Играл за «Зенит» с Аршавиным, пропал из-за агентов, теперь делает свой клуб как Галицкий. Интервью Олега Трифонова

Александр Муйжнек

Поделиться

Комментарии

16 лет назад «Зенит» впервые в истории играл в плей-офф еврокубков. Вместе с Аршавиным, Кержаковым, Анюковым против «Марселя» и «Севильи» выходил Олег Трифонов. Он приглянулся «Зениту» в последнем «Роторе» старой эпохи и стремился в сборную России, но зачах у Петржелы, поездил по русской провинции, а потом вернулся в Петербург, чтобы создать любительский клуб «Авангард» и внедрить там уникальный для наших футбольных школ подход.

Александр Муйжнек встретился с Трифоновым в паре километров от «Газпром Арены» — на стадионе «Динамо», где играет «Авангард», — чтобы узнать его историю.

— «Авангард» создали лично вы?

— Да. Клуб под таким именем раньше был в Лазаревском, им управлял мой дядя, там играла вся моя семья. И отец, и брат, и я. Тот «Авангард» закрылся, но еще при жизни дяди клуб пытался реанимировать Сергей Галицкий — до создания «Краснодара». Клуб поднялся в первенство КФК, с огромным отрывом стал там первым.

— Что помешало планам?

— Насколько знаю, Галицкому не дали выкупить стадион — его уже продали московским компаниям. На этом месте хотели построить какой-то гостиничный комплекс. Не построили до сих пор: стадион так и стоит разрушенный. Когда Галицкий понял, что нет единомышленников и никому кроме него футбол в Лазаревском неинтересен, уехал в Краснодар и построил базу в Четуке.

— Вы не хотели воссоздать «Авангард» в Лазаревском?

— Нет, там совсем другие финансовые условия. Нужно было оплачивать, например, учебу в Испании — я регулярно туда ездил.

Да и Питер мне уже родной. Я здесь с 2005 года, тут родилась дочка, а живу тоже рядом, тоже на Крестовском острове. Еще в 2012-м, когда доигрывал во второй лиге, начинал работать [как тренер] на Петроградке. Пытался давать ребятам развитие, но понимал: это путь в никуда. Решил создать свой клуб со своим направлением.

— Сложно было найти деньги?

— Если честно работаешь, люди придут. Проблема была в том, что мало кто меня знал. Хотел не пиариться ни за чей счет, а чтобы люди видели, как у меня развиваются дети.

Мой ребенок развивался фигурным катанием, на катке супруга познакомилась с другой женщиной. Ее сын захотел стать не фигуристом, а футболистом, но как игрок был на нулевом уровне. Я согласился проводить с ним индивидуальные занятия. Дошли до такого уровня, когда я понял: парню нужен коллектив. Нашли еще пару ребят. А занимались в спорткомплексе, где работали разные футбольные школы. Люди видели нашу работу и стали приходить.

— Цитата с вашего сайта: «Smartfootball — программа обогащения мозга». Объясните простым языком, как это работает в футболе?

— Хорошего игрока отличает скорость принятия решений. Мы даем ребятам информацию, которая делает эту скорость самой высокой. Что для этого нужно? В первую очередь — до 15 лет избавить их от всякого психологического стресса. Обычно в детях и подростках сидит огромный страх — ошибиться, а значит, и просто что-то сделать, попробовать: вдруг пойдет не так. Хотим, чтобы дети сами находили решения. Но, если постоянно давать им готовые ответы, развития не будет. То есть наши футболисты должны учиться осознанности.

Чего обычно детские тренеры ждут от игроков?

— Результата?

— Да. Но вот как в обычной школе: ученики идут к этому результату 11 лет, и только тогда сдают экзамены. А мы хотим уже на начальном этапе? В «Авангарде» нет так: знания даем постепенно.

Поначалу было тяжело. Процентов 90 родителей тоже до сих пор нацелены на результат. Считают, что конкуренция в детском футболе — благо: «Дети стремятся выиграть! Растет конкурентоспособность!» Простите, а с чем им конкурировать? Нервная система в этом случае не укрепляется, а рушится. Формироваться она должна в спокойствии, когнитивным образом.

— Что вы делаете, чтобы обеспечить спокойствие? Запрещаете тренерам орать?

— Возвращаясь к сравнению со школой: контрольные работы у нас тоже есть — это как раз матчи. Но доносим до детей: «Нет ничего важнее обучения. Только в 15-16 лет, когда вы освоите материал, будем говорить о конкуренции». Если ребенок получит на контрольной тройку, это повод задуматься над тем, что подтянуть. Только когда будет пятерка, пойдем дальше.

