«Брал шмотки за 500 тысяч, машину за 3-4 млн. Дешевые понты». Сердер Сердеров — о пути из ЦСКА и «Анжи» в Европу

Анастасия Баринова

Поделиться

Комментарии

Этим летом наших за границей стало еще больше: Андрей Лунев отправился в «Байер», еще один зенитовец Ярослав Михайлов — в «Шальке», Никита Иосифов из «Локомотива» — в «Вильярреал». О тех наших, чей евротрансфер вы вряд ли заметили, Sport24 будет рассказывать в сериале «Русские и тут».

Герой первой серии — Сердер Сердеров. Дагестанец, которого воспитал ЦСКА и водил за руку Гус Хиддинк, этим летом перебрался уже в пятую для себя европейскую команду — хорватскую «Истру».

Корреспондент Sport24 Анастасия Баринова позвонила Сердерову в Пулу и выслушала жалобы на венгров, восторги от хорватов, надежды попасть в лигу посерьезнее и планы на возвращение в ЦСКА.

— Сейчас ты в «Истре». Что это за клуб?

— У «Истры» испанские владельцы, которые контролируют и «Алавес». Весь тренерский штаб испанский, есть несколько игроков из «Алавеса», «Расинга», «Аякса».

У хорватов как: есть флагман, «Динамо» (Загреб) и остальные. Вчера они играли в квалификации Лиги чемпионов, у нас — тренировка в то же время. Так после нее ребята ломанулись домой смотреть «Динамо». А если сборная играет, то это вообще не обсуждается, все смотрят. Очень за своих топят.

— О твоем переходе в «Истру» известно давно, в заявку тебя внесли только сейчас. Почему все так затянулось?

— Само решение принималось не быстро. Были варианты, хотя мало кто знал, что я доступен, ведь официально был на контракте с венграми. Я полгода не играл, пропал на время, в том числе поэтому не спешил. Хотел вернуться в Хорватию, даже был уверен, что вернусь. Только не знал, как разрешится ситуация с бывшим клубом, венгерским «Мезекевешдом». Мне сказали: можно приехать в «Истру», подписать контракт, через ФИФА получить бумагу. Дело может идти до года. Ситуация странно выглядит со стороны венгров. На что они рассчитывают вообще?

— Что у тебя не заладилось с венграми?

— В предпоследней игре перед отпуском я получил травму колена — несерьезную: боковая связка, которая сама заживает за полтора месяца. Врачи «Мезекевешда» сказали мне делать операцию. Я послал свой снимок в Германию, в Италию, врачу сборной России Эдуарду Безуглову. Все сказали: не надо никакой операции, все цело.

Почему-то венгры хотели меня оперировать. На этом фоне отношения стали натянутыми. Плюс в команде сменился тренер, ушел тот, который меня приглашал. Я обошелся без операции, восстановился за два месяца, под наблюдением физиотерапевта выполнял упражнения. И в какой-то момент приходит на почту бумага: я переведен во вторую команду.

— Что дальше?

— Перестали выполнять условия контракта — я не только о зарплате. Успел сыграть за основную команду около пяти месяцев, всего двенадцать игр: голевой пас, два гола. Статистика не топовая, но это не значит, что со мной так можно поступать. Я ничего такого не сделал.

Прошло два месяца, во второй команде нет физиотерапевта, доктор приходит через день, игры на искусственном поле.

— Они не собирались тебя возвращать?

— После второй игры за дубль ко мне обратились из клуба — не лично, а снова отправили письмо на почту. При том, что я на базе, тренируюсь, а со мной разговаривают только игроки и тренеры. В письме — мол, давай вернешься в первую команду, чуть на понижение зарплаты пойдешь. Это при том, что мне не платили эти два месяца вообще.

Понимаю, если финансовые проблемы и всем не платят — а это богатый клуб. Но со мной так поступают. Говорю без ругани: у меня контракт, хочу играть, верните меня на тех же условиях, какие прописаны в контракте. И они снова пропадают. Там несколько игроков оказались в похожей ситуации.

— Как уладили ситуацию?

— Дождался конца сезона, подал на них в суд, через ФИФА разорвал контракт. Они должны теперь все до конца контракта, хотя, по-моему, это их не сильно беспокоит.

Не по-спортивному, не по-человечески они поступили. Это говорю не я, не мое окружение, а все ребята из команды, даже капитан, легенда клуба Томаш Чери. Каждый день со мной общался, до сих пор пишет.

