«За год до Лондона не могла даже чистить зубы — руки просто не работали». История синхронистки Анжелики Тиманиной
Еще недавно большую часть времени Анжелика Тиманина проводила под водой в бассейне спортивного комплекса — только так можно завоевать олимпийское золото и стать одиннадцатикратной чемпионкой мира по синхронному плаванию.
Но теперь она может покорять волны в компании голливудского красавчика Криса Хемсворта и планировать поездку на чемпионат мира по серфингу. В интервью Sport24 Анжелика объяснила, почему в синхронном плавании выигрывают только россиянки, рассказала, когда у нас будет первая олимпийская медаль в серфинге и вспомнила, как встретила в ЮАР белую акулу.
— Ваше детство прошло в Екатеринбурге. Синхронное плавание — это, скорее, московская история. Как вы начали заниматься?
— У нас просто открылась новая секция. Никто толком не представлял, что это такое, но родители предложили попробовать. Говорили, что буду танцевать на воде. Звучало очень интересно. Я попробовала, мне понравилось, и как-то втянулась.
К сожалению, до сих пор результат в нашем виде спорта можно делать только в Москве. Здесь есть хорошая база, бассейн в неограниченном доступе, зал и вообще все, что хочешь. В регионах воду дают буквально на 2-3 часа, а этого очень мало. Если сборная тренируется с 8 утра и до 11 вечера, пусть и с перерывом, то девочки из регионов плавают всего пару часов. Конечно, разница в классе будет колоссальной.
— Но вы же попали в сборную, несмотря на эту разницу.
— Есть такая практика, да. Московские тренеры периодически отсматривают фактурных девочек из регионов. И приглашают к себе тех, у кого видят потенциал. Меня пригласили в Москву в 15 лет. Помню, была по-настоящему счастлива в тот момент. Я очень хотела стать олимпийской чемпионкой, но эта мечта казалась абсолютно несбыточной — где Екатеринбург, а где олимпийские чемпионки по синхронному плаванию… И тут это приглашение. Конечно, я ни секунды не сомневалась. И отдельное спасибо родителям, которые очень поддерживали и помогали.
— Не было страшно уезжать из дома в 15 лет?
— Нет. Я же уезжала в Москву, где все сильнейшие девочки, мои кумиры. Это как переехать в город, где живет и работает твоя любимая рок-звезда, например. Плюс я понимала, что лучшие тренеры — тоже в Москве. Мне кажется, я была так воодушевлена, что вообще не думала о сложностях. А они, естественно, были. С нами никто особо не возился. Общежитие, метро. Я раньше с этим просто не сталкивалась.
Помню, в первый же день поехала на тренировку одна, через весь город, с кучей пересадок. Какая-то девочка описала примерный маршрут — и все, больше спросить не у кого. В том же общежитии нас расселяли по 6 человек в одной комнате. Было все. Настоящая школа выживания. В тот период вместе со мной пришли человек 20, до Олимпиады дошли двое, а процентов 70 разъехались по домам уже через полгода.
Девочки-москвички сначала совсем не хотели принимать иногородних. Мы же, по сути, занимали их места. Первое время со мной никто даже не разговаривал. Потом я решила, что пора переводить ситуацию в более позитивное русло. Начала шутить, расслабилась, отпустила ситуацию и просто стала собой. В итоге вспоминаю то время с какой-то теплотой. Мы вместе учились, вместе тренировались, вместе ездили в «Крошку-картошку» в «Атриум» между тренировками. Это вообще было главное развлечение.
Конечно, в рабочих моментах всякое бывало, но все равно это все было не так серьезно. Не сравнить с тем, что происходит, когда сталкиваются женские характеры, уже состоявшиеся, самодостаточные.
— Помните свою первую встречу с Татьяной Покровской? Долго привыкали к ее методам?