Поражение — часть учебного процесса. А победа означает: получается то, что даем на тренировках. Спросите любого футболиста, как он забьет гол — ну, что-то ответит. Мы же хотим, чтобы наши знали: как гол случился, что для этого сделала команда и что не сделал соперник? Тогда парень поймет, как действовать в такой же ситуации в следующий раз.

Еще мы не говорим игрокам, что они слабее кого-то из-за физики. Делать на этом акцент — значит тоже вгонять в стресс. Техническое оснащение разное, удар бывает мощнее, а скорость выше, это да. Но растут-то дети быстро.

— Вы нанимали психолога, или, может, тренеры проходили курсы по психологии? Вы же делаете на ней акцент.

— Программа рассказывает все, что требуется от тренеров. Если коротко, им важно иметь человеческие черты, чтобы они действительно умели работать с детьми. Поэтому у нас так немного тренеров (семеро) где-то на двести игроков. Постепенно вводим в процесс, по сути, создаем педагогов: привлекаем людей, как правило, уже нам знакомых, и, пока они заканчивают карьеру, знакомятся с методологией SF.

Важно терпение. Если человек поддается провокациям со стороны детей, не может найти подход, нам он не подойдет.

— Как работаете с родителями? Они часто вмешиваются в работу тренеров, потому что думают, что лучше знают сына.

— С родителями очень плотно общаемся. Они должны четко понимать, что и как мы делаем с детьми. И не запрещаем им приходить. Родители просто поддерживают детей, а не начинают их воспитывать, не говорят, что нужно, а что нет. Более того, порой и сами не приходят на тренировки: доверяют, знают, что дети получают в «Авангарде». Если и смотрят, то издалека, чтобы не мешать.

Наш психолог Екатерина Кузнецова работает и с детьми, и с родителями, и с тренерами. Она не сидит в кабинете, а постоянно следит за тренировочным процессом. Есть и диетолог. Тренеры им доверяют. Говорят, что тренер должен быть всем — и психологом, и физподготовкой заниматься. Это не так. Заметить что-то могу, но только подсказываю, специалисту виднее.

— «Авангард», как и все, участвует в первенстве города, где играют за очки и места. То есть вы играете ради результата, как и все?

— Главная наша победа — в человеческом направлении. В 2021 году мы увидели, какими становятся дети. Пытаемся привить им дисциплину (и на тренировках, и в быту), и коммуникабельность, и трудолюбие. И важно, чтобы не боялись ошибиться. Тогда будет проявляться креативность.

На сборах многие гости отеля боятся футболистов и конкретно детей: могут галдеть, мешать, делать, что угодно. За наших игроков никогда не стыдно. Они знают, зачем приехали, и понимают: лицо команды — поведение.

Честно говорим ребятам: «Не все станут футболистами: кто-то не будет соответствовать критериям, у кого-то неизбежны травмы, а кому-то станет интереснее работа юристом, врачом. Но если пройдете путь с нами, вырастете хорошими людьми. И, например, можете стать тренерами».

— Как поняли, что хотите открыть не просто школу, а школу с таким уклоном?

— О своей академии мечтал всегда. Сподвиг пример Галицкого — мы же из одного поселка. Я думал, что у меня получится, как у него. Плюс европейский пример. Нравилось, как играет «Барселона». Стало интересно научиться тому, чтобы так же воспитывать детей. Многие говорят: мы в России не сможем играть так же, потому что у нас другие дети. Это меня задело. Мы такие же люди. Значит, виноваты не дети, а взрослые.

Долго думал о стажировке. Познакомился с человеком, который готов был с ней помочь. К сожалению, к «Барсе» простому человеку попасть сложно — только через какие-то отборы. Мне рассказали о программе, похожую на ту, что есть в «Барселоне» — от компании Smartfootball. В конце 2014-го познакомились с основателями и руководителями Альбертом Виньясом и Хуаном Мартинесом. Хуан раньше работал в «Эспаньоле», а эту методологию опробовал в московском «Динамо» 10 лет назад. Оттуда испанцы в итоге уехали, разорвав отношения.

— Узнавали, почему?

— Даже не пытался, хотя догадки есть. В «Динамо» Smartfootball внедрялся успешно: директор академии отзывался позитивно, школа за год серьезно спрогрессировала. При этом программу там собирались использовать и дальше, передавать другим тренерам.

Я пообщался с директором Виньясом, с руководителем школы Tecnifutbol, где также применялся Smartfootball. Ознакомился с философией, получил полгода на размышления, но быстро понял, какая это сильная вещь. Вскоре мы подписали контракт. Он подразумевает большую аналитическую работу, обмениваемся информацией — получается ли доносить знания, как это делают тренеры, соответствуют ли уровню программы, в том ли направлении идут. Выясняем это с помощью оценочных листов, они есть и у детей.