Это самое некрасивое, что со мной случалось в футболе. Все, что мне говорили мои врачи, я выполнил, вернулся за три месяца — и получилось, что этим даже как-то обломал клуб.

— Ты застал период, когда страна готовилась к чемпионату Европы?

— Да, из моей команды на Евро поехал Чери. Венгры как и хорваты, всегда болеют за свою сборную, в этом плане они молодцы. Когда играет сборная, в стране все останавливается. Все болеют, переживают, бары забиты.

Был случай: игра сборной Венгрии была намечена на 18:00. Даже не официальная, а товарищеская. Тренер случайно поставил нам в это время тренировку. Мы сразу знали, что ее не будет, но не говорили ему до последнего, чтобы он на утро не переносил.

— Что венгры говорили про результат на Евро?

— Чери говорил о жеребьевке: «Ты видел нашу группу? Тяжело будет, но постараемся». Я смотрю и думаю: куда вы постараетесь, как там пробиться. Вся страна знала, что будет тяжело. Кто-то бодрился: «Зато сыграем с топ-командами». В итоге из группы не вышли, но очень достойно сыграли.

— Твой первый европейский трип — в софийскую «Славию», пять лет назад. Что до этого знал о Болгарии?

— Когда сказал своим нефутбольным друзьям, что еду в «Славию», они думали, что в пражскую. И когда потом перешел в «Енисей», мне друзья отправляли видео, как пражская «Славия» в квалификации ЛЧ играет. Мол, чего ушел оттуда, мог бы сейчас в ЛЧ играть, а не в ФНЛ.

Почитал немного в интернете про Болгарию, решился быстро: в Европе сезон уже начинался. Меня все устраивало, даже в контракт не смотрел, сколько там у меня. Самая маленькая зарплата у меня была позже, в «Краковии». Журналисты всегда спрашивают: в Польше, наверное, мало платили, в Венгрии тоже, в Хорватии? Везде нормальные деньги получаются, тем более с нашим курсом сейчас.

— Откуда такое большое желание поехать за Тархановым?

— После ухода из «Анжи» мне позвонили из «Оренбурга» и Тарханов. Я сразу же связался со Смоловым — мы знакомы по «Анжи», вместе летели на сбор в Австрию, он играл у Тарханова в «Урале». Смолов сказал, что у Федоровича можно многому научиться атакующему футболисту, и что в Европу надо ехать, цепляться.

Я в то время играл мало, надо было ехать конкретно к тренеру, который делает на меня ставку. Поехал к Тарханову — прийти в себя, набрать форму.

— Первые впечатления от Болгарии?

— Я тогда языков не знал, только на русском научился разговаривать. Попросил ребят посоветовать хорошие кафе. Пришел, открыл меню, делаю заказ. Одно блюдо заказываю, официантка машет головой, типа «нет», второе, третье. Ничего нет. Причем она могла мне как-то сказать: видит же, что я иностранец, не понимаю ничего. Три-четыре раза мотала головой.

Подумал: что за ресторан такой, наверное, ребята подкололи, возьму хоть десерт. На этот раз она помотала, типа да.

Прошло 20-30 минут, приносит все блюда. Обалдел. Блюда там огромные приносят. Цены были еще ниже нынешних: с семьей, если ни на что крупно не тратиться, можно на 500 евро жить, с ресторанами.

— На каком языке общались в «Славии»?

— Вторым тренером был Мартин Кушев (в «Амкаре» забивал), помогал во всем. Тренер вратарей Станев играл в «Шиннике», хорошо знал русский. А еще Никита Сергеев, воспитанник «Динамо», который в прошлом сезоне был в «Кубани».

Все в Болгарии было хорошо, похожая на Россию страна. Приятно, как с нами нянчились — нигде больше у меня так не было. Наверное, в «Славии» понимали: мы впервые играем за пределами своей страны, помогали. Президент был открытый, приходил на тренировки, со всеми общался.

— Если так нравилось в Европе, почему ушел в «Енисей»?

— В ФНЛ не хотел ехать, но имена сыграли роль: главный тренер Аленичев, помощник Титов. Посоветовался с семьей, подумали: такие тренеры не приходят на год или два, будет большой клуб. Тогда ставили задачу выйти в РПЛ.

— Почему в Красноярске не получилось?

— Я больше нападающий, а тренер видел меня крайним полузащитником в схеме 4-4-2. Поэтому результативность невысокая: не топ, но и не провалился.

