227 раз выйти на любительский ринг, получить звание Мастера спорта международного класса и стать героем двух очень нашумевших в 2013-м году новостей: в первой Асбаров фигурировал в качестве пострадавшего в результате избиения, а в другой — героем, спасшим людей из горящего автобуса.

В 2016-м Сослан оставил бокс, попрощавшись с олимпийскими и профессиональными надеждами, но в 2021-м он появился в лиге боев на голых кулаках Hardcore Fighting. Совсем недавно он стал чемпионом организации, брутально нокаутировав звезду промоушена.

В этом интервью говорим о войне, которая вмешалась в детство Асбарова, вспоминаем потасовку в Казахстане и спасение в Хабаровске, и обсуждаем амбициозные планы, включающие в себя Вячеслава Дацика, РЕН ТВ и Америку.

— В 12 лет ты пришел на секцию бокса. Вообще, мы привыкли к тому, что если речь идет о единоборствах в Дагестане, то это, как правило, борьба. В те годы, возможно, еще и ушу-саньда. Как в твоей жизни появился именно бокс?
— Изначально ходил на самбо и дзюдо. Потом были карате, борьба и бокс. Через все прошел и остановился на боксе. Пришел туда с ребятами. Бокс понравился мне больше всего остального. Когда начинаешь побеждать на тренировках, появляется мотивация. Мои первые соревнования случились уже через три месяца, как начал заниматься, и я их выиграл. Это тоже дало большую мотивацию.

— Ты родился в небольшом селе Чапаево. Сколько прожил там?
— Раньше это село было чуть дальше от города Махачкалы — в сторону Хасавюрта, в горах. А теперь нас переселили, все села за городом находятся. Теперь живем рядом с Махачкалой. И родители, и все прежние жители теперь около города. А в том, старом селе, я прожил шесть лет. Потом началась война, и мы переехали. Лет до 15-16 жил в Махачкале. И когда начали переселять, построили дом на новом месте.

— А это было время войны с…?
— Война с чеченцами была, потому что земли были чеченские… Не помню, это все — политические моменты. В общем, когда-то давно это была земля чеченцев, потом там жили мы, лакцы, а после землю снова вернули чеченцам, а нас переселили ближе к городу.

— А ты запомнил из детства что-то, что было связано с военными действиями?
— Помню, как мы выезжали, когда война началась: мне было 5-6 лет, дали выехать из села только детям и женщинам, и мы с родственниками перебрались в город. Особо ничего не помню, помню разрушенные дома, стрельбу, взрывы, такие моменты.

— Если говорить о селе Чапаево в спортивном смысле, то обращает на себя внимание Ширвани Мурадов — Олимпийский чемпион 2008 года по борьбе. А этот пример тебя не вдохновлял на переключение дисциплины?
— У меня была цель в боксе. Знал, что выходец из села стал олимпийским чемпионом, и я хотел взять олимпийскую медаль в боксе. Но в жизни так случилось, что я оставил любительский спорт.

— В Сети есть довольно много видеозаписей с твоим участием, и одно из них — выступление по правилам тайского бокса. Как так вышло? Похоже, видео очень старое.
— Это был чемпионат Дагестана по кикбоксингу, проходил в Избербаше. Я его выиграл. Потом на первенство СКФО (Северо-Кавказский Федеральный Округ. — Sport24), и его выиграл. Должен был поехать на чемпионат России, но в то же время проходил чемпионат по боксу. Я выбрал бокс.

— А в кикбоксинге как оказался? Просто зашел попробовать?
— Можно сказать и так. Я умел ногами махать, но база была в руках. Неделю походил на кикбоксинг и уже через неделю выступил на чемпионате Дагестана и СКФО.

— На ютубе лежит видео-миллионник с твоим участием, выложенное еще в 2013-м году. Оно называется «Даги хищники». Как оно появилось?
— О, это самое опасное видео… Это было на сборах. По-моему, в Голицыно или Чехове. Мы были с близкими друзьями дагестанцами. Молодежная сборная-19/22. Как-то ночью я пришел в номер. Легли: что-то скучно. И я начал качать пресс, а друг достал телефон и включил съемку ради прикола. И так все понеслось. Не было расчета, что оно дальше пойдет, снимали видео для себя, игрались, молодые были. А друг, оказывается, взял и слил. Увидел через два часа, что он к себе в ВК закинул. Я сказал удалить срочно, он удалил, но запись все равно разошлась. Кто-то сохранил, видимо.

