«Очень хотелось есть». Гениальный Плющенко собирал бутылки и не стыдился этого. В Питере он жил с пьяницами
Великий российский фигурист Евгений Плющенко родился в Хабаровском крае, свои первые фигурные шаги делал в Волгограде — под руководством сначала Татьяны Скалы, затем — Михаила Маковеева. К 11 годам Евгений выучил все тройные, стал мастером спорта, собрал неплохую коллекцию наград. Но вскоре занятия в местном дворце спорта пришлось прекратить из-за его закрытия, Маковеев посоветовал родителям фигуриста отправить его в Санкт-Петербург, где его тренером стал Алексей Мишин.
На первых порах Евгений жил в квартире Мишина: утром бежал на тренировку, потом школа, потом снова тренировка. Вернее, будет правильнее сказать, что школа была только поначалу — со временем будущий чемпион всего стал ее прогуливать, чем свою маму очень расстроил.
Несмотря на многочисленные разговоры о завершении еще даже толком не начавшейся фигурной карьеры и возвращении в Волгоград, Плющенко все-таки остался в Петербурге, готовил себе супы, жарил курицу, но в основном питался бутербродами. А потом родители фигуриста приняли решение, что мама переедет к Евгению: папа с сестрой Евгения Леной остался в Волгограде и, чтобы всех прокормить, вкалывал на двух работах. Денег все равно не хватало, поэтому было в очередной раз принято решение закончить с петербургским периодом.
«Мы купили билеты на поезд и пришли попрощаться с Мишиным.
— Мы больше так не можем, — сказала мама. — Нам очень тяжело, финансово мы не продержимся.
— Это ошибка. Дальше все будет по-другому. У вас очень перспективный и талантливый сын, надо подождать. Терпите.
Алексей Николаевич дал нам денег на продукты, и мы остались», — вспоминал Плющенко.
Вскоре появились новые проблемы: Мишину срочно понадобилась квартира, Плющенко пришлось съехать. Они сняли небольшую комнату в коммуналке с соседями-пьяницами и платили за нее 200 рублей — на тот момент даже это было огромной суммой. Внешние переживания не могли не сказаться на юном фигуристе — стало мало что получаться на тренировках.
Отец продолжал высылать деньги, но бывало, что не оставалось ни копейки. За помощью к Мишину Плющенко больше обращаться не смели, поэтому… пошли собирать бутылки.
— Жили тогда на Петроградке, недалеко от Дворца спорта «Юбилейный». А за «добычей» ходили к Петропавловской крепости.
Мама садилась на лавочку, а я высматривал тех, кто пьет пиво. Дожидался, пока человек допьет, подходил и тихо спрашивал:
— Можно у вас бутылку забрать?
Потом бежал к маме, и она прятала наш трофей в пакет. Когда мы понимали, что на сегодня хватит, шли в магазин и что-нибудь покупали. Иногда — очень редко — могли позволить себе даже пирожные. Но чаще всего бутылочных денег хватало только на батон хлеба — свежий и ароматный, с хрустящей корочкой. Тогда мне казалось, что ничего вкуснее белого мякиша и поджаристой корочки и быть не может.
Мама мне говорила:
— Да, мы собираем бутылки. Но ничего плохого в этом нет, не надо этого стыдиться.
А мне и не было стыдно. Я прекрасно понимал, что ничего плохого не делаю. Тем более что очень хотелось есть. Откусывая от только что купленного батона, я пытался успокоить маму:
— Мам, не переживай. Я буду много тренироваться. Я постараюсь заработать побольше денег, и когда-нибудь мы купим в Питере жилье. И папа с Леной к нам приедут.
Питательный распорядок дня был таким: утром — половинка яблока, вечером — вторая, после тренировки — сбор бутылок и «ужин» на вырученные от продажи деньги. Бывало, что денег не хватало даже на хлеб, в один из таких дней мама Евгения Татьяна Васильевна встретила директора «Юбилейного» Татьяну Меньшикову.
— Татьяна Васильевна, здравствуйте! Как ваши дела?
Мама не выдержала и расплакалась.
— С Женей что-нибудь? — испугалась Татьяна Анатольевна.
Мама рассказала ей, как мы живем. Меньшикова ужаснулась:
— Что же вы мне не сказали? — Она достала из кошелька 200 рублей. — Возьмите, пожалуйста. Это Жене. Накормите ребенка.
На следующий день она дала маме еще 100 рублей:
— А это от моего папы.
У нас появились деньги! Я был счастлив: сейчас мы пойдем и купим много еды!
От голода меня спасали сборы. Алексей Николаевич Мишин увозил меня с собой, и там я ел — по три раза в день.
Если у отца в тот момент были деньги, он забирал на это время маму в Волгоград. Если денег не было, она оставалась одна. На работу устроиться она не могла — не было прописки. Мама пила чай и шла собирать бутылки…
Я видел, как тяжело маме, и прекрасно понимал, как тяжело отцу содержать себя, Лену и нас в Питере. Это был очень сложный период, который длился не дни и не месяцы, а несколько лет. И я безмерно благодарен своим родителям за то, что это выдержали, не сломались, все преодолели. Что наша семья не распалась из-за этих трудностей, а, наоборот, стала мощной, сплоченной и очень дружной.
В материале использовались цитаты Евгения Плющенко из его книги «Другое шоу».