Куратор постоянно с нами на связи, что-то корректирует. Ряд факторов в России и Испании разные: погода, поля, процесс обучения детей.

— У вас переманивают футболистов в другие школы? Может, «Зенита»?

— Есть, но называть не буду. Обид нет, но были разные неприятные ситуации. Люди не верят, что мы можем довести футболиста до определенного уровня. Они склонны к соблазнам. Образно, как я вот играл в «Роторе» — постоянно, но получал мало. А агент говорил: «Вот там твое будущее, денег больше». Но агент не знает, как меня воспитали в школе «Ротора», как помогли, вытащили на этот уровень и почему должен быть за это благодарен. Неинтересно даже. Просто предлагает поехать. Думает о выгоде.

Олег Трифонов, Захар Дубенский, Михаил Мысин, Сергей Рашевский в «Роторе» (Трифонов играл в молодежной сборной России)

Будет обидно руководству клуба, если игрок просто возьмет и уедет из него? Ни спасибо, ни до свидания. Хочется такого избегать.

— Что вы делаете для того, чтобы завоевать доверие?

— Мы воспитываем ребят, поднимаем с нуля. Нет, еще никто никуда не переходил — парням 16-17 лет, еще не сформированы. Поэтому взрослый «Авангард» играет на чемпионате города — с нашими тренерами в составе (они прошли академию «Зенита» или «Смены»). Тут мужские коллективы, профессионалов с приемлемым уровнем тут достаточно. Молодых как можно раньше вводим в стрессовое состояние, и чтобы старшие партнеры передавали опыт. Это было важно мне когда-то в «Роторе», дало огромный толчок для прогресса. Иначе мог бы и не заиграть.

— Тему психологии в дискурс принес Карпин (хотя говорил об этом еще в «Спартаке»). Может, ее как раз и должны менять детские тренеры и детей школ, а не на уровне сборных?

— Конечно. Кто бы ни пришел в сборную, Карпин или Черчесов, они получат один материал, готовых футболистов. Да, тренер сборной может повлиять, но совсем немного.

Психология — 90 процентов успеха в футболе, с ней действительно нужно работать. Только надо донести до общественности: психолог нужен не только больному человеку. Он может и минимизировать риск получить психологическую травму в будущем. Его задача в футбольной школе — укрепить психику, нервную систему ребенка. Раньше я тоже не считал, что психологи должны быть в футболе, а сейчас многое узнаю и от Кузнецовой.

В России так много мальчишек занимается футболом — что, всем мешает подняться на высокий уровень физика, мастерство? Нет, конечно. Мешает стресс, с которым они не могут справиться. Делаем все, чтобы этого избежать, чтобы они выдержали все неудачи, чтобы футбол приносил удовольствие и делал лучше. Помню, проигрывали по 0:5. Но в раздевалке спрашивали у ребят: «Как сыграли?» — «Хорошо». — «Как хорошо, если проиграли?» — «Зато у нас получалось то, что мы изучали». А в другой раз после победы они были недовольны потому, что поняли свои недочеты. Успех именно в этом.

Все говорят, как важно менять детский футбол, но никто ничего не делает. Как бились за результаты, так и продолжают.

— Считаете, что кроме вас никто не ломает систему? «Авангард» такой один?

— Может, кто-то и считает, что делает. Мне такие примеры неизвестны.

У нас уже находятся единомышленники. Контактируем с крупными академиями, и это уже победа.

— Как я сам стал футболистом? Играл без какого-то напряжения, стресса. У меня были тренеры, которые поощряли, когда видели: футболист старается, работает (таких сейчас в «Авангарде» тоже никогда не ругают). За сумасшедшие трофеи и очки тоже не боролись. Ну выиграли на первенстве Краснодарского края — хорошо. Но, если проиграли, ничего страшного.

У меня было только одно стремление: поехать в какой-то интернат — как мой брат, который был в «Роторе». Я поехал сперва в лицей Адлера, оттуда — в ставропольское Училище олимпийского резерва. Тренер там тоже требовал только трудиться — это мне и нужно было, ведь талантом я не обладал. На Ставрополье за результаты, медали тоже не рубились — выигрывать, конечно, хотелось, но не делали из этого культа. Не было текучки, конкуренции с другими школами. Кайфовали от футбола. И важно, что помогали опытные футболисты.

— Кто в дальнейшем из тренеров на вас повлиял?

