«После матча с Канадой не стал другим игроком. Таварес и так играл в одной со мной лиге». Интервью капитана «Амура»
«Амур» — один из самых громких игроков на трансферном рынке КХЛ. За одно межсезонье хабаровчане завербовали Александра Хохлачева, Егора Коршкова и ряд других, чуть менее звездных, игроков. А еще в родной клуб из «Адмирала» вернулся Евгений Грачев — блудный сын хабаровского хоккея, а с недавних пор капитан «тигров».
— Прямо сейчас вы — капитан «Амура», команды из родного города. Первый подобный опыт в карьере?
— Были единичные матчи, когда с нашивкой выходил. Сейчас тоже стечение обстоятельств. Петя Хохряков пропускал матч, нашивка досталась мне. Тренеры сказали, что пока будет так.
— Можно сказать, что на протяжении карьеры вы шли к этой роли?
— Не сказал бы. Тренеры попросили вывести команду в качестве капитана — я это выполняю. Не сказал бы, что шел к этой цели или что долго созревал для этого.
— Андрей Мартемьянов говорил, что «Амур» ориентируется на прошлогодний «Адмирал». Перенести победный дух — это ваша задача как игрока, который в межсезонье переехал из Владивостока в Хабаровск?
— Да какой дух? Мы прошли только один раунд. Если бы выиграли Кубок Гагарина — тогда можно было бы говорить о духе победителя. В Хабаровске совсем другая команда, иная философия. Неуместно приносить что-то свое и навязывать это. Нужно строить новое.
— То есть не считаете, что второй раунд для «Адмирала» — это успех? Не за счет ли командного духа удалось пройти Уфу?
— Понятно, что когда ты выигрываешь, то думаешь, что коллектив классный. А если коллектив классный, но вы почему-то не побеждаете — начинаешь думать «а такой ли он классный?». Все-таки победы очень объединяют. Если нет успехов и побед, то можно начать тыкать друг другу. Когда выигрываете — нет смысла искать виноватых.
— Насколько «Амур» далек от сплочения?
— «Амур» точно не далек. У нас уже сейчас отличная раздевалка. Пацаны знают, что нужно делать для побед. С коллективом проблем у нас нет.
— Вы поиграли и за «Амур», и за «Адмирал». КХЛ это преподносит как дерби. При этом есть ощущение, что накала уровня ЦСКА — «Спартак», будь то футбол или хоккей, в ваших матчах нет.
— Я от футбола далек, особенно от российского. Раньше матчи «Амура» с «Адмиралом» не имели такого значения. Считались дерби только из-за географии. Но когда стали больше играть, чем с другими соперниками, кое-что изменилось. Думаю, после прошлого сезона станет интереснее следить за противостоянием дальневосточных команд.
— Не тошнит от лиц соперников, когда играешь по пять-шесть игр за регулярный чемпионат?
— Да нет, такого не было. Разве что то, что пачками игры стаяли в календаре, по три-четыре подряд, немного приедалось.
— Если взглянуть на вашу карьеру, то периодически вас будто тянет на Дальний Восток. Осознанно стремитесь играть дома или из-за отсутствия других предложений?
— Так складывается по карьере. Я живу уже в Ярославле много лет. Хабаровск хоть и родной для меня город, но скорее малая родина, чем дом.
— Считается, что с возрастом играть за дальневосточные клубы становится особенно тяжело. Ощущаете это на себе?
— Это касается в целом возраста, неважно где ты играешь. С годами в принципе нагрузки переносятся иначе. Не думаю, что перейди я летом в другую команду, было бы кардинально проще. Просто выходишь и делаешь все, чтобы стать лучшей версией себя.
— Как Ярославль стал вашим домом вместо Хабаровска?
— В 13 лет уехал туда в хоккейную школу. Жил на базе какое-то время, а через несколько лет за мной переехали родители. Так сложилось, теперь это мой дом.
— Как это решение принимали?
— Особо не помню уже. Спросили «поедешь?», я говорю «поеду». Речь тогда шла о просмотре.
— Вас одного из команды позвали в Ярославль?
— А меня и не звали. Насколько помню, родители сами звонили, узнавали о возможности приехать на просмотр
— Сейчас бы уехали? Глядя на то, каким клубом становится «Амур».
