«Марио сказал Федотову: «Приеду». Обидно». Горячий тренер ЦСКА: советы Акинфееву, Кокорин — топ, боевики на Кавказе
На рубеже веков Мурат Искаков был незаменим в защите нальчикского «Спартака». Доиграв в Казахстане, он вернулся на родину — аналитиком в штаб Юрия Красножана, хотя такой должности еще не существовало. Затем Искаков самостоятельно возглавлял «Тамбов» (почти вывел его в РПЛ) и «Авангард», а в 2020-м примкнул к штабу Владимира Федотова. И в «Сочи», и сейчас в ЦСКА Искаков отвечает за оборону и стандарты. Этой осенью с ним встретился Александр Муйжнек.
Образец подач на стандартах — Алиев, лучший центральный защитник РПЛ — Роша. С Виллианом у Искакова особая связь
— У Федотова, как и ранее у Красножана, вы отвечаете за стандарты. Видите в них прогресс за год у ЦСКА?
— По ударам после стандартов мы в топе с командами, которые после стандартов еще и забивают. Часто не хватает точности, и мы просели в подачах. С приходом Файзуллаева и Давилы и с помощью Облякова они возвращаются. Точность и качество передач — вообще, на мой взгляд, главное в стандартах. Помню, говорил Алиеву в «Локомотиве»: «Саш, вот в эту точку». Из десяти попыток девять раз шло, куда нужно. Если у нас будет хотя бы семь — прекрасно.
— Пропущенных мячей со стандартов у ЦСКА в этом сезоне многовато.
— Виню в этом не футболистов, а себя. Значит, я не доглядел, не того поставил рядом с соперником. Часто эти мячи со стандартом обиднее всех: именно они влияют на недобор очков.
— На примере: из-за чего пропустили от Аюпова в Екатеринбурге (1:2)?
— Не знаю, почему Тимур пробил без помех. Он очень опасно вбегает из глубины, ищет позицию при стандартах. Таких я обычно доверяю опытным игрокам — вроде Набабкина. Надо отдать должное, какую конкуренцию в 37 лет Кирилл Анатольевич составляет молодым. Но что тогда случилось, у меня нет объяснения.
— Более явных ошибок достаточно. Например, в первом круге с «Динамо».
— После такого нам сложно прийти в себя и собраться. Тот мяч из раздевалки от «Динамо» просто убил нас. Да и привозы в Ростове, гол от «Спартака» — туда же.
— Как часто при вас Федотов выбирал схему с четырьмя защитниками?
— Были пробы на сборах. Немного, так скажем. Но лучшее — враг хорошего. Если меняешь схему, то ответственность ложится на футболистов. Что-то можно наиграть, но в целом сознание сбивается.
Когда в хорошей форме два основных центральных защитника: Мозес — Роша, Роша — Дивеев, Дивеев — Мойзес — можно попробовать такое сочетание. После удаления Виллиана с «Крыльями» мы перешли на двух центральных защитников — чуть авантюрно, но это принесло результат.
— Что с Ильей Агаповым?
— Заиграть в большом клубе сложнее, чем, например, в Нижнем. Качество повышается игровой практикой, а она у Ильи нерегулярная. Но есть такая пословица: не тренер ставит футболистов в состав, а они себя сами.
— Дивееву весной мешали переговоры по контракту?
— Нет, это последствия осенней травмы. Игоря очень не хватает, важная деталь нашего механизма.
— Лучший центральный защитник РПЛ сейчас?
— Роша.
— А русский?
— (После паузы.) Думаю, на данный момент Солдатенков.
— Знали, что у Роши до ЦСКА был опыт игры опорником?
— Да, и использовали в этой роли, например со «Спартаком». Хотя планировали, что будем поднимать Муху, Келлвена по флангу еще выше, а Обляков будет искать мяч между линиями. Роша с Мозесом должны были отдавать Игорю или сами получать мяч от него и направлять атаки через фланг. Но вот парадокс. Вроде бы анализируем соперника. В трех матчах они допускали определенную схему развития атаки — а с нами это не работает. И так в большинстве случаев: готовишься, а это не проходит.
— Насколько понимаю, у вас с Рошей классный коннект. Как он сложился?
