Теперь понятно, о каком растении пел Никулин в «Бриллиантовой руке»: трын-трава — это не то, о чем вы думали
Песня Семена Семеновича Горбункова про зайцев вошла в историю как одна из самых запоминающихся сцен культовой комедии Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». Любители советского кинематографа при необходимости наверняка бы сумели воспроизвести ее текст без подсказок. Но на всякий случай припев мы напомним:
А нам все равно! А нам все равно!
Пусть боимся мы волка и сову.
Дело есть у нас — в самый жуткий час
Мы волшебную косим трын-траву!
Так о какой же трын-траве, благодаря которой трусоватые зайцы надеются стать храбрее, идет речь? Естественно, не о той, что запрещена законами Российской Федерации. Согласно «Этимологическому словарю русского языка» Макса Фасмера, трын-трава происходит от существительного «тын», что означает «забор». То есть трын-трава — не что иное, как «сорняк под забором».
Приведенная точка зрения в полной мере проясняет суть фразеологического значения данной языковой единицы: пустяки, которые не стоят внимания, не должны беспокоить. «Ему все трын-трава» означает «он ни к чему не относится всерьез». И правда, с чего взяться ответственности и сознательности, если речь идет про сорную растительность или даже сенную труху (так значение трын-травы определяет Викисловарь — впрочем, без ссылок на какой-либо источник).
Так при чем же здесь храбрость зайцев, которые к тому же косят эту самую трын-траву в лесу, где никаких заборов точно не встречается? Дело в том, что представленная в словаре Фармера версия — не единственная.
«Словарь русской фразеологии» под редакцией Бириха приходит к внезапному выводу: «Слово трын — фонетически преображенное от греческого крин, что означает «цветок лилии»… Выражение могло метафоризоваться в речи лекарей, врачевателей».
Материалы фольклорных экспедиций под руководством профессора МГУ Савушкиной «Русские села Татарии» наглядно иллюстрируют, почему в результате покоса зайцы планируют стать отважнее льва:
«Образ фразеологизма восходит к мифологизированным представлениям о связи между живыми и мертвыми, к символически-сакральному осмыслению смерти. Его возникновение непосредственно связано с чародейским обрядом: если в полночь скосить траву, растущую на могиле (на кладбище), принести ее в дом и хранить как оберег, то можно навсегда освободиться от чувства страха, боязни перед любыми болезнями и невзгодами. Подразумевается, что человек получает энергию потустороннего, загробного мира от предка, обитающего в доме-могиле».
Таким образом становится очевидно, что исполненная Никулиным песня в «Бриллиантовой руке» — далеко не обычная рифмованная бессмыслица. А ведь мы и не подозревали об этом, наблюдая за пьяной выходкой Горбункова.