— Я ехал из детской школы. Здесь на Дальнем Востоке просто не с кем играть. Мы уезжали в Сибирь на месяц, играли там 12 игр и возвращались вариться в собственном котле. На Урале и в Москве много соперников — то, что нужно, чтобы развиваться детям. Это вещи, независящие от положения дел в городе и клубе. Сейчас, насколько я могу судить, есть все условия, чтобы заниматься хоккеем и получать от этого удовольствие.
— Вы несколько лет провели в школе и молодежке «Локомотива». А потом случилось 7 сентября 2011 года. Где эта страшная дата вас застала?
— Я был в Америке, готовился к сезону в «Сент-Луисе». Утром проснулся, мне написали о том, что произошло. Я быстро собрался и вылетел в Ярославль. В клубе все поняли. Руководство отпустило спокойно. Вокруг все восприняли так, как и должны реагировать нормальные люди.
— В том самолете были ваши друзья?
— Да. Были. И даже очень близкие.
— Кого, на ваш взгляд, ждала действительно большая карьера?
— У кого-то из молодых парней уже было место в основе и победный молодежный чемпионат мира за спиной. А мой друг, с кем играли по году, Артем Ярчук только-только начал пробиваться в основную команду «Локомотива». Думаю, бессмысленно об этом рассуждать. Прежде всего, мы потеряли людей, а не спортсменов.
— На старте этого сезона складывается впечатление, что вы переродились как атакующий игрок, по-новому стали проявлять себя именно в созидании. Согласны?
— Да какой атакующий? У меня 1 гол в 8 матчах. При этом куча большинства! Статистика не подтверждает ваши слова. Не думаю, что я в том возрасте, когда могу кардинально поменяться. Но пока есть доверие — буду максимально приносить пользу команде.
— С игры вы забили один гол, но уже реализовали три буллита.
— Честно говоря, не помню, сколько раз исполнял буллиты за карьеру. Может быть, в Риге пару раз забил? Но вообще я никогда не был человеком, которого бы били по спине и говорили «иди!». Сейчас так получилось. Когда во время игры говорят «ты следующий» — ты не можешь говорить «нет». Идешь и делаешь, как умеешь.
— Вы говорите, что вас никогда не рассматривали как мастера буллитов, но кто видел вас по молодежке — помнят другого Евгения Грачёва. Как сложилось, что большую часть карьеры вас воспринимают как чекера?
— Не было какого-то конкретного слома. Скорее это все было постепенно. Начиная с АХЛ меня начали менять. Всегда переход во взрослый хоккей — процесс непредсказуемый. В Северной Америке многие чекеры по юниорам феерили, набирали по 100 очков за сезон. Есть много тех, кто при переходе на новый уровень не смогли ни перенести свои умения, ни обрести новую роль.
— Это североамериканский стереотип, что если ты большой парень, то будешь тафгаем или чекером? Свитова, Назарова, Артюхина — всех за океаном склоняли к этой роли.
— Может быть. Но если ты будешь показывать результат и одновременно привычную для себя игру — тебя никто не склонит.
— Сейчас все респектуют «Торпедо» Ларионова. А играя за «Торпедо» Скудры, вы получали удовольствие?
— Первый сезон в Нижнем мне понравился. Команда была классная, результат хороший. Основное удовольствие от хоккея — это победы. У Скудры если ты отдаешься полностью игре, выполняешь работу, он это будет ценить. Мне было с ним довольно комфортно.
— Сейчас Скудра без работы. Но вы с ним в двух клубах пересекались. Получается, были его любимчиком?
— Наверное, нет. Есть игроки, которые ездят с тренером по разным клубам пять лет. Мы с ним работали всего в двух командах. Он получил назначение в Риге, я сидел без команды.
— От буллитов, по вашему мнению, отказываться не принято. А от драк?
— Я могу подраться, но боев с моим участием, на самом деле, немного. Всего парочка за несколько лет. Отказов со своей стороны не помню.
— В «Рейнджерс» вы пересекались с известным тафгаем Дереком Бугардом, причем было это незадолго до его смерти. Каким вы его запомнили?
— Не могу сказать, что мы близко общались. Хотя несколько матчей провели в одной тройке. Он был спокойным большим парнем. Со стороны казалось, что для него это серьезная работа. В моральном плане. Нелегко выходить каждую игру и знать, что тебя ждет крутой боец по ту сторону площадки. Не у каждого есть это внутри.
— Он создавал впечатление человека в депрессии?
— Ох, мне же тогда было 20 лет с небольшим. Я даже слова такого «депрессия» не знал. Голова болела о другом, да в целом я был другим человеком, чем сейчас.
— Бугард или Ривз, с которым вы потом играли в «Сент-Луисе», не давали бойцовские уроки?
— Дональд Брашир немного показывал что-то, но у меня не было особого стремления.
— Когда оказывались в Нью-Йорке, денег с контракта новичка хватило? Безумно же дорогой город, один из самых дорогих в мире.
— Я жил не там, а у агента дома. Контракт новичка в АХЛ и НХЛ — это разные деньги. Когда вызывали в «Рейнджерс», то и сумма менялась. Нью-Йорк, безусловно, дорогой город. Но и жить можно по-разному. Мне было 20 лет, я не особо следил за тем, что сколько стоит.
— Слышал, что играя за «Авангард», вы по Балашихе катались на электросамокате. Экономно.
— Да-да. Я жил недалеко от арены и катался на тренировки. Пока погода позволяла — с большим удовольствием.
— Но ведь есть стереотип, что хоккеист обязательно должен приезжать на дорогой машине.
— На игру я вообще пешком приходил. А насчет стереотипов…Скажу так: никто из моих партнеров по команде не удивлялся, шутки не отпускал. Абсолютно обычное дело.
— «Амур» в это межсезонье стал закупаться дорогостоящими хоккеистами. Все знают сколько получают Коршков или, например, Хохлачев. Каково осознавать, что партнер по звену зарабатывает в два или три раза больше вашего?
— Да никак. Ни на что это не влияет. Если хочешь другую зарплату — иди, проси у руководства. Дадут — хорошо, нет — значит нет. Никто никого не заставлял подписывать контракт. Считать чужие деньги? Это дело руководства.
— А вы когда-нибудь ходили, просили? Чувствовали несправедливость?
— Опять же, чувствуешь, что заслуживаешь большего — найди, где больше. Если не найдешь, значит получаешь то, что заслужил. Все просто. Рынок все регулирует.
— В НХЛ вы успели поработать с Кеном Хичкоком. Была как у Никиты Филатова к нему предвзятость, что он на высоком уровне в хоккей не играл и на коньках еле стоит?
— Я его нормально воспринимал. Понимал, что он требовал и пытался это выполнять. У Никиты немного другая ситуация. Он сразу в «Коламбусе» начал много забивать. Высокий пик драфта, опять же. Оттого и другие ожидания, которые не сошлись со взглядами Хичкока. У меня не было завышенных ожиданий.
— Какого теперь вам видеть Филатова экспертом на телевидении и в ютубе?
— Никита с детства — светлая голова! Язык у него подвешен с ранних лет, грамотная речь. Но не могу сказать, что внимательно слежу за этой частью его жизни. Видел один или два выпуска.
— Не секрет, что Филатов по молодости бурно кутил. У вас были в юности такие загулы?
— Не скажу, что я творил что-то, о чем сейчас жалею.
— А не жалели, что не поехали на второй МЧМ? Вас и в сборную не отпустили, и в НХЛ играть не дали.
— Нет. Было принято такое решение. До этого у меня был один классный молодежный чемпионат мира. Значит, мне его хватило.
— Игра на чемпионате мира против Тавареса и Эберле вселила уверенность для дальнейшего развития карьеры? Пусть и проиграли тогда Канаде в полуфинале, но мало в чем ей уступали.
— Таварес и так играл в одной со мной лиге, Дюшейн — в одной команде. Помню Пьетранджело играл против меня в лиге Онтарио. Понятно, что когда у Канады собирается сборная — это всегда мощнейшая команда. Но не могу сказать, что стал другим игроком после матча с ними.
— На ваш взгляд, что теряют молодые парни, которые сейчас не имеют возможности сыграть на МЧМ и других международных турнирах?
— Зависит от человека. Есть ребята, которые после МЧМ почти сразу завязывают с хоккеем. Но игра за молодежный сборную — это особый случай, своя атмосфера, уникальный опыт. Жалко ребят, которые не получат возможность проверить себя на фоне сильнейших сверстников. Но что поделать?
