Мама спасла карьеру главной фигуристки Плющенко: «Мы остались нигде, на главный турнир Соня поехала одна»
Родители зачастую играют роль в карьере фигуристов не менее значимую, чем тренеры. Одна из таких мам — Ольга Муравьева, которая всегда рядом со своей дочерью Софьей, ставшей в этом сезоне вице-чемпионкой России. Она шьет для фигуристки костюмы, сопровождает ее на шоу и соревнованиях, готовит еду и просто поддерживает везде и всегда.
Мы встретились с Ольгой и Соней на шоу Евгения Плющенко «Русалочка». Во время начала нашего разговора мама помогала фигуристке с реквизитом — с помощью специальной, закругленной иглы и ниток закрепляла корону на голове спортсменки, чтобы та не слетела во время сложных прыжков и вращений. А я задавал вопросы.
— Какой была маленькая фигуристка Соня Муравьева? — обращаюсь к ее маме.
Ольга: Соня часто говорила: «Не могу». Я ей все время отвечала, что нет такого «Не могу», есть «Я могу».
Вице-чемпионка России включается в наш разговор.
Соня: Мама, помнишь, ты мне рассказывала о первой тренировке? Я плакала, убегала.
Ольга: Дело в том, что здание школы «Конек Чайковской» не успели построить к набору. И им пришлось залить лед на открытом воздухе, на футбольном поле в Строгино. Получилось, что первый год мы катались на улице в зиму. Как Соня рассказывала раньше в интервью, она каталась в -17. Мы приезжали утром, сугробы были еще не почищены. Мы сначала ждали, когда их уберут.
Так получилось, что на первую ледовую тренировку пришла Елена Чайковская. Соня сначала с такой радостью ринулась на лед, но упала… Потом ползком добралась до бортика и больше на каток не выходила. Такой была наша первая тренировка.
Дети же сначала не умеют кататься. И первое время нам разрешали выходить с ними на лед, держать за ручку. Соня в это время лепила снежки, ей это помогло привыкнуть к конькам и начать кататься. А когда началось изучение сложных элементов, мне приходилось уходить, прятаться, чтобы она лучше работала. В итоге все прошло хорошо, уже в четыре года, когда достроили каток, ее отобрали в спортивную группу.
Соня: Помню, как мы с мамой ездили на подкатки, потом заходили в магазин, и она мне покупала что-то вкусненькое.
— Я так понимаю, у вас в семье нет фигуристов. Почему выбрали этот вид спорта?
Соня: Мы с мамой постоянно ездили мимо катка «Янтарь», который в тот момент строился. Увидели в объявлении, что там набирают детей на фигурное катание с 3 лет. Мама спрашивает меня: «Хочешь кататься на коньках?» Я отвечаю: «Да, хочу». Через какое-то время я пришла на просмотр с маленькими конечками в рюкзаке.
Там спрашивали детей, хотят ли они заниматься. Мне тогда не было трех лет. «Собеседование» проводила сама Елена Анатольевна (Чайковская). И мы переживали, что меня не возьмут из-за возраста. Помню, мальчика спрашивают, сколько ему лет, он отвечает: «Два с чем-то». И его берут, ведь «мальчики нам нужны». А я-то девочка! В общем, подходим, спрашиваем:
— А нас возьмете?
— А вам сколько?
— Еще трех нет, — говорит мама.
— А ты хочешь кататься? — спрашивает у меня Чайковская.
— Да! Очень хочу.
И вот меня взяли.
— На Гран-при в Казани вы подарили журналистам сердечки-автографы с подписью Мура. Откуда пошло такое прозвище?
Ольга: У Сони же еще есть салфетница — кошечка Мурочка. Сокращение от фамилии придумали болельщики. Сначала это было непривычно, потом переросло в автограф.
— Есть какая-то интересная история, связанная с болельщиками?
Ольга: В Китае нам подарили очень много различных презентов, потом болельщики очень переживали, что нам пришлось заплатить за багаж.
Даже когда мы улетели, нам писали, что фанаты рядом с аэропортом и готовы чуть ли не скинуться и возместить наши затраты. Очень переживали, что нам пришлось брать багаж. Они очень доброжелательные, у них своего рода культ — порадовать спортсменов. Вплоть до того, что на жаре готовы были стоять часами, чтобы просто увидеть кумира и получить автограф.
Соня: А ведь там очень жесткие правила на стадионе. Если бы мы собрали толпу, то приехала бы полиция.
Ольга: Если собралось достаточное количество болельщиков, и они мешают там движению, например, тут же вызывают полицию, которая может закрыть шоу.
Соня разминается и выходит на лед. Во втором отделении шоу у Муравьевой несколько сольных партий — все внимание огромной арены приковано к ней.
— Волнуетесь, когда Соня выходит на лед?
Ольга: На шоу — ни капельки. На соревнованиях — понятное дело. Но прокаты Сони смотрю.