— Сейчас, когда смотришь, какие эмоции?
— Чуть стремновато. Но в целом нормально: ничего такого, ничего лишнего себе не позволили. Молодость, много чего бывало. Ничего страшного. Просмотры есть, уже тогда я на хайпе был.

— Видео начало собирать, когда ты появился на Hardcore?
— Нет, еще тогда давно собирало. Какая была реакция? Узнавали на улице, называли «коброй». Удалять никто не просил.

— Прозвище «Кобра», получается, с тобой уже давно?
— Оно оттуда и пошло. До этого меня так не называли.

— Ролик выложен в 2013-м. И этот год, кажется, был у тебя самым насыщенным в жизни. В апреле приключилась история, как после соревнований в Казахстане у тебя произошла разборка в одном заведении, а закончилась она вот таким описанием в одной из местных публикаций: «Поступил в тяжелом состоянии. С сотрясением головного мозга. Двусторонний перелом челюсти. Провели операцию. Сейчас у больного состояние средней тяжести». Что это было?
— Это было после международного турнира в Казахстане, на котором я занял второе место. И после соревнований с ребятами пошли в заведение посидеть: кто-то отмечал победы, кто-то что-то другое праздновал. Сидели, отдыхали, а потом с местными ребятами случился конфликт. В самом заведении сперва подрались — там те ребята чуть отхватили, хотя и толпой на меня напали. Потом они уехали, а я задержался в заведении. Через 15 минут они вернулись, и с ними был парень — мой знакомый чеченец, который живет в Казахстане. Он приходил на соревнования, поддерживал нас. Ребята приехали с этим парнем, чтобы он позвал меня к ним в машину — один на один. Я оставил своих, сел в машину и уехал. Выезжаем куда-то за город, останавливаемся. Выхожу из машины, мне прилетает удар в челюсть прикладом. Сразу перелом, я даже голову не успел поднять. Дальше они напали толпой и начали избивать. Все, кроме того чеченца. Там был человек, с кем у меня случился конфликт, его охранники и водитель. Побили меня, а потом с ними же вместе приехал в гостиницу.

— Ты рассказывал, что на следующий день в Уральск прилетело порядка 250-300 человек из Дагестана. С какой целью и чем закончилась история?
— Многие из Дагестана прилетели. Много было дагестанцев и чеченцев, которые в Казахстане жили. Приходили ко мне в больницу. Отец с друзьями прилетел. Это все — чтобы просто оказать поддержку, рядом побыть. А тех людей уже не было в городе. Менты в городе знали, с кем у меня конфликт случился, были в курсе, что за человек. Они хотели его найти, посадить через меня. Но я диалог не вел. Ребят все равно нашли, поймали и посадили. Им дали шесть лет. Помню, уже уехал в Дагестан, но меня попросили прилететь на суд. Приехал, сказал, что никаких претензий нет, чтобы отпустили ребят. Их все равно посадили. Может, сейчас уже вышли.

— А почему не было претензий? Выплатили какую-то компенсацию?
— Никаких таких разговоров не было. Мне все равно было, посадят его или нет. Вернее, даже не хотелось, чтобы его сажали — у человека семья. Тогда приходили его жена с братом. Просто менты были на него озлоблены и искали повод посадить. Далее завели дело по факту случившегося. Но я приезжал с его родственниками на машине, просил, чтоб его отпустили. Мол, не знаю этого человека. В итоге, вроде, ему лет шесть дали.

— Если быть точным — 5,5 лет. И в последнем слове на суде сказал: «Все свидетели показали, что потерпевший Асбаров и его друзья вели себя по-хамски. Несколько песен подряд танцевали лезгинку, толкая окружающих, докапывались до местных посетителей и трогали ниже пояса младших сестренок, оскорбляя их этими действиями. Я не нацист, но каждая девчонка из моего народа — моя сестра». Что-то из этого правда?
— Нет. Он просто решил накидать, чтобы себя выставить правым в той ситуации. Не присутствовал, когда он говорил это. Видел в интернете потом уже.