Мы вышли в РПЛ, и часть игроков отсеяли. Я остался, но мне дали понять: играть не буду, или буду, но мало, ставка — на других игроков. Я в свое время в «Анжи» пересидел, меня и сейчас это сильно бесит, если сижу на замене. Как раз после Махачкалы решил: если не буду играть, то не останусь в клубе сидеть на замене на два-три года. И молодым всегда советую: если вы на лавке — езжайте в аренду, надо играть.

— Почему не остался в России? Неужели не было предложений?

— После «Енисея» понял: если играть в России, то только в команде из первой восьмерки РПЛ. Никогда не буду играть в России в командах ниже уровнем. Два-три раза была возможность приехать в Россию, предложения были из клубов нижней части таблицы. Я сразу говорил «нет» и просил агента искать что-то в Европе. Плюс вопрос стиля лиги — мне больше подходит тот, где есть пространства, атаки, а в России долго был закрытый футбол в пять защитников. Только сейчас начались какие-то изменения.

— Какой тренер Аленичев?

— С Аленичевым у нас были рабочие нормальные отношения. Он в более европейский футбол любит играть, в спартаковский, как у нас его называют. У нас была сильная команда, большую часть времени проводили в самолетах. Тот год в ФНЛ быстро пролетел.

— Потом ты отправился в «Краковию».

— Когда приехал туда, игроки, выступавшие на моей позиции, были травмированы. Так я сыграл шесть матчей, но ничего не показал. Это самое провальное мое выступление. Даже не успел адаптироваться. Травмированные выздоровели, и через пять месяцев играли уже они. Меня брали на время, пока они лечатся. Понял это, подошел к тренеру и сказал: поеду дальше.

— Как в Польше относятся к русским?

— Поляки — закрытый народ, это даже в раздевалке чувствовалось. Я бы не сказал, что они себя так со мной вели, потому что россиянин, они со всеми так. Зашел в раздевалку, с холодным лицом поздоровался, вышел на тренировку. Обычно в командах шутки, приколы, все вместе после тренировок могут пойти поужинать. А там этого не было, так не принято. Все приходят как на работу, как роботы делают свое дело и уходят.

Удовольствия там не получал. Сейчас поддерживаю общение с двумя словаками и украинцем Дитятевым (он мне помогал, жили вместе в одном доме). С поляками — нет. Даже находясь в одной команде, мы не общались.

— На каком языке общался?

— В «Краковии» у меня еще английский слабый был. Что-то мог сказать. Сейчас уже все понимаю, могу сказать достаточно, не потеряюсь, но будто не хватает уверенности.

— Дальше — прекрасный сезон в хорватском «Интере» из Запрешича. Ты стал лучшим бомбардиром команды, но переехал в венгерский чемпионат. Почему?

— «Интер» вылетел из Первой лиги, у меня контракт закончился. Было понятно: после такого ударного сезона не останусь там, надо идти на повышение. Был вариант в России, в Хорватии и конкретный интерес из Кореи.

— Из Кореи?

— Да. Корейцы приехали на игру, я им понравился, до сих пор контракт на почте лежит. Там был такой контракт! Как любят говорить футболисты, можно безбедную старость себе обеспечить. Сделали первое предложение: зарплата на уровне клубов первой пятерки РПЛ. Я подумал: «Куда я поеду?» Потом — второе, тут уже задумался, сумма большая. Такого контракта у меня никогда не было.

Подумал три-четыре дня, тут появилась венгерская команда. Начал изучать, узнал: в команде играет много украинцев, хороший стадион. Понятно, что по условиям это даже не близко было с Кореей. Но я решил остаться в Европе. Изначально не хотел менять чемпионат, планировал просто попасть в более сильную команду в Хорватии. Хорваты тянули, а венгры каждый день звонили, спать не давали. Взяли настойчивостью.

— Период в «Интере» — лучший отрезок в твоей карьере?

— Моя форма в «Интере» — лучшая за карьеру. Я вошел в символическую сборную новичков сезона. Мне подошел стиль лиги, здесь команды сами играют и дают играть. За счет этого и растут. В Хорватии меня хорошо приняли, после «Краковии» стало легче. Тренер Самир Топлак был со мной открытым с первого дня, ребята из команды, сербы и хорваты, помогли очень. В команде никто не говорил по-русски, выучил хорватский, спокойно разговариваю теперь, кроме английского знаю еще болгарский и сербский.

— За счет чего сделал такой рывок?

— Когда попал в команду, Топлак сказал: «Ты не играл последние месяцы. Дам тебе еще один, не буду трогать. Набирай форму, но потом начну с тебя спрашивать». Ровно через месяц подошел: «Твое время пришло. Пора включаться». В третьей игре сезона я забил. Перед следующей Топлак спрашивает: «Тебе еще один месяц нужен для гола?» Я говорю: «Нет, сегодня тоже забью». Он предложил поспорить на ужин. Я забил, дальше у меня пошло нормально.

— Ужин-то тебе оплатил?

— Оплатил, причем я взял с собой троих ребят. Они такие: «Давай-давай, он же платит». Топлак пришел в ресторан, увидел нас, сказал, что платит только за меня.

— Серьезная мотивация.

— Когда играли сборные, нам давали три дня выходных, можно было улететь в Россию. Перед встречей с «Истрой» подошел к тренеру, знал, что для него это будет важный матч, его двухсотая игра в лиге. Спрашиваю: «Ну что, будем спорить?» — «Давай. Если забиваешь, даю еще один выходной». Мы выиграли 3:1, у меня дубль. После матча я сказал: «Теперь у меня пять выходных дней». Он пошутил, говорит, мол, во время матча судье кричал, чтобы тот свистел быстрее и заканчивал встречу, не хотел, чтобы я забивал.

К каждому игроку есть свой подход, большие тренеры это знают. Я вот не люблю, когда меня просто так хвалят, но больше всего не нравится, когда на тебя всю игру орут. Такой стиль мне не подходит, чувствую давление. Лучше рабочие отношения: тренер ставит тебе задачу, а иногда шутит с тобой, челленджи придумывает. Это заводит. Благодаря этому тренеру я сделал шаг вперед. Топлак подобрал ко мне ключ.

— Что скажешь об уровне хорватского футбола?

— Хороший, много талантов. В последние годы российский чемпионат просел, это все понимают. Когда я перешел в «Интер», нефутбольные друзья в России говорили: «Чего ты в Хорватию поехал? На море, наверное? Там футбола нет». Но после каждого сезона из любой хорватской команды пять-шесть молодых игроков уезжают в другие чемпионаты, из них два-три в Серию А, Бундеслигу и Англию. Хорваты как горячие пирожки, они везде просто.

Еще до игры Загреба с российскими клубами говорил, что они топы, могут показать себя. Мне отвечали, что «Уфа», «Урал» легко может по ним пройтись. Итог мы видели. Хорватский чемпионат недооценен, как и сама страна.

— Ты понимаешь, за счет чего там поднялся футбол?

— В Хорватии нет семьи без футболиста. У нас в «Интере» даже массажисты играли в пятой лиге. Всего лиг в Хорватии семь. В ресторан зайдешь — любой официант бывший футболист: профессионально не заиграл, но продолжает на любительском уровне. Хорваты — индивидуально одаренные футболисты, хорошо оснащены.

«Интер» всегда боролся за выживание, но когда ребятам из клуба предлагают контракт в РПЛ, они говорят: «Да вы что? Какая Россия?» Они относятся к нашему чемпионату как к месту, где можно только карьеру заканчивать. Или едут уже на крайний случай, когда заваливают деньгами.

— Что в Хорватии говорят о Влашиче?

— Когда он перешел в ЦСКА, все вокруг говорили: «Куда он поехал? Это шаг назад». Но Бистровича и Шарлия по общему мнению сделали шаг вперед. Я считаю, Влашич правильно сделал: стал лидером ЦСКА, в сборную попал. В Хорватии рассчитывают на него как на замену Модричу.

— Чем так хороша жизнь в Хорватии?

— Все спокойно, никакого шума, пробок. Для хорватов пять минут в пробке простоять уже ненормально. Минусов вообще не вижу. Может быть, конечно, у меня розовые очки, но вроде протирал. Мне так сильно понравилось, что вижу только плюсы.

Сейчас я в Пуле. Адриатическое море рядом, два часа на пароме до Италии. Для жизни и работы все условия.

— Давай вернемся в ЦСКА. Болельщики требовали у Слуцкого ставить тебя, а ты не заиграл. Даже в молодежке Гришин на тебя не рассчитывал. Ты видел по тренировкам, что кто-то лучше тебя?

— Плюс-минус все одинаковые были. Гришин не давал особо играть, ставил на других. У меня никаких обид, никогда с ним не ругался. Не всем тренерам я нравлюсь, не всем игрокам тренеры нравятся.

В детстве я мечтал играть за ЦСКА, и сейчас думаю, что круто было бы вернуться. В школе ЦСКА говорили: «Однажды конь — конь навсегда».

— Заболотный вот вернулся. У тебя есть такая цель?

— Конкретной — нет, но хотелось бы. Не считаю, что был бы слабее кого-то из состава. Тут дело случая: сейчас вот нужен был ЦСКА нападающий — пришел Заболотный. Последние два сезона хорошо провел, попал в сборную, свой воспитанник. Сегодня ты не в форме и поэтому никому не нужен, а завтра в порядке, все тебя хотят. Два месяца не забиваешь — пишут, что ты самый слабый футболист. Потом забиваешь пять-шесть мячей — опять самый сильный.

Если все сложится, буду рад вернуться в ЦСКА. Поиграл во многих клубах, но до сих пор продолжаю смотреть все матчи ЦСКА, всегда болею, переживаю.

— Что испытываешь, когда понимаешь, что твои конкуренты — Вагнер, Думбия, Муса? Нереально же с ними бороться.

— Не скажу, что нереально. Они большие игроки, но я наоборот набирался опыта, учился у них. Нравилось, как Думбия открывается за спину, как Вагнер обращается с мячом. Понятно, что мне, 16-летнему, прийти в первую команду и рассчитывать на выход в каждом туре глупо.

— Сейчас таких легионеров в ЦСКА нет. Это уровень лиги упал, или молодежь в команде круче той, что была 10 лет назад?

— Часто обсуждаем этот вопрос с ребятами того поколения. Если бы в то время было, как сейчас, мы бы попадали в состав. Но это я как диванный эксперт рассуждаю. Не знаю, почему россиянам так тяжело дается переход с молодежного уровня на взрослый. Наверное, ментальность.

— Когда ты находился в системе ЦСКА, у тебя был вариант с ПСВ. Почему не срослось?

— Был там на просмотре, около месяца жил в Голландии. На одном турнире хорошо сыграл, тренер Йелле Гус сказал: «Ждем тебя, будем договариваться с ЦСКА». На том турнире был третий тренер «Анжи» Желько Петрович, звал в Махачкалу.

В Москве мне сказали, что с ПСВ — только разговоры, а от «Анжи» — конкретное предложение. Поговорили с Гинером, он пожелал удачи и сказал: там тоже будет хорошо. Будь клуб не из Дагестана, я бы, возможно, и не перешел.

— В инстаграме ты в друзьях у Хабиба, вы фоткались. Тесно общаетесь?

— Иногда переписываемся, хорошо знаю его братьев. Хабиб — наш чемпион, легенда. Когда-нибудь, наверное, сыграем в футбол. Смотрю все ролики с ним и его покойным отцом. Мне нравится подход Нурмагомедовых, их целеустремленность с детства. Многому можно поучиться. Хабиб поднялся с низов, стал мировой личностью. Про таких людей должны снимать фильмы, чтобы научить молодое поколение. Чтобы они видели: живя в любой точке земли, можно вырасти в большого человека, если всегда идти к своей цели.

— Хабиб очень религиозен. Ты соблюдаешь пост? Как в Европе к этому относятся?

— Соблюдаю. Последние три года не пропускаю ни дня Рамадана. Первые трое суток бывает тяжело, пить хочется. Потом привыкаешь. В своих командах на всякий случай сообщал про пост доктору. Даже Гус в «Анжи» ставил тренировки на вечер, когда мы отпускали пост.

— Как тебе работа с Хиддинком?

— Когда такой тренер подходит к 17-18-летнему, общается с ним, это дико приятно. На одной из тренировок у меня было три-четыре хороших момента. Там, где было тяжелее забить, забивал, а один на один выходил и не мог переиграть вратаря. После тренировки Хиддинк за руку водил, потом оставил Помазана в воротах и сказал: «Давай отрабатывай». Кидал мне мяч, я выходил один в один и должен был забивать. У нас даже какой-то спор был: я должен был из 20 попыток забить 10. Такой известный тренер уделяет мне время — значит, что-то ждет от меня. Такое очень вдохновляет молодого.

После этого я дебютировал в Кубке России против «Урала», забил с пенальти, в следующей игре тоже отличился. Это все та тренировка и внимание Гуса.

— Как вспоминаешь Семина?

— Нравились его тренировки. Не знаю, почему в «Анжи» у него не получилось. Думаю, получится в «Ростове». Юрий Палыч опытный тренер, как никто знает нашу лигу, понимает, на что идет.

Всем кажется только, что Палыч не заводной. Еще фору всем даст в своем возрасте. И кричит, и шутит. Все у него есть. Возраст — не проблема.

— В «Локомотиве» он называл Фарфана Форланом.

— Он и меня путал. Мы менялись флангами с Батразом Хадарцевым, часто Семин нас путал. Его мог Сердером назвать, меня — Батраз. Нормально к этому относились.

— К кому из звезд «Анжи» боялся подойти?

— В первый день была скованность. В отеле меня встретил Роберто Карлос. Когда играли в одной команде с ним, Это'О, Диара, Виллианом, не особо внимания не обращали. Только потом, когда они разошлись по разным клубам, понял, как было просто с ними на поле, понял, с кем реально я играл.

«Путин — топ! Так я отвечаю всем». Роберто Карлос о том, как чуть не перешел в «Спартак», и о Дзюбе в «Реале»

Я больше всего общался с местными. Ближе всего из легионеров к нам был Карсела-Гонсалес. По любому вопросу мы могли обратиться к Это'О. Один раз Самюэль сам подошел ко мне. Тогда меня спустили в молодежку — он спрашивал, как дела, чего не хватает. Хотел что-то пробить через руководство, помочь. Настоящий капитан. Меня это зацепило, до сих пор вспоминаю.

— Ты рассказывал, что в какое-то время в «Анжи» ты поплыл. Много денег прожигал?

— Не был тусовщиком, алкоголиком, не курил. Поплыл в том плане, что не знал цену деньгам. Все свалилось. Вроде домой хорошие суммы приносил, но и тратил очень много. Сейчас смотрю на это и понимаю: выглядит как дешевые понты.

За машинами начал следить, за модой. Заходил в какие-то бутики, Louis Vuitton — и, не примеряя шмотки, брал тысяч на 500. Поехал купил машину за три-четыре миллиона — это как сейчас за 10 взять. Сейчас задаюсь вопросом: «Да кто ты такой вообще, чтобы так себя вести?»

Разбрасывался деньгами, чувствовал себя вальяжно. Но это недолго продолжалось, полгода. Мое окружение дало по шапке: я понял, что так нельзя. Успокоился. Что-то из купленного тогда осталось до сих пор.

Я простой парнишка всегда был, тренировка — дом — тренировка, а тут начал какие-то вещи дорогие надевать, на крутой машине гонять. И сейчас могу себе позволить купить такую, но не делаю этого. Мне не нужно. Футбольная жизнь короткая, размениваться на мелочи не стоит, надо фокусироваться на деле. После карьеры — можно.

— За время в Европе у тебя были варианты вернуться в Россию. Чем за границей лучше?

— Никогда не говори никогда. Я решил: лучше играть в Европе, чем в нижней части таблицы РПЛ. Не хочу, чтобы это выглядело так, будто в Хорватии море, приехал сюда и кайфую от жизни. У меня тоже есть амбиции. Знаю, как пристально следят за чемпионатом Хорватии представители топовых европейских лиг. Хочу когда-нибудь сыграть в одном из топ-5 чемпионатов. К хорватской лиге больше внимания, чем к российской.

Но, если когда-нибудь будет конкретное предложение от топ-8 РПЛ, рассматривать все равно буду.

— Вместе с Миранчуком ты когда-то был номинирован на премию «Первая пятерка». Он в Италии, ты в Хорватии. Что пошло не так?

— Нет этому объяснения. Сегодня так, завтра по-другому. Может, я пересидел в «Анжи». Звезды, хороший тренер, дом рядом — это прекрасно. Вспоминаю себя 20-летнего: тогда меня устраивали выходы на замену в пяти играх. Не знаю почему.

Сейчас советую всем молодым от 19 до 23 лет ехать играть, нет разницы, в какую лигу. Я пересидел, а Миранчук играл всегда в «Локомотиве», сейчас в «Аталанте» на хорошем счету. Если этот год проведет ударно, вообще перейдет в топ-клуб.

Много талантливых игроков, которые пересидели в больших клубах, [Денис] Давыдов, например. Или Соловьев в «Динамо», «Зените» пересидел. Игроки нашего возраста играли в ФНЛ, в то время как мы сидели в больших клубах, они набрались опыта и к 23 годам были более востребованы.

«Мерседес» от Глушакова, переписка с Захаровой из МИД, русский Месси и любовь к Федуну. Интервью Дениса Давыдова

Мне 27, еще есть время, я полон сил, мотивирован. Постараюсь уехать в топ-лигу. В последние годы я стал намного опытнее во всем, начал лучше чувствовать свое тело. Надо выжать максимум из себя.