— Не закрываете глаза, когда она заходит на тройной аксель?
Ольга: Нет. Надо просто абстрагироваться — и все. Представить, что ты смотришь тренировку. Там ведь ты не волнуешься из-за каждого элемента, просто наблюдаешь.
— Как восприняли ее второе место на чемпионате России? Сильно обрадовались? Или все-таки хотелось первое?
Ольга: Конечно, каждый хочет максимум. Ну мы же всегда понимаем расклады — и в жизни, и в фигурном катании. Есть конкуренты, их много, они сильные. Вопрос только в том, как ты справишься со своим делом и справятся ли соперницы.
— Соня справилась?
Ольга: Не совсем. Была обидная ошибка в короткой программе. Но к этому надо подходить философски. Мир не обрушился, ничего страшного не случилось. В спорте бывают роковые ошибки. Эта — не роковая.
Соня вышла со льда и наш совместный разговор продолжился. Многие знают, что мама фигуристки шьет для нее соревновательные костюмы. У Ольги даже есть свой телеграм-канал, где она показывает работу изнутри.
— Соня, все твои костюмы делает мама?
Соня: Соревновательные — да. На шоу она добавляет элементов. Мама с детства шьет мои платья, в том числе самые первые. Многое выкладывает к себе в телеграм-канал.
— Ты ей посоветовала его вести?
Соня: Нет, она сама. Я даже не знала, что она его создала, ха-ха! Только, наверное, через день-два увидела. Мне очень понравилось. Конечно, ей сейчас сложно постоянно его вести, много работы. Мама еще помогает Яне Александровне (Рудковской) и Евгению Викторовичу (Плющенко) делать костюмы для шоу. Перед «Русалочкой» она переделала 30 платьев за полторы недели.
— Сколько времени уходит на соревновательное платье для Сони?
Ольга: Зависит от вдохновения. У меня был рекорд: платье для Феи Драже я сшила ровно за сутки. Нам предложили на выбор два платья, которые должны были привезти, но долго не везли. В итоге они оказались у нас за два дня до шоу. И они совсем не подошли Соне.
Я в тот день поехала отвозить собаку на груминг, заехала в магазин ткани и меня осенило: надо сделать платье самой.
Соня: С того момента мама решила делать все мои платья на шоу.
Ольга: Это было вечером. К следующему вечеру, не спав ровно сутки, я его сделала.
Соня: Это первое платье, которое ты мне делала на шоу.
Ольга: Оно было не очень сложное.
— А платья для соревнований?
Ольга: Бывает, долго делаешь, потому что не ограничен во времени, и можно искать вдохновение. Иногда получается быстро — либо нужно срочно, либо ловишь волну. Все зависит от ситуации.
Это ведь моя профессия. Я художник-модельер по театральным костюмам. И когда слышат, что мама шьет костюмы, считают, что это из той же оперы, когда бабушка связала внуку носки. Не будь я занята так сильно с Соней, я могла бы спокойно шить на заказ.
Соня: У мамы хотели заказать костюмы другие спортсмены. Даже сейчас многие фигуристы спрашивают, сможет ли она.
Ольга: Но у меня нет этого времени, я постоянно нахожусь с Соней.
— Вы живете рядом с тренировочной ареной?
Ольга: Мы сейчас живем на базе «Ангелов Плющенко» в Горках-10. Конечно, это очень экономит время на дорогу. Огромная благодарность Яне Александровне и Евгению Викторовичу, что у нас есть такая возможность.
У нас там есть кухня, и я могу готовить для Сони, чтобы она приходила и обедала или ужинала свежей едой. Питание в лоточках — немного не то. Еда сначала остужена, потом погрета, часть ее полезных свойств уходит. Зелень и салаты ценны, когда их только что порезали.
— Братьям Сони уже за 20. Ладили в детстве?
Соня: Дрались. (Смеется). С одним все время играли, другой все время меня дразнил, скидывал с дивана. Веселые ребята.
— Ольга, вы сказали, что находитесь рядом с Соней постоянно.
Ольга: Мама фигуристки — это вся жизнь в фигурном катании. Другой у тебя нет. У нас папа всегда был категорически против фигурного катания из-за того, что у нас все время, силы уходят туда. Плюс, сколько средств было вложено. Особенно на начальном этапе, когда нужны подкатки, переезды туда-сюда.
— Финансы — сложная история?
Ольга: Слышала разные истории, когда людям приходилось сложно. Когда твой ребенок идет в фигурное катание, ты должен быть готов к определенным тратам. Если ты не готов, то вряд ли он будет заниматься. Могут быть другие ресурсы — кто-то может помочь или, если ребенок талантливый, он может заниматься безвозмездно. Кстати, такой вариант есть в академии Евгения Плющенко, где благодаря спонсорам многие занимаются бесплатно.