— На видео инцидента можно наблюдать, как тебе первому прилетает удар сзади…
— Да. Я иду, он (Бахитов) оказывается сзади, наносит удар в затылок, я поворачиваюсь, начинаю всаживать им, и тогда на меня налетает толпа и начинается драка. Захожу в подсобку — там лестница. Поднимаюсь по лестнице, они за мной. Я их бью, скидываю с лестницы, они поднимаются и опять идут. В какой-то момент они сами успокоились и ушли из подсобки.

— Снова 2013 год. Ноябрь. Хабаровск. Знаменитая история с троллейбусом. Вспомни тот день.
— В Хабаровск я ездил на чемпионат России. А до этого у нас был недельный сбор там же, чтобы пройти акклиматизацию. Вокруг нашего зала, где мы тренировались, проходили трамвайные линии. И как-то я краем глаза заметил, что один трамвай загорелся. Ребят позвал, и все побежали в сторону трамвая. Перепрыгнули через забор, подбежали, и я попытался разбить стекло. Сначала хотел локтем, но стекло толстое оказалось. Нашли камень, разбили им и начали вытаскивать людей оттуда. А внутри были в основном дети, пожилые люди — сами выбраться не могли.

— Когда увидел троллейбус, какой была первая реакция?
— Хотел помочь людям, спасти. Чтобы никто не умер. «Помочь или не помочь» — таких мыслей даже не было.

— Когда всех вытащили, ты, вроде бы, возвращался в горящий трамвай.
— В конце возникла мысль: «Мало ли кто-то из-за дыма уснул и там остался лежать». Зашел, закрыл лицо, быстро прошелся туда и обратно. Хвала всевышнему, что успели вытащить всех.

— Два миллиона рублей недавно получил Роман Ковалев, заступившийся за девушку в московском метро. А что в 2013-м получил каждый из вас?
— Нас награждал губернатор Хабаровского Края. Медаль за отвагу дали, часы и небольшой денежный приз — 25-30 тысяч рублей. Встретили, наградили, внимание оказали. И те люди, которых мы спасали, на следующий день приходили, благодарили в слезах. Внимание нам оказали, но мы ведь ничего особенного и не ждали. Чтобы два миллиона дали — и мысли не было. Для нас это было обычным делом: человек в беде — надо помочь! Спасли, помогли и пошли дальше тренироваться. Только в конце вернулись посмотреть, как трамвай догорит. Даже не было мысли, что мы какой-то героический поступок совершили. Обычное мужское поведение.

— Когда узнали, что ваш поступок отметили?
— Как раз, когда вернулись смотреть на горящий трамвай, там уже были репортеры, операторы, толпа. И тогда мы включились, дали понять, что это мы спасли. Так и пошла движуха.

— Долго эта история тебя преследовала?
— Да и по сей день преследует. Это приятный момент. Взять тот случай в метро: таких ведь немало ситуаций, когда кавказцы, дагестанцы кого-то избили, что-то украли. Но у нас есть, чем крыть — много положительных историй, где мы помогаем и спасаем. Хорошо, что об этом узнали, раскачали и по сей день раскачивают. Хоть для нас это не было особенным поступком, но хорошо, что есть что вспомнить.

— Ни с кем не общаешься из тех людей, которые находились внутри троллейбуса?
— Нет, сейчас ни с кем не поддерживаю контакт. Никто и не выходил на связь, в принципе. Хотя, когда приезжали на соревнования туда, ощущалось, что сильно поддерживают, болеют.

— Ты — представитель Дагестана, ставший причиной для появления новостей, типа: «Дагестанцы спасли людей из горящего автобуса». Что ты испытываешь, когда видишь заголовки: «дагестанцы избили парня, заступившегося за девушку» или «дагестанец кинул таксиста…»?
— Позор. Это нехорошие моменты. Из-за таких людей складывается мнение о большинстве дагестанцев. Как сказал Хабиб Нурмагомедов, не надо брать и писать о всей нации из-за двух людей. Никто ведь даже не знал их имен, фамилий, лиц. Можно же было просто по именам их назвать, а не совать всю нацию. А что касается тех людей, то все дело в воспитании родителей. Нормально воспитанный мужчина не позволил бы себе таких моментов. Со мной бы такого не случилось и с другим, у кого есть воспитание, образование. Точно не поддерживаю тех ребят.