— О, да. После Пекина нужно было обновить состав сборной, а у меня как раз пришло время перехода из юниоров во взрослые. Татьяна Николаевна организовала отбор. Собрала на базе человек 50, примерно половина отсеялась сразу, остальных пригласили на сбор. После него осталось 5 человек. Одной из пяти как раз была я. И меня практически сразу поставили в основной состав. Я тогда очень удивилась. У нас в юниорской сборной был рейтинг. Из 50 человек, которых рассматривали изначально, я была где-то 40-й. В первую очередь — из-за техники. Зато всегда была очень выносливой и сильной физически, артистичной и фактурной, а это Покровская очень ценит.
Она мне как-то сказала: «Я в тебе вижу себя». Когда такой человек произносит такие слова, конечно, это дорогого стоит. Но я выстрадала это признание. У нас были очень сложные отношения. Первое время я реально почти каждый день плакала. Она меня ненавидела. А я так устроена: не могу молчать. Открываю рот — меня затыкают. И так несколько лет. В принципе, из-за своего характера я могла несколько раз потерять место в сборной. Мне кажется, я вообще единственная девочка, которая ушла с тренировки, просто сняла шапочку и ушла. Это как подписать себе смертный приговор.
Татьяна Николаевна хороший психолог, умеет очень тонко играть на нервах, а в сложный момент — буквально додавить. Со мной так и получилось. После очередного прогона, который ей не очень понравился, все стояли на бортике, а отчитывала она только меня. При всех. И ты не понимаешь, почему ты, все же одинаково делали, почему она именно к тебе пристала. А у нее просто такая тактика. Я не выдержала. Конечно, потом очень быстро осознала, что натворила. Успокоилась и поняла, что нужно идти извиняться. Пошла к ней в номер. А это тоже приравнивается к самоубийству. Комната Синей Бороды — всегда в самом отдаленном крыле гостиницы. Было страшно. Естественно, она не собиралась сразу же меня прощать, но разрешила заходить в воду, просто плавать рядом. После этого мне еще пару недель пришлось доказывать, что мое место — в команде. Не могу сказать, что именно этот момент стал определяющим в наших отношениях, но, наверное, именно тогда она почувствовала во мне внутреннюю силу и стала больше доверять.
«На тренировках меня до локтей перематывали тейпами, как робот, пыталась что-то делать»
— Самая жесткая тренировка в сборной, ваш максимум — сколько часов могли не выходить из бассейна?
— Перед Олимпиадой в Лондоне было несколько по-настоящему адских дней. Уже не помню точно, во сколько начиналась тренировка: то ли в 8:30, то ли в 9, но пусть будет 9. На обед уходили в 15:00. С 17:30 — уже вторая тренировка. В перерыве нужно было поесть и поспать, причем не просто вздремнуть, а именно поспать, хотя бы 2 часа, иначе просто не восстановиться.
Как сейчас помню: стоим после пятого или шестого прогона, уже ночь, перед глазами часы — 23:00. А она: еще и еще. Прогонов могло быть и 10, причем это не зависело от качества исполнения.
Мне кажется, перед Лондоном я вообще не спала: пока придешь в номер, пока переоденешься, пока поужинаешь и поговоришь с кем-то из близких — уже 2 часа ночи, скоро снова вставать. В тот период больше всего мечтала о том, что буду спать столько, сколько захочу. И, в принципе, сейчас так и происходит. Когда друзья спрашивают у меня, что ты так долго спишь, я всегда отвечаю: «Ребята, я выстрадала. Хочу спать — и буду спать».
— Наталья Ищенко рассказывала, что Олимпийские игры в Лондоне были самыми сложными с точки зрения травм и что в команде даже была установка: кто заболеет, тот предатель.
— Это правда. Я сама с трудом дотянула до Лондона. У меня травмы обеих кистей. Я всегда стояла на поддержках, и, получается, на моих руках всегда стоял кто-нибудь из девочек. У меня стерлись хрящи.
Это выяснилось в предолимпийском сезоне, еще перед Лондоном. У нас был сбор в Туапсе. Я не могла даже зубы чистить, у меня вообще не функционировали руки. На тренировках меня до локтей перематывали тейпами, и я, как робот, пыталась что-то делать. Врачи просили дать неделю-две, чтобы связки поджили. Татьяна Николаевна сказала: «Она либо терпит, либо идет в запас и уходит». Я терпела. Потом сделали снимок. И обнаружили еще и перелом, небольшой, конечно, но все равно. Я в таком состоянии тренировалась и дошла до Олимпиады.