Соня: У нас был период проблем.
Ольга: У нас был период, когда были большие затраты в ЦСКА. Но ты никогда не думаешь о том, что что-то дорого. Вы можете прийти в магазин, увидеть бутылку сока за тысячу рублей и не брать ее, потому что это много. Но когда ребенок катается час на подкатке, вы уже не думаете, что это дорого, потому что это — необходимость. Относишься к этому, как должному — отдал и пошел. Другого выхода у тебя нет. Или ты этим занимаешься, или нет.
Но у нас были и более серьезные проблемы. В какой-то момент мы оказались нигде. Это было как раз период перед карантином. Было негде кататься, и мы пошли на массовое катание, необходимо было платить за выход на лед ребенка и тренера, а также обеспечить минимум две тренировки в день. Было тяжело.
Мы в декабре ушли из ЦСКА, а в начале января нам сказали, что нас не берут в другую школу. Мы узнали, что едем на Первенство России за две недели до старта. Важнейший турнир для фигуристов-юниоров, а Соне пришлось готовиться на массовом катании… Помню, там стоял магнитофон в общем пользовании: занимаешь очередь, вставляешь диск и включаешь музыку.
На Первенство Соня поехала одна. Я в фигурном катании ничего не понимаю, не отличаю прыжков, не лезу в тренировочный процесс. Поэтому она выходила сама и там, и на финале Кубка, и на старшей Москве. После этого она отобралась на Россию, но случился карантин. Она месяц тренировалась онлайн дома.
А потом надо было решать, куда перейти. Вроде хотели остаться в ЦСКА, но там не сложилось. Когда подходил срок официальных переходов, Евгений Викторович уезжал на сборы. Мы позвонили, спросили, возьмут ли нас. Но из-за ограничений наши документы были готовы только через две недели. Они уехали 1 июля, а мы прибыли только 14-го. Это стало новым этапом карьеры. Появилась возможность вернуться на лед.
Соня: Там еще надо было отсидеть карантин два дня.
— То есть вы находились в таком подвешенном состоянии полгода. Не хотелось все бросить?
Соня: В тот момент — вообще нет. Конечно, иногда бывают сложные моменты, тогда начинаешь задумываться об этом, но не делать.
Ольга: Когда что-то очень долго не получается, хочется бросить, но потом наступает такой момент, что думаешь о времени, которое на это дело потратил.
Соня: Да, всегда думаешь о том, что ты всю жизнь на это положил, и мотивация возвращается.
Ольга: Потом делаешь еще один шаг, все получается, думаешь, что молодец, дожал. В детстве, когда Соня выходила с тренировки и плакала, были сложные ситуации. Когда с каждой тренировки твой ребенок выходит и плачет, задумываешься. Но Соня не хотела, говорила, что ей нужно фигурное катание. И как не поддержать ребенка? Все, что я могу дать, я дам.
— Стоило ли так рисковать с уходом из ЦСКА, чтобы на полгода остаться без тренера?
Ольга: У меня в голове было три варианта, и мы начали с самого перспективного. Мы пошли кататься на массовый лед, потому что нам посоветовали тренера, который мог бы помочь с техникой.
Соня: С хорошей техникой можно прыгать в любом весе, в любом состоянии. А с неправильной ты будешь проваливаться, когда тебе тяжело.
— Вы ушли из ЦСКА, чтобы поменять технику?
Ольга: На тот момент мы не знали, в чем наша проблема. Когда Соня не приболевшая и в хорошем весе, то она прыгает. А как только слегка приболел и организм ослаб — сразу ничего не получается. Вчера все получалось, а сегодня уже нет, и ее начинают ругать, что она виновата и не работает. А проблема в том, когда в организме что-то не так, ты уже силой не можешь прыгать. Нет той технической базы, которая бы помогала прыгать за счет инерции.
Соня: Когда к Евгению Викторовичу пришли, пришлось опять заново все учить. Сейчас, мне кажется, что тогда мы выбрали лучший вариант. Все, что ни делается — все к лучшему.
— Вы хотите долгой карьеры для Софьи?
Ольга: Вообще, Евгений Викторович всем своим спортсменам хочет и желает долгой карьеры. Обычно у нас как получается? Если до 15 лет успел выскочить на Олимпиаду, там получил медаль, то уже мотивации дальше идти нет. А Евгений Викторович в первую очередь всем говорит, что цель не в этой медали, а именно в долгой хорошей спортивной карьере.
Евгений Викторович, в первую очередь, настраивает на то, чтобы карьера Сони была долгая, красивая, и не важно, какие у тебя будут соревнования.
Сейчас у нас такая ситуация, что мы соревнуемся внутри России. Но тот же чемпионат страны — это тоже ответственный и важный старт, где ты показываешь, насколько ты силен в этой конкуренции. И чем больше у Сони будет таких результативных сезонов, тем лучше.