А недавно снова была ситуация: двое пьяных русских приставали к девушке, а дагестанцы заступились за них. Почему СМИ на раскачало это так, как новость «Дагестанцы избили…»? Это же целый механизм — везде совать «Дагестан», «дагестанцы»… разделяют нации. Есть же дагестанцы, которые прикрыли девочек, спасли от русских. Есть такие истории, но акцент делается на другом.

— Ситуации бывают разные. В твоем случае, например, писали: «Дагестанцы спасли людей…», а в другом: «Дагестанцы избили…». Тебе не кажется, что так делается из желания проще подать новость, а не из желания сделать акцент на том, какая плохая нация? Вот есть два примера, которые, вроде, совершенно разные, но в обоих случаях говорится: «дагестанцы».
— Знаешь, когда мы, дагестанцы, спасли людей, ту историю не так раздули, как тему с избиением в метро…Чересчур сильно раздувают негативные моменты.

— Когда ты пришел на Hardcore, было сказано, что у тебя 227 боев по любителям. Как велась эта статистика?
— У нас бывают книжки, в которых все фиксируется. Каждый бой, каждый турнир записывается, так и считаешь. На одних соревнованиях бывает по 4-5 боев за вечер, и так каждый раз считаешь.

— В 2014-м ты побеждал Имама Хатаева, который в этом году стал бронзовым призером Олимпиады. А какие на тот момент у тебя были реальные олимпийские перспективы?
— С Имамом Хатаевым мы встречались на чемпионате России. Первый бой, вроде, в Ростове. Там я выиграл. А дальше уже не помню, как было. Ну что же, ребята, которых я тогда выигрывал, пошли дальше и побеждали на чемпионатах мира, Европы. Хатаев на Олимпиаде выступил — молодец, хороший парень, я его поздравляю. Кстати, он был с нами в том заведении в Уральске в тот самый вечер 2013-го. Может, я слишком рано оставил бокс, когда другие пошли дальше и добились таких результатов.

— Часто можно услышать о любительском боксе в СНГ истории типа: «вот мы побеждаем, а в сборную «пропихивают» других». Получается, это не твой случай?
— Почему? Так все и было. У многих такая история. Каждый год готовишься к чемпионату России, приезжаешь, побеждаешь, а бой отдают в ту сторону, куда деньги «зарядили» — и уже судьи работают на него. И каждый раз, когда по году готовишься к таким «соревнованиям», тебе это надоедает. Мотивация затухает, травмы копятся. А меня на тот момент никто не вел, никто не поддерживал. Толкача не было, короче.

— Когда ты попал в Hardcore, считалось, что туда идут люди, может, не с такими большими регалиями в спорте, зато готовые пошуметь. А спортсмены чуть более высокого уровня, но которые не слишком дружат с трештоком, идут в Top Dog. Не думал сам о попадании туда изначально?
— В Top Dog не хотел. Прям категорически. Название не нравилось, негативные ассоциации. Ничего личного, просто — не мое. Да и про Hardcore долго думал, до последнего решал, потому что не очень хотел выступать на голых кулаках. А еще, когда смотрел эти мероприятия, видел там многих таких персонажей, которые лишнего себе позволяли. Оскорбляли, переходили на личности. Это меня тормозило: думал, вдруг зайду на конференцию, мне кто-то лишнего скажет, и я отреагирую, придется решать как-то за пределами камер. Но братья Вагабовы меня в итоге затянули, замотивировали, завели, и я поехал.

— Попав в Hardcore, ты сказал, что деньги для тебя не главное там. Всегда казалось, что в ютуб-истории (а тем более — в голые кулаки) идут именно за заработком. Тебя эта составляющая вообще не интересует? Или просто в гораздо меньшей степени?
— Когда я туда попал, сделал это не для того, чтобы зарабатывать. Поставил себе цель — добраться до пояса и забрать его, а не «раскачивать» за бабки. Сейчас пояс у меня. А что касается денег — я уже зарабатываю. Уже можно и о деньгах поговорить.

— Если брать заработок с боев, какую часть он составляет от общего твоего дохода?
— У меня на подготовку уходит больше, чем платят на Hardcore. Но повторюсь, изначально я не качал за деньги. Сейчас, может, что-то поменяется.

— На вопрос о твоем возможном переходе в ММА ты отвечал: «Нет». Почему так категорично?
— Нет, не категорично. Все возможно, почему нет? Просто пока хочу драться в кулачке — я тут только полгода нахожусь. Хочу закрепиться, пару боев еще точно проведу. Что касается ММА: если будет интересное предложение — все возможно.

— Если посмотреть на твое левое ухо, можно понять, что борьба для тебя — это что-то знакомое.
— Я его и в боксе ломал. Ну, и еще ездил недавно в Дагестан, там чуть поборолся. В общем, отовсюду по чуть-чуть: тут подрался, там поборолся. Уже устал из уха жидкость выкачивать. В Дагестан поедешь — по-любому что-то сломаешь.

— Видел 15-секундный отрывок из твоего спарринга с Магомедом Анкалаевым (боец UFC) в клетке. Это было по правилам бокса?
— Да, сделали два раунда по пять минут. Если брать бойцов ММА, то Анкалаев — один из лучших ударников. Ручки у него хорошо работают, база бокса есть. Не на всю силу зарубались, ведь он готовился к бою. Но поработали хорошо. Для обоих польза.

— Среди боксеров распространена практика, когда могут пригласить какого-нибудь спарринг-партнер за деньги. Я так понимаю, в твоем случае с Анкалаевым было что-то похожее, но без гонорара?
— Да, просто попросить по-братски могут. Пришел в зал, а там пацаны готовились — Магомед Анкалаев, Шамиль Гамзатов и их тренер Сухраб. Он попросил помочь в спарринге, и я без проблем согласился. Если в Дагестане тебе предложат деньги, чтобы подраться, побоксировать — это как-то стремно. По-братски — и нормально. Это за границей приглашают за деньги, и там люди зарабатывают как спарринг-партнеры.

— Когда я записывал интервью с Даудом Стханским (еще до вашего боя), он сказал, что ему было бы интересно подраться с Дмитрием Кудряшовым или Вячеславом Дациком. Для продвижения. Тебе такие варианты тебе интересны?
— Просто ради медийности? Нет. С Кудряшовым можно было бы, он профессиональный боксер, хороший боец. А Дацик… Даже не знаю, в какой он форме и чем занимается.

— Вроде, регулярно выступает. Победил недавно в рамках турнира Top Dog, перебоксировал Данияла Эльбаева на шоу «РЕН ТВ». Просто интересно, не испытываешь ли ты какую-то брезгливость к боям, которые, скорее всего, несут в себе чисто медийный смысл?
— Нет, почему? Можно. Я же пришел в эту сферу, кручусь в ней. Главное, чтобы заинтересовали меня чем-то.

— Сейчас конец 2021 года. Где ты должен оказаться к концу 2022-го, чтобы быть максимально довольным происходящим?
— Не люблю загадывать, говорить что-то наперед. Цели есть большие, хочу двигаться вперед, но все по воле всевышнего. Пока я тут, а дальше — посмотрим.

Иван Стародубов, менеджер Асбарова:

— Сейчас модно говорить: «Мы здесь и сейчас, мы в потоке». Но у меня есть амбиции: хотел бы видеть, как Сослан подерется с бойцом из Америки. Пока не знаем, как пройдет год, и как закончатся бои по контракту, но планы такие. Через год хотелось бы, чтобы Сослан подрался на большой площадке. Пускай даже в России. Например, «РЕН ТВ», которое сейчас организовывает боксерские турниры. А потом хотелось бы поехать в Америку.

Ютуб-канал про бокс, ММА и голые кулаки! Подписывайся, чтобы ничего не пропустить.