В общей сложности не снимала тейпы четыре года, ни на одной тренировке. И даже привыкла к ним. Ездила на обследование, но мне сказали, если сделаешь операцию по замене суставов, возможно, больше не сможешь выступать. У нас же очень специфические движения, особенно под водой. Я могла потерять способность делать какие-то элементы.
Уже после Олимпиады Татьяна Николаевна дала мне год на отдых, я подлечилась. Испробовала все, вплоть до китайской медицины. Стало получше, но, как только начались интенсивные нагрузки, все проблемы вернулись. Приятного было мало. Наверное, можно было потерпеть до Рио-2016 — оставалось не очень много, но я решила уйти. И сейчас понимаю, что сделала правильно, хотя Татьяна Николаевна очень сопротивлялась, не хотела отпускать.
— Когда спрашиваешь, в чем секрет команды, кроме очевидного — адской работы, все говорят, что в Покровской. В чем ее феномен?
— Знаете, я после работы с Татьяной Николаевной сделала для себя один простой вывод: если человек захочет полететь, он полетит. Вот реально. Мы сами ставим себе какие-то ограничения, рамки и не выходим за них. Татьяна Николаевна показала, что может быть по-другому. Она тот человек, который абсолютно наплевал на все эти ограничения. Она же сама никогда не занималась синхронным плаванием, да и просто плавает не очень хорошо, поэтому часто не понимает, как это все работает, но делает так, чтобы мы исполняли какие-то невероятные вещи. Миллион ситуаций, когда мы говорили: «Нет — что вы от нас хотите… Мы не сделаем». Мы делали и еще в самый ответственный момент, как в Лондоне, например. Весь год не получалась поддержка, а на Олимпиаде — получилась. Для нас это чудо, а она все знала заранее. Вот такой человек.
— Откуда взялась эта традиция — сбрасывать Татьяну Николавну в воду после победы?
— Точно не скажу, это началось задолго до нас. Но мы, конечно, знали об этой традиции. И нам всегда очень хотелось это сделать, с первого дня, когда мы попали в сборную. Это же момент абсолютного фана. Татьяна Николаевна прекрасно понимает, что нужна разрядка. Просто представьте: тот человек, которого ты считаешь идолом, приклоняешься перед ней, боишься лишнее слово сказать, разрешает тебе столкнуть себя в воду. Это круто.
К тому же она очень верующий и одновременно очень суеверный человек. Верит в традиции и ритуалы. И, видимо, после того, как девчонки выиграли первый раз при ее правлении, так и повелось. Она решила, что это будет традиция, как и ее майки, которым уже по сто лет. Они все застиранные, но она всегда выводит девочек в них, потому что верит, что это все тоже работает.
На самом деле, она очень интересная женщина, очень харизматичная, очень понимающая. В жизни она совсем не деспот, и люди, которые видят ее просто так, очень удивляются, говорят: «Как она может быть злой? Она же такая очаровательная, шутит, заботу проявляет». Она правда очень особенная.
«Топ-тренер по серфингу может стоить больше $1000 в день»
— Как в вашей жизни появился серфинг?
— Случайно. Я просто поехала на Бали. Хотела попробовать что-то новое. И меня как раз позвали в серф-лагерь. Я как приехала, так и осталась. Это была любовь с первого взгляда. Просто встала на доску и поняла, что это мое.
Начала тренироваться, кататься. Не могу сказать, что мне было просто. Мне и по сей день сложно. Мое тело совсем не приспособлено к экстремальным видам. Я синхронистка: длинная, вытянутая, мягкая. А в серфинге нужно быть такой, немножко мальчиком-девочкой, что ли. Но мое преимущество в том, что в воде я себя чувствую намного лучше, чем на суше. Я выносливая и очень упорная. И пока карьера складывается стремительно. За три года отобраться в сборную и получить право на чемпионат мира — это очень неплохо, я считаю.
— Для России серфинг все еще экзотика. Вокруг него много стереотипов. Есть те, которые уже реально утомили?
— Один из главных стереотипов, что все серферы — раздолбаи и наркоманы. Бред, конечно. Это совсем другой мир. Мир очень позитивных, открытых людей, людей с широким кругозором. В России этого очень не хватает — мы все тут гонимся за какими-то благами, за деньгами, за карьерой. Счастье не только в этом. Иногда очень полезно остановиться, выдохнуть, сесть, посмотреть на закат, в конце концов, послушать хорошую музыку, почувствовать океан.
Почему серфинг, на самом деле, очень крутой вид спорта? Потому что это единственный вид спорта, который учит тебя понимать стихию. В горах, например, мы тоже наедине с природой, но гора не движется. А волна каждый раз разная. Тебе нужно ее прочитать. Ты не можешь просто встать и поехать — а там, как получится. Еще серфинг учит расслабляться, медитировать, пока ждешь свою волну.
Понятно, что серферы бывают разные, но в целом это почти всегда очень крутые ребята, очень интересные и успешные, у которых уже все есть, все было, они просто живут для себя. При этом перед океаном мы все равны: все с досками и в купальниках или плавках. Никогда не знаешь, кто рядом с тобой. У меня было много случаев, когда рядом оказывались очень богатые и известные люди. В Австралии, например, я не сразу узнала, а рядом со мной катался голливудский актер Крис Хемсворт. И он был со всеми абсолютно на одной волне. Очень легко представить себе ситуацию, в которой рядом окажется какой-нибудь олигарх, бизнесмен, с которым в обычной жизни вы бы никогда даже не пересеклись, а тут бац — познакомились и уже обсуждаете какой-нибудь совместный бизнес. Серфинг объединяет абсолютно разных людей. Границы стираются. В воде ты встречаешь просто человека.
— В России можно заниматься серфингом?
— Да. У нас есть места — Сочи, Питер, Камчатка, Владивосток. Я сейчас как раз должна была лететь на Камчатку, но не получилось, потому что у них все закрыто на карантин. Волны у нас, конечно, не все время, не как в Европе или на Бали, но периодически есть.
Может быть, когда-нибудь мы перейдем на искусственные волны, тогда все будет намного проще. В России построят искусственную волну, и дети будут тренироваться с самого раннего возраста. Пока россиянам пробиться на мировой уровень сложно, просто потому что наши ребята не видят волны каждый день. Те же португальцы с детства смотрят на волну, учатся ее читать. А это очень важно. Этот навык вырабатывается годами.
Но даже при таком раскладе на последних чемпионатах мы уже обыгрывали такие страны, в которых есть постоянные волны, кто-то из наших ребят уже на слуху. Было даже 12-е или 13-е место на чемпионате Европы. По нынешним временам очень достойный результат.
— Но об участии в Олимпийских играх речи пока нет, я правильно понимаю?
— Теоретически возможность отобраться на Олимпиаду есть у всех. Повторюсь еще раз: океан — это стихия, может произойти все, что угодно. Но, если размышлять трезво, у России пока нет шансов. На Игры попадают 20 сильнейших спортсменов со всего мира, русские фамилии в рейтинге пока ближе к концу первой сотни.
— Серфинг — это дорого?
— Очень дорого. Во-первых, нужно куда-то лететь, значит, платить за билеты и проживание. Во-вторых, оборудование. Хорошая доска стоит в среднем $1000. Их нужно три-четыре. В-третьих, тренер. Топовый специалист, который работает со спортсменами уровня чемпионов мира, может стоить порядка $1000 в день. Обычный тренер — минимум $100-200 урок.
Финансовой поддержки от государства пока нет. Это логично — мы не показываем результатов. Ребята выкручиваются: находят более дешевые билеты, живут в хостелах, покупают подержанные доски.
— А насколько это опасный вид спорта? Вы когда-нибудь чувствовали страх?
— Часто чувствую — катаюсь на таких волнах, на которых русские девочки обычно не появляются. Даже парни удивляются. Это страшно, когда заезжаешь в трубу, тебя накрывает, а под тобой — голый риф, сухой. Я видела, как из воды доставали мертвого человека. Он погиб на моих глазах. Были маленькие волны, но он неудачно упал и ударился головой о доску.
Несколько раз была на пределе, когда даже просто заплывать было страшно. Понимаешь: одно неверное движение — и все. Океан — он такой, может даже не позволить тебе заплыть. Миллион раз видела, как ребята заходили, а через час их выкидывало течением вообще на другой пляж. До волны они даже доплыть не могли.
— Ваша цель в серфинге — Олимпийские игры?
— Нет. Друзья часто меня об этом спрашивают, но у меня правда нет такой цели. Я понимаю, что это не очень реально. То есть, конечно, реально, но только если я заброшу все и с утра до ночи буду тренироваться, вкладывая при этом огромные деньги. Лет через 15-20 при таком подходе, может, и стану олимпийской чемпионкой по серфингу. Но иногда правильнее остановиться. Это огромный труд, нужно положить на это всю свою жизнь, все свое здоровье, а я так больше не хочу. Я уже однажды прошла этот сложный путь — преодоление себя. И сейчас хочу просто делать все в кайф. Получится показать результат — супер. Нет? Ну и ладно. У меня уже не тот возраст, чтобы кому-то что-то доказывать и за чем-то бежать. Я правда пришла к выводу, что нужно жить для себя, сегодняшним днем и просто наслаждаться жизнью. А жизнь сама тебя направит в правильное русло.
— В перерыве между синхронным плаванием и серфингом вы много путешествовали. Самая удивительная страна и самое яркое приключение в ней?
— Недавно как раз считала, сколько стран объездила. Получилось около 50. У меня есть личный топ-3. Номер один — Гавайи. Это просто совсем другая жизнь, другой мир. Не могу даже описать красоту этого места. Там все живут серфингом, этой атмосферой. Абсолютно волшебный свет. Горы. Чувствуется другая энергетика.
Австралия — тоже в топе. Место не бедное и там все есть, но люди при этом очень расслабленные, свободные от предрассудков. Это тоже очень круто. Особенно на контрасте с нами.
И, наверное, ЮАР. Из-за природы, животных, которых больше нигде не увидишь так близко, но в естественной среде обитания. И там я плавала с белой акулой. Это было в клетке. Ее опускают в воду и приманивают акулу. Она подплывает и плавает какое-то время рядом с тобой. Я очень этого хотела, до последнего храбрилась. Но только увидела ее поблизости, тут же начала дергать веревку, чтобы меня подняли вверх. Просто чувствуешь энергию хищника, пробирает с ног до головы. Что там эта клетка? Она ее носом ткнет — и все. Атмосферно, конечно.
Вообще с акулами я теперь сталкиваюсь постоянно. Конечно, они маленькие — не белые, но тоже могут куснуть. Иногда тренер подзывает к себе, смотрю, сидит девочка, там, где я недавно сидела, а под ней уже акула круги нарезает. Ноги же болтаются в воде. Мы научились к этому проще относиться. Понятно, что в ЮАР, например, действительно очень опасно — там акулы только так жрут людей. Но в целом, если ты нормально катаешься или сидишь и никого не трогаешь в местах, где много людей, все будет хорошо. Да, я много разных видела акул, около меня плавали и опасные, но как-то все обходилось — приплыли и уплыли. Когда начинаешь разбирать какие-то трагические случаи, чаще всего оказывается, что это произошло исключительно по человеческой глупости.
— Оглядываясь назад, что бы вы сказали 15-летней Анжелике Тиманиной, которая только-только приехала в Москву?
— Я бы сказала: «Ты все делаешь правильно».
22 марта 2022 года решением суда компания Meta, социальные сети Instagram и Facebook признаны экстремистской организацией, их деятельность на территории РФ запрещена.