Это русское слово Набоков не смог перевести американцам. Писатель высмеял США, чтобы его объяснить
Русский язык настолько могуч, богат, многогранен и точен, что многие фразы и слова невозможно перевести на иностранные языки. Одно из таких — пошлость.
Это слово не смог перевести американским студентам даже русский писатель Владимир Набоков. Читая знаменитые лекции о русской литературе в Корнельском университете, он годами пытался найти синоним для «пошлости». Но, в конце концов», сдался и решил просто объяснить иностранцам это многогранное понятие, посвятив ему лекцию «О пошлости».
«На русском языке при помощи одного беспощадного слова можно выразить суть широко распространенного порока, для которого три других знакомых мне европейских языка [английский, французский и немецкий] не имеют специального обозначения. Отсутствие того или иного термина в словаре какого-нибудь народа не всегда означает отсутствие соответствующего понятия, однако мешает полноте и точности его понимания. Разнообразные оттенки явления, которое русские четко выражают словом «пошлость», рассыпаны в ряде английских слов и не составляют определенного целого», — говорил Набоков.
Чтобы наглядно продемонстрировать, что такое пошлость, великий писатель привел два красноречивых примера. Первый — касается немецкой нации, которой, по мнению автора «Мертвых душ» Николая Гоголя, была особенно свойственна пошлость.
«Гоголь в мимоходом рассказанной истории выразил бессмертный дух пошлости, пронизывающий немецкую нацию, и сделал это со всей мощью своего таланта. Он сказал: «Ничего нельзя себе представить неприятнее немца-ловеласа, немца-любезника, который хочет нравиться; тогда он может дойти до страшных нелепостей.
Я встретил однажды такого ловеласа в Германии. Его возлюбленная, за которою он ухаживал долгое время без успеха, жила на берегу какого-то пруда и все вечера проводила на балконе перед этим прудом, занимаясь вязанием чулок и наслаждаясь вместе с тем природой. Мой немец, видя безуспешность своих преследований, выдумал наконец верное средство пленить сердце неумолимой немки. Ну, что вы думаете? Какое средство? Да вам и в голову не придет, что!
Вообразите себе, он каждый вечер, раздевшись, бросался в пруд и плавал перед глазами своей возлюбленной, обнявши двух лебедей, нарочно им для сего приготовленных! Уж, право, не знаю, зачем были эти лебеди, только несколько дней сряду каждый вечер он все плавал и красовался с ними перед заветным балконом. Воображал ли он в этом что-то античное, мифологическое или рассчитывал на что-нибудь другое, только дело кончилось в его пользу: немка действительно пленилась этим ловеласом и вышла скоро за него замуж».
Второй пример касался уже американцев. Им досталось за символы знаменитой американской мечты, воспетые в рекламах.
«Откройте любой журнал — и вы непременно найдете что-нибудь вроде такой картинки: семья только что купила радиоприемник (машину, холодильник, столовое серебро — все равно что) — мать всплеснула руками, очумев от радости, дети топчутся вокруг, раскрыв рты, малыш и собака тянутся к краю стола, куда водрузили идола, даже бабушка, сияя всеми морщинками, выглядывает откуда-то сзади (забыв, надо думать, скандал, который разыгрался этим же утром у нее с невесткой), а чуть в сторонке, с торжеством засунув большие пальцы в проймы жилета, расставив ноги и блестя глазками, победно стоит папаша, гордый даритель», — говорил Набоков.
А завершил свою лекцию писатель примерами литературных персонажей, олицетворяющих пошлость. По мнению Набокова, таковыми являются Полоний и королевская чета в «Гамлете», Родольф и Омэ у Флобера, Лаевский в «Дуэли» Чехова, Марион Блум у Джойса, молодой Блох в «Поисках утраченного времени» Пруста, мопассановский Милый друг, муж Анны Карениной, Берг в «Войне и мире».
Вот так иронично и изящно Набоков передал весь смысл сложного понятия пошлость (непристойность, безвкусная и безнравственная грубость, вульгарность, низкопробность и банальность).
А как бы вы объяснили это слово иностранцам?