— Общее амплуа. Виллиан хорошо играет и в обороне, и головой на стандартах. У нас постоянное общение, оба говорим что-то подбадривающее друг другу и команде. А я после каждой игры традиционно благодарю Вила так: «Обригадо, бро». Такая тонкая связь мне очень нравится. Вил — порядочный, честный парень и настоящий воин. Если не тренировался — значит, в самом деле не может. Важно, кстати, что Роша приехал к нам адаптированным к Европе — не напрямую из Бразилии.
Вообще латиноамериканцы интересные. Менталитет особый, характер. Обычно открытые, но могут закрыться, обидеться когда угодно.
— Догадываюсь, о ком вы. В какой момент Карраскаль стал неуправляемым, что его сломало?
— Даже не знаю. Сколько с ним было индивидуальных разговоров, сколько отдельно Валентиныч беседовал… Пытался объяснить требования, применял разные методы.
— Роша понял, за что его удалили в дерби со «Спартаком»?
— Да: не надо было демонстрировать этот жест. Бред, конечно. Как бы он еще объяснил? Вообще это проблема, когда иностранцы не хотят учить язык. Хотя вот Мойзес и с английским к нам приехал, а сейчас отлично говорит по-русски.
— Вы упоминали указания Келлвену. Дальше с ним много приходилось работать?
— Помню, разбирали одну игру, и Келлвен работал достаточно низко. Говорили ему: «Латерали у нас — как нападающие». Он ответил: «А у нас в Бразилии — оборона в первую очередь». Стали раскачивать. Вообще сразу новичок заиграть не может — а мы часто подписываем игроков по ходу сезона, к сентябрю.
— Роша сразу стал показывать уровень.
— Ну это Роша. А у Давилы, например, затянулась адаптация. Месяц до подписания контракта Виктор не играл, это нехорошо.
— Кроме Виллиана у вас тесная связь и с Заболотным?
— Работаем вместе еще с «Сочи». Можем поговорить откровенно. Это важная единица в нашем коллективе в силу возраста, опыта. Антон — один из самых дисциплинированных форвардов лиги, очень четко отрабатывает в обороне. Его важность в атаке тоже трудно переоценить.
— Антон — второй бомбардир ЦСКА, но, кажется, тяжело переживает неудачи. Пример — извинения после промаха с «Факелом» в Кубке.
— Про переживания вы правы — при том, что таких ляпов немного. Ситуации, как с Воронежем, делают еще сильнее. В таких моментах Антона лучше не трогать, ограничиться простыми словами. Позже, когда находим корень проблемы, подходим и разбираем.
— В «Сочи» при вас забивал и Александр Кокорин. Вы отмечали, каким мотивированным, злым он к вам приехал. А на какие футбольные качества Кокорина опирались?
— Для меня Саша — топ-нападающий. Умеет на поле почти все. Всем стало спокойнее оттого, что у нас появился такой сильный форвард. Сразу подумали: теперь точно выполним задачу и останемся в РПЛ. Кокорин нам в этом очень помог. Не только голами: много общался с ребятами вне поля, наставлял, на ходу корректировал.
Подкат Мухина головой — это самоотверженность, но она же мешает Максиму. Искаков ценит скромность Аббоса и восхищается сейвами Акинфеева
— Правый центральный защитник Мухин — возможно, самое удивительное решение сезона. Как к нему пришли?
— В прошлом сезоне пробовали Максима правым латералем. Инсайда он тоже играл достаточно уверенно. Несколько матчей — и прогрессирует на новом месте.
Пропущенные голы с «Ростовом» — от нехватки навыков. Но когда нужно сыграть агрессивно, целеустремленно, на опережение, Максим хорош. Потому и на то же дерби со «Спартаком» вышел именно он.
— Вместо Набабкина?
— Сначала планировался Кирилл. Но Максим в некоторых компонентах более целеустремленный, а до того на отрезке показал качество.
— Ваш коллега Радик Ямлиханов отмечал неразумное рвение Мухина: «Совершает ошибку — и все, надо успокоиться. А у него срабатывает юношеский максимализм: нужно быстрее исправиться». За год стал спокойнее?
— Более цельным. У многих футболистов такая проблема. Проиграл единоборство и старается сразу выдернуться, хотя предпосылок к давлению ноль. А надо наоборот — остановиться, вернуться на свою позицию. Макс стал хладнокровнее, но еще может эмоционально вспыхнуть. Подкат головой с «Балтикой» его хорошо характеризует. Самоотверженный парень. Готов отдать всего себя ради того, чтобы команда победила.
Но то же самое Мухину и мешает. Пример — пропущенный нами мяч от Голенкова в сентябре. Макс хотел быть первым, успеть раньше всех. А прочитать ситуацию не смог, не учел много факторов.
В защите надо где-то чувствовать соперника, держать все на контроле. И нельзя терять концентрацию. Это и есть опыт, хладнокровие. Обретет его — и заиграет на топовом уровне.
Жаль, что потеряли игрока, только освоившегося на дефицитной позиции. На травму крестов Макса мы, конечно, отреагировали очень бурно.
— Вместо него в тройке обосновался Зделар.
— Да, с места правого центрального качественно играет в развитие. С другой стороны — снова огрехи, свойственные опорнику на непрофильной позиции (в двух последних турах года в тройке защитников ЦСКА выходил Матвей Лукин. — Sport24).
— Сашу вы и ранее опускали в защиту.
— Впервые попробовали в матче с «Рубином» на зимних сборах. Давно хотели использовать схему с гибридной ролью центрального защитника в тройке — приблизительно как с Данилом Глебовым у Карпина: Данил то опускается вглубь, то поднимается.
— Максим самым тяжелым для себя в защите называл верховые единоборства.
— Игра головой — в целом беда поколения. Из наших молодых в этом лучшие, наверное, Кисляк и Кирилл Глебов, пусть оба и невысокого роста.
— Вы ведь сами были защитником. Откуда этот пробел?
— Мое видение: мало уделяют внимания развитию индивидуальных качеств детей. Когда парню 12–13 лет, надо четко определиться, какой позиции соответствуют его характеристики, и «бить» в качества, важные для этой позиции. Иначе приходится нарабатывать некоторые качества с нуля уже в РПЛ — к сожалению, сталкиваемся с этим. Плюс если школы и академии и тренируют эти нюансы, то без сопротивления, которое есть в реальных матчах.
И еще вот о чем на нашей учебе говорил [гендиректор Академии тренерского мастерства] Лексаков. Из 20 футболистов выпуска в основе могут заиграть один-два таланта. Это потолок. Остальные должны созреть, многое пройти: Вторая лига, Первая, нижняя восьмерка РПЛ. Взять мой спорткласс: из 25 человек заиграл я один, и то до Премьер-лиги не добрался.
— О заносчивости молодых футболистов говорят и Смолов, и 23-летние. Вы это видите?
— Да, попадая к основе, люди быстро становятся другими. Не ко всем это относится. Но есть такие — не то что звезду ловят, но отношение начинает меняться. И когда замечания делаешь, воспринимают с ухмылкой, усмешкой. Сначала-то тебе в рот заглядывают, а потом: «Что он мне тут рассказывает, я и так знаю!»
— Аббос на их фоне отличается трудолюбием?
— Да, скромный парень. Работой на тренировках доказывает, что достоин играть. Очень интересный мальчишка, не перехвалить бы. Мы знакомы не так долго, не можем знать всего. Есть история не из ЦСКА. Мы девять месяцев как пришли в команду, и один игрок говорит: «Только сейчас понял: вы нам не враги». С грустью смотрю на тренерские отставки через три месяца.
— Как соприкасаетесь с Акинфеевым?
— Постоянно общаемся, совместно стараемся исправить возникающие в обороне проблемы. Что-то рекомендуем по игре ногами при владении мячом. Вообще, Игорь у нас первый везде. Первым появляется в тренажерке, выходит на тренировку. А его спасения подчас не поддаются объяснению. Кто сейчас лучший вратарь России, даже не обсуждается.
В гневе от празднования Марио во встрече ЦСКА с «Зенитом» и понимает выбор Медины. Сам не пошел бы в «Спартак», хотя когда-то за него болел и обожал Черенкова
— Вы крайне эмоциональны на скамейке ЦСКА. Часто делаете то, о чем потом сожалеете?
— Думал, что закопал в себе это чувство, перестал пылить на эмоциях. Надеюсь, буду держать себя в руках. Выдержке меня научил Федотов. Когда начинали сотрудничать, порой дико хотелось закипеть, а Валентиныч сохранял спокойствие — совсем не показывал, как чудовищно зол или нервничает. Более чем уверен, Федотову многое хотелось сказать. Но он так это маскировал, что никто не догадывался. Я увидел, как это идет на пользу команде. Представил, что, если бы я был на его месте, вел себя по-своему, и понял: Валентиныч делает все правильно.
— Что вами овладело, когда вы получили удаление в прошлогоднем матче с «Факелом»?
— После ВАР в нашу пользу поставили пенальти. Но у меня вырвались нехорошие слова в сторону главного судьи Бобровского, с которым я более-менее знаком. Потом говорю ему: «Ян, я ничего не говорил!» — «А я и не слышал. Мне сказали удалять — я удаляю» (рядом с Искаковым находилась Анастасия Пустовойтова, резервный судья. — Sport24). Каждый матч столько всяких слов летит — если за каждое показывать красную, никого из штаба на скамейке не останется.
— Верно понял: ваша негласная роль в штабе — налаживать контакт с игроками, поддерживать атмосферу?
— Не скажу, что на это упор. Возможно, на каких-то игроков меня не хватает, но стараюсь со всеми быть открытым, поддерживать диалог.
— У вас есть задача подсказывать игрокам во время матчей?
— Изначально доносим на скамейке мысли при Валентиновиче. В некоторых случаях эти мысли нужно озвучить более жестко, чтобы восприняли. Бывает, это делаю я.
— После гола «Зенита» мимо вас пронесся Марио. Что это было за движение ноги в его сторону?
— Вспыльчивость проявилась. Чему он радовался? Видимо, ничьей с родным клубом, который дал ему дорогу в жизнь. Когда обеспеченные люди рассуждают, что «это не деньги, могли бы за меня заплатить»… Тебя год назад отпустили бесплатно!
А ведь Валентинович с ним разговаривал.
— Когда?
— Зимой, на сборах, когда возник вариант вернуть Марио: «Давай, приезжай. Поможешь нам в концовке чемпионата». Он: «Приеду, буду тренироваться, посмотрите как раз, в каком я состоянии». Потом все затянулось. Мне уже показалось: у Марио есть еще один контракт, который мы не видим. Видимо, эта затяжка была нужна, чтобы выбить условия.
По итогу мне очень обидно. Понимаю, это его жизнь, карьера. Но получилось немного не по-людски.
— Вы общались с Марио после «Зенита»?
— Не знаком с ним. Когда «Сочи» встречался с ЦСКА, жали друг другу руки. Я подумал: человек основательный.
Не хочу оскорблять Марио, но я бы не поступил, как он.
— Марио повторяет, что все еще признателен ЦСКА и любит клуб.
— Непохоже. Очень некрасиво себя повел.
— Отношение к уходу Медины у вас такое же?
— Хесус — своеобразный, но хороший парень. И когда человеку предлагают настолько выгодные условия… Понятно, есть противостояние ЦСКА и «Спартака», но он иностранец. И мы понимали: если отклоним это предложение, потеряем Медину как футболиста.
— Получилось бы, как с Карраскалем?
— Приблизительно одинаково. Тут еще и ЦСКА заработал. А в первую очередь сыграло, что после повреждения Хесус был немотивированным.
— Больно получать от него в дерби гол?
— Больно не от того, что забил Медина. Больного от того, что забил «Спартак». Тем более что мы в целом хорошо выполнили задачу на матч. Старались насытить зону на подступах к штрафной, полуфланги — Федотов требовал здесь компактности. Гол Промеса шедеврален, а в конце «Спартак» использовал навал и добился ничьей благодаря нашей индивидуальной ошибке.
— Для вас приемлемо пойти работать в «Спартак»?
— Теперь уже нет.
— А в «Зенит»?
— (Смеется.) Не знаю. Хочется отдать долгие годы работы в ЦСКА, добиться хороших результатов здесь. А о чем-то другом не думать.
— Вы же говорили, что болели за «Спартак».
— Это был романтический футбол детства, не могу отрицать. Для меня «Спартак» — это Черенков. Человек, который понимал футбол с закрытыми глазами. Вживую видел его только раз, на выставочном матче в Нальчике. Понимание игры — на уровне Платини и Зидана. Еще посчастливилось увидеть игру Егора Титова на ветеранском турнире в Дагомысе. Он уже много лет как закончил карьеру, но впечатление все равно произвел.
— Мечтали играть в «Спартаке»?
— Так я играл. В «Спартаке» из Нальчика! (Смеется.) Возможность пробиться на уровень выше была, когда Ташуев посодействовал просмотру в «Крыльях Советов» Тарханова. Почти все сборы я провел с ними, но в последний момент не прошел просмотр. Все-таки в Самаре хватало людей на мое место, одним из конкурентов был Сергей Игнашевич. Выбор в пользу молодого и талантливого Сережи был очевиден.
Близкие застали атаку боевиков на Нальчик, сам Искаков — жертвоприношения на стадионе. Очень признателен Ташуеву
— С таким ростом понятно, почему стали защитником. Быстро вымахали?
— В 10 классе стоял в шеренге вторым с конца! Вверх пошел только в студенчестве. Начал ходить на баскетбол — секция находилась в 100 метрах от дома. Потом меня забрал футбольный тренер Владимир Михайлович Лавров: «А, у тебя мама высокая? Все, пойдем». Год я совмещал, а потом перевелся в спорткласс в другую школу.
День там начинался с тренировки, а до школы — остановок десять на автобусе. Так что выходил я из дома в 6:30. После школы и обеда еще тренировка, потом продленка. Знаете, с такой радостью вспоминается детское время. Это сейчас тебя заберут оттуда сюда… А в чем прелесть нашего поколения — всегда были чем-то заняты. Футбол, школа, игры во дворе — целый день мы занимались такими вещами, которые нынешним детям не снились. Информационно, конечно, были менее погруженными, сейчас все дети в гаджетах. А мы развивали ловкость, сноровку, смекалку.
Детей не изменишь. Да и если футболисты тебя перестанут воспринимать — для футболистов ты должен быть педагогом и наставником, а иначе ничего с ними не добьешься. Во многих клубах по приезде на базу сдают телефоны. Но моя дочь мне однажды сказала: «Телефон — моя жизнь». Я даже не понимаю, что такого в этом телефоне. Но что могу поделать?
— В Кабардино-Балкарии при вас было неспокойно?
— 13 октября 2005-го на Нальчик напали боевики. Я был в Казахстане, в городе — супруга, только что родившая во второй раз. Все видела и слышала — жили мы около МВД. Теща пошла за ребенком, а домой уже вернулась ползком.
— Видели, как на поле стадиона в Нальчике в жертву приносят баранов?
— Перед сезоном приглашают муллу, покупают черного барана. В центре поля выкапывается ямка, и в эту ямку сливают кровь. Некоторые говорили: «Не можем на это смотреть. Можно мы пойдем?» Их освобождали или говорили, чтобы отвернулись в определенный момент. Ну а праздник жертвоприношения Курбан Байрам я наблюдал не раз.
— Виктор Васин рассказывал мне про застолья в Нальчике — с такими длинными тостами, что можно было ограничиться словами: «Присоединяюсь ко всему сказанному». Знакомо?
— Чтобы вы понимали: средняя свадьба в Нальчике — 200 человек. На мою пришло 250. А ведь у одной моей мамы было по четыре брата и сестры! Вся моя футбольная команда, их жены, руководители клуба — со своими. Соседи, родственники. Это еще только часть троюродных пришла!
— Напивались на таких мероприятиях?
— Не употребляли. Но так-то, бывало, пиво выпивали. Раньше было другое восстановление (смеется). Для нынешних футболистов, думаю, в средней массе это в течение сезона неприемлемо.
— У Ташуева вы поиграли в баксанской «Автозапчасти»?
— Да, Альбертович — первый тренер, который мне что-то объяснял. Даже перевернул мое понимание футбола.
— Ташуев же Абуезидович.
— Это он в Чечне Абуезидович (смеется). Очень требовательный тренер: любит, когда команда владеет мячом, не отдает сопернику, прессингует. Много времени уделял именно работе с мячом. Первое, на что обращаешь внимание, когда просматриваешь футболиста, — прием мяча, обращение с ним. Как ведет, как укрывает, как подставляет сопернику спину. Всем этим нюансам уделял внимание Ташуев. Я почти всегда играл стоппером: и рост использовал, и жестким был, даже агрессивным. Но с Альбертовичем в технике я прибавил точно.
— Ташуев нагружал сильнее всех ваших тренеров?
— Думаю, да. Забеги в гору на сборах были только у него. Мерилом для Альбертовича был Фоменко. Если пульс добирался до 140 и Олег Петрович, запыхавшись, говорил: «Нет-нет, все. Это аномально. Надо уходить, заканчивать», — значит, пора прекращать (смеется).
— С Юрием Красножаном успели вместе поиграть?
— Да, в 1993-м меня только взяли в команду, и Анатольевич помогал освоиться. Следующая встреча состоялась уже в 2007-м, когда «Спартак» вышел в Премьер-лигу. Я пришел на нальчикский стадион, и навстречу Красножан: «О! Ты что здесь делаешь?» — «У меня все, финиш». Чем заниматься по окончании карьеры, я не понимал.
— Что Красножан?
— «Беру тебя к себе. Приходи через неделю». Я согласился, но пришел уже через день. Красножан пригласил в аналитический отдел — он собирал фитнес-данные по ходу матчей: «Нужно будет их обрабатывать». Я задал только один вопрос: «Обучат?» Потом приезжал один товарищ с программой видеомонтажа, я освоил и ее. Потихоньку Анатольевич начал привлекать меня к работе и позвал вслед за собой в «Локомотив». От таких предложений не отказываются. Воспоминания о работе с Лоськовым, Сычевым, Торбинским — вообще всеми, вплоть от персонала до руководства «Локо», — отличные.
Искаков работал аналитиком, когда такой должности даже не было. Бессонные ночи, ни одного понятного слова у Красножана, лукавство Карпина про xG
— Начали вы с молодежки нальчикского «Спартака». С кем там поработали?
— За нас играл Заурбек Плиев, получал практику Васин. У Витьки были сумасшедшие скоростно-силовые качества. Прыгал с места в длину на 3,20 метра — выдающийся результат. Васина помню техничным, уверенным на мяче трудягой, но не хватало быстроты принятия решений.
— Как тогда была устроена обработка данных у Красножана?
— Чтобы обсчитать матч, требовались сутки. Четыре человека вручную пробивали траекторию каждого футболиста по какой-то мудреной, громоздкой системе. Чуть поспишь и наутро все собираешь воедино в другой программе, и только потом распечатка. Как-то я положил, что получилось, перед Красножаном — чуть ли не пачка бумаги. Анатольевич удивился: «Что это?» — «Фитнес». — «Это мне не нужно. Где анализ фитнеса?»
С приходом InStat та программа затухла, а потом внедрили и датчики-трекеры.
— В каких клубах у Красножана вы работали аналитиком?
— Во всех, только должность была не аналитик и не тренер-аналитик. Плюс Анатольевич и сам смотрел наши матчи и соперника. Я готовил нарезку, потом он вычленял, что нужно показывать команде. Как Женя Шевелев сейчас в ЦСКА. Вот в сборной Казахстана он уже больше делегировал и доверял — а сам так, глянет разок.
Помню, два месяца собирали теорию под матч Казахстана с Турцией — 12 пунктов только по игре в обороне и атаке, это без стандартов. Все это — чтобы в три дня сбора донести что-то до футболистов. Тогда мы поняли: такой мощнейший поток информации за такое время — перегруз. Потом пришли к трем важнейшим компонентам в своей игре и игре соперника. Более-менее устаканилось, стало проще.
— Обычно аналитиками становятся гики, увлеченные хотя бы Football Manager. А вам легко это давалось?
— Сначала очень тяжело. Помню первый сбор «Локомотива» — я готовил анимацию каждой тренировки. Спал я тогда, наверное, четыре часа в сутки. Перед тем, как это показывать футболистам, Анатольевич проверял, после чего обычно вскрывались неизвестные мне нюансы. К привычному мне пониманию добавилась математика. Мои знания в течение карьеры футболиста и тренера — абсолютно разные вещи.
— Как в этом убедились?
— Я тренер дубля «Спартака», пришел к команде РПЛ. Ничего из сказанного Красножаном я не понял. Сообщил об этом Анатольевичу, он в ответ: «Приходи вечером, полчаса у меня есть». Вечером включает записанную теорию: «Что тебе здесь непонятно?» Начинает двигать фишки: «Ну вот, например. Просто же все!» «Ну да, — думаю. — Понятно, что все еще ничего не понятно».
— Позже себя на таком ловили?
— Федотов взял в «Сочи», я уже был достаточно уверенным в себе тренером — с опытом главного. Просматриваем матч. В Казахстане у Красножана мы в основном использовали 3-5-2, а тут — 3-4-3. В момент прессинга латераль начинает идти в прессинг и занимает слишком широкую позицию — чтобы быстрее «поддавить» оппонента. Валентинович такой: «Ну, что такое? Надо ж латеральчику от серединки сперва зону закрыть!» 2020 год, а это для меня стало открытием.
Очень сложно тренировать перестроения в группе — приходится ограничиваться простыми заданиями. Например, Келлвен только пришел в ЦСКА, играем с «Балтикой». Его Мухин к себе «привязал», вдвоем одного держат. А Фернандес там по левому флангу чешет и доставляет мяч в штрафную. Подходим в перерыве к Келлвену: «Твоя задача — опекать седьмого номера». Все! Эти одновременные точечные задания воспринимаются и понимаются гораздо лучше, чем большая часть рассказываемого на теории.
— Как оцените скепсис Слуцкого и Лексакова по поводу аналитиков?
— Определенные вещи Андрей Владимирович правильно говорит. Выиграла команда 3:0, а ты смотришь на цифры и говоришь игроку: «Что-то ты сегодня хреново сыграл». — «Коуч, 3:0. В чем проблема?»
Прежде всего, цифры для футболистов никакого значения не имеют и не должны иметь — это только для тренера. Глобальная цель аналитика в команде — улучшение игры в удобном тренеру формате. Иногда цифры, которые нам приходят после матча, не сопоставимы с увиденным, и ты думаешь: «Не может этого быть». Данные могут быть точными или нет, но должны подталкивать к мыслям о том, над чем работать.
— Встречали аналитиков, которые влезали в работу тренера, выходили за пределы своих обязанностей?
— Я нет, но и работал только с Шевелевым и Александром Веряскиным из «Сочи». Для меня и других тренеров в штабе это точно не посторонние люди. Вообще, как раз вижу прелесть Жени и Саши в том, что они не боятся высказывать точку зрения. Необязательно правильную, но она заставляет коллег размышлять. Обсуждаем состав на матч, аналитик вбрасывает идею — начинаем обсуждать, сталкиваем мнения. Убеждаем главного тренера — тот тоже может поспорить, вытащить какую-то идею, как яичко из лотка. В РПЛ тренерство вообще больше переходит в менеджерство: помощники генерируют идеи, главный отбирает.
Мы так и пришли к Мухину-защитнику. На предыгровой тренировке он вообще был опорником, рядом со Зделаром. Посмотрели и сообща решили: «Не, Максим, давай-ка назад».
— Чувствовали, что Шевелев не играл в футбол, как вы и другие в штабе Федотова?
— Разница видна. У человека, погруженного в процесс с детства, и условного болельщика свои нюансы, но не критичные. Познакомились мы в «Кубани», а сотрудничать стали в «Тереке». Тогда, десять лет назад, Женя уже был серьезным специалистом, обучать не приходилось. Он всегда был фанатиком цифр. А поработав с разными тренерами — Гончаренко, Оличем, Березуцким, — стал еще глубже понимать футбол.
— Достаточно, чтобы однажды возглавить штаб?
— Главный тренер — глыба с огромным числом обязанностей. Одно дело — знание, другое — умение доносить их до команды.
— Карпин говорил, что он понимает только xG, PPDA и другие термины.
— Думаю, он лукавит. У него же в штабе испанец [Джонатан Альба] занимается аналитикой. Да и сам Валерий Георгиевич знаком со всеми этими понятиями. Мне и самому интересна модель ожидаемых голов — вопрос, в чем на них опираться. Что я точно знаю — сколько мы голов забили и пропустили.
— В первом круге по пропущенным мячам ЦСКА шел с худшим результатом в российской истории.
— Кто-нибудь смотрит на детали, причины? Есть факты: пропущено 23 мяча в 16 турах. Нам важно, как мы их пропустили, из каких зон, сколько передач сделал соперник до гола. Забили нам после прессинга — а почему надавали именно в этой зоне? Наши проблемы — фланговые доставки, с ним мы много получаем. Что нужно, чтобы их не было? Создать численное преимущество на фланге — насыщаешь штрафную в определенных зонах. Есть много ситуативных факторов, но наша главная задача — закрыть зону доставки и завершения.
Уверен: Красножан не сдавал матч с «Анжи». Счастлив был поработать со звездами «Анжи» и жалеет, что не покинул «Тамбов» вслед за Талалаевым
— «Спартак-Нальчик» Красножана сходу вырвался в лидеры Премьер-лиги, высоко забирался и потом.
— В 2010-м до последнего боролись с «Локомотивом» за Лигу Европы. Секрет того «Спартака» — сплочение всех служб клуба. И коллектив был очень дружный, постоянно собирались на мероприятия. Плов, шашлык приготовить. Матч сыграли — поехали в горы с семьями, воздухом подышали.
Но главное — как Красножан тактически выстроил команду. Все быстро восприняли. Анатольевич — аналитик от Бога. Вот перед нами хачапури на столе — мы с тобой на него с двух сторон посмотрим, а Красножан с пяти. Он говорит вещи, о которых ты даже не додумаешься.
— У Красножана нет работы в РПЛ из-за закулисных игр?
— Мне очень жаль, что так происходит. Не могу никак это объяснить. Анатольевич сейчас работает в женской сборной России, но готов быть полезным и в мужском, взрослом футболе. Это отличный человек и современный специалист. Вещи, которые Красножан начал применять в «Локомотиве» еще в 2011 году, все еще в ходу и стали даже более значимы в современном футболе.
— Вы говорили, что у вас до сих пор нет понимания, что произошло в матче с «Анжи». Серьезно?
— Не в матче с «Анжи», а после. Я про само увольнение Красножана.
— Матч с «Анжи» сдавали или нет?
— Кто?
— «Локомотив», конкретно Красножан или кто угодно из команды.
— (Смеется.) Нет. Обвинять без вины виноватого… Шли около первого места. И одна игра все остановила… Не понимаю.
— Игра казалась обычной?
— Какие-то сомнения возникали потом, когда пересматривали моменты.
— Еще ваши слова: с руководством «Локомотива» было приятно работать. Со Смородской тоже?
— Имел в виду других людей. Смородская думала, что во всем разбирается.
— Вы недолго проработали с Красножаном в «Анжи». Когда стало ясно, что его методы — не для звезд клуба?
— Наверное, когда пришел Хиддинк. Его манера ведения процесса на тот момент подходила команде лучше всего.
Наш штаб проработал с командой пару месяцев. Помню, на сборах собрались поиграть с персоналом. Вышел и Роберто Карлос — он уже закончил карьеру футболиста, был на административной должности. Округлившийся, с пузиком — но, блин, какие же передачи раздавал! Счастье, что поработал со звездами мировой величины — не только иностранцами, но и нашими.
— С Красножаном вы разлучились после сборной Казахстана, когда ушли в «Тамбов» к Талалаеву. Расстались с ним некрасиво?
— Так вышло, что да. В 2019-м с Талалаевым не продлили контракт, а мне предложили стать главным тренером. Получается, пришел на его место.
— Талалаев ждал, что вы уйдете вслед за ним?
— Так и надо было сделать. Сожалею, что поступил иначе, но не сожалею о полученном опыте. По этике я поступил неправильно, до сих пор переживаю эту ситуацию. Мы все еще не здороваемся с Андреем, проходим мимо друг друга без рукопожатий.
— Вы бы хотели наладить отношения?
— Уже нет. Прошло много времени и событий, которые сделали это невозможным. Но повторю, о самом принятом тогда решении жалею.
— Почему? Вам наверняка было важно перейти на новый уровень.
— Когда много лет работаешь помощником и у тебя есть амбиции, важно попробовать себя в новом качестве. Просто понять, нужно или нет. Я попробовал, чему очень рад.
— Вас уволили в апреле, после трехматчевой серии без побед. Ожидали, что предоставят больший срок?
— Много раз обсуждали это со спортивным директором Пашей Худяковым. Конечно, было огромное желание себя попробовать. Но оно вряд ли было осуществимо.
— О чем мечтаете?
— Стать чемпионом России.
— А снова работать главным?
— Не сейчас. Речь не об амбициях — просто сейчас у нас отличный, сработавшийся штаб. Не хочется останавливаться на полпути.