— Огромную роль в ставропольском «Динамо» для меня сыграл Борис Стукалов. Очень дорогой мне человек. Был очень требовательным, любил, когда отдавались на поле, стиснув зуб. И видел во мне эти качества: может, буду ниже других уровнем, но на меня всегда можно будет положиться. У Стукалова я поиграл и в последнем клубе в своей карьере, «Ангуште» — позвал, несмотря на травму колена и паузу в карьере.

— Каким помните Павлюченко в Ставрополе и Волгограде?

— Веселый парень, легко находил общий язык со всеми. Почти не показывал свои переживания, был спокоен. К критике относился с пониманием — а забивать помногу Рома начал не сразу. В «Динамо» у него еще не было таких физических качеств.

— Самое теплое воспоминание о «Роторе»?

— Каждый год в Волгограде. При том, что уже шли задержки в зарплате. У меня в конце они доходили до 10 месяцев. Старшие помогали. Мы и так получали не так много, чтобы заработать на квартиры, но Владимир Горюнов обеспечивал жильем. Но, чем лучше играли, тем больше он поощрял. Но всегда был с командой, для каждого — как отец. Ровесники из других клубов, которые играли в молодежной сборной, получали в десятки раз больше нас, но нас держал коллектив. Играли мы не за деньги, а за имя.

Есть памятные матчи — например, с «Ураланом», когда я решил исход встречи. Но в каждом мне, двадцатилетнему, приходилось доказывать.

— Кто восхищал в Волгограде сильнее всех?

— Веретенников. Мне нравились и Беркетов, и Есипов, у каждого чему-то научился. Веретенников, например, никогда не недооценивал других. И держал свой уровень, не опускался. Учу этому и своих футболистов: быть стабильными, не расслабляться, не делать скидок.

— Александр Бондарь признавался мне, что красный цвет на базе «Ротора» видел только на окаемке унитаза. Видели ненависть Горюнова к «Спартаку»?

— Это было. Виталий Абрамов приехал из «Шахтера» на красной BMW, и Горюнов пригрозил вывезти ее трактором. Не любил он не только этот цвет — признавал только синий. Брат подарил мне зеленую куртку «Мосэнерго». Горюнов сказал, чтобы я в ней не появлялся.

Почему боятся Кадырова, как отказаться от встречи с Путиным, какой Черчесов кавказец? Истории Александра Бондаря

— Как вам нынешнее состояние «Ротора»?

— Очень грустно. Футбольный город, каждый живет игрой, эту атмосферу необходимо туда возвращать.

— Ваш переход в «Зенит» — ошибка?

— Нет, если мы говорим о том, что я имею сегодня.

— Привело вас в Петербург, да. А реализовать себя «Зенит» помог?

— Не знаю, что было бы, перейди я в другой клуб. В «Зените» же не оказалось человека, который бы мне подсказал. Когда я уходил из «Ротора», агент у меня появился — Павел Андреев. Понимал, что это нужно — но ни зачем, ни почему. Сказали: чтобы перейти в «Зенит», надо подписаться с агентом.

— Кто сказал?

— Руководство клуба. А о варианте с «Зенитом» мне в середине сезона-2004 сказал Геннадий Попович. Помню его звонок в восемь утра: «Готов перейти в «Зенит» прямо сейчас?» К тому же жена хотела жить в Питере. В «Роторе» запретили уходить летом, и сезон я доиграл.

— Какие варианты помимо «Зенита» рассматривали?

— Был интерес «Крыльев», «Сатурна», «Спартака» и «Москвы».

— Слышал версию, что вас подписывали на окружной дороге, прямо в машине — выкупали то ли у «Ротора», то ли у отца.

— Как я знаю, отдали просто за долги. Финансирование «Ротора» тогда закончилось, деньги для погашения долгов брались в том числе у московских компаний. У одной из них меня брал «Зенит».

— «Зенит» Петржелы — мегаяркая команда. В чем ее секрет?

— В удивительной химии. Команда была раскрепощена, свободна, творила. Получала удовольствие.

— Март 2006-го, «Велодром», Кубок УЕФА, гол Аршавина. Вскоре вы меняете Спивака. Какие эмоции подарили те полчаса?

— Эмоции зашкаливали. А ведь я тогда неправильно подобрал обувь. Шел проливной дождь, а я надел бутсы, которые еще не опробовал. Но рвение было невероятным.

Как раз тогда, после «Кубани», Петржела дал мне второй шанс в «Зените». И я воспользовался им. Ощущал: могу заиграть, помогу команде, в меня верят. И доказал Властимилу и себе, что тяну этот уровень. В Марселе я не думал ни о Рибери, ни о Насри, ни о Бартезе, ни о болельщиках — только о том, что должен делать сам.

— Вы сыграли и в четвертьфинале с «Севильей», но больше за «Зенит» не выходили. Из вашего эфира на «Радио Зенит» создалось впечатление: вы изначально никому не были нужны в Петербурге. Это так?

— Насколько знаю, когда Петржела уходил в зимний отпуск в 2004-м, сказал: «Вернусь — чтоб Трифонов был здесь». Ему как раз нравились молодые. Первые впечатления от «Зенита» были шикарными. Со Славой Малафеевым я уже играл в молодежной сборной, и Аршавина с Кержаковым знал. Так что меня поддерживали. Правда, я уже был семейным человеком, общался больше с Горшковым, Спиваковым, чем с более юными — от ее движений был далек.

В «Зенит» я шел и затем, чтобы попасть в главную сборную России.

— Что пошло не так?

— Случилось недопонимание.

— С Петржелой?

— Да. Я был горячим, легко заводился. В «Зените» такие вспышки были — и на тренировках, и в разговорах с Властимилом. А человека, который бы подсказал, успокоил, не оказалось — а в «Роторе» такие были.

— Кто-то мог перечить Петржеле, как вы?

— Радимов, Горшков, другие опытные. И Денисов тоже. Но к каждому Властимил относился по-разному. Я со своими эмоциями справляться не умел, это моя вина. Но, опять же, никто справляться с ними не учил.

— Олег Кожанов рассказывал Sport24, как за него заступался Аршавин. За вас — нет?

— Нет, такого не было ни от кого. Ни к кому я не обращался, никуда не ходил.

«Занес в казино 80 млн рублей». Играл за «Зенит» с Аршавиным, а теперь работает на заводе: интервью Олега Кожанова

— Что из сказанного Петржелой вас возмутило?

— Просто не понимал, что Власта от меня хотел. Возможно, он посадил меня в запас, чтобы я остыл, понял, где нахожусь, кто он, а кто я. Не согласен, что должен был что-то ему доказывать.

Меня можно было устроить куда-то за деньги. Люди этим воспользовались и стали отправлять меня в другие клубы.

— Это делал Андреев?

— Его компания, те, кто работал с ним. Могли сказать: «Олег, надо потерпеть, доказать. Твое время придет». Я был на хорошем счету в «Роторе», ждал, что и в Петербурге буду играть. А я не смирился с ролью запасного, с тем, что ставят того, кто ниже меня уровнем. Поехал дальше — мне говорили, так шансы попасть в сборную будут.

— В «Зените» Петржела не давал вам шанса?

— Сперва да. Сборы прошли великолепно. Когда начался сезон, я впервые сыграл на «Петровском», возможно, вмешалась психология. Сказалось давление. В Волгограде тоже набивался полный стадион, но там я был как дома, болельщиков воспринимал как родных. А тут нужно было адаптироваться. Именно этой возможности мне не дали ни Петржела, ни люди, которые меня вели.

Я же, по сути, был в «Роторе» всю прошлую карьеру. А часто менять обстановку не привык, домашний человек. И еще в Волгограде я тренировался иначе — физической нагрузки получал больше, тренировался над собой усерднее, футболистом я был крепким. В «Зените» подход был другим.

— Кто заиграл на вашем месте?

— Ширл.

— Заслуженно или нет?

— Тогда я этого не понимал. Должен был понимать Петржела.

А когда я вернулся из первой аренды в «Кубани», Власта спросил: «Куда ты уехал?» Это был для меня шок: «В смысле куда? Вы же меня не хотели видеть». — «Нет, такого не было».

Возможно, это была провокация, на которую я поддался. А мое окружение воспользовалось тем, что на мне еще можно заработать.

— Вы не могли от них отделаться?

— Просто подчинялся. Делал, что говорили. Мотался из клуба в клуб. Опыта не имел, как себя вести, не представлял.

Так что сейчас хочу, чтобы мои игроки не попадали в подобные ситуации и под влияние агентов.

***

— Мне рассказывали, что вы с отцом успешно занимались контейнерными перевозками и поэтому не переживая гоняли по низшим лигам.

— Это не так. Отец, когда закончил играть, стал массажистом. И близко меня не было в других сферах, кроме футбола. Не представляю, где бы еще мог состояться.

— Не хотели работать в «Зените»? Вас не звали?

— Не думал об этом и вообще в другие школы идти не хотел, быть независимым. Не попадать ни под чьи требования, самому преодолевать трудности, пробовать новое гораздо лучше.

— Болеете за «Зенит»?

— У меня принцип: болеть за хороший футбол. Испанские коллективы радуют, мы должны к этому стремиться.

«Зенит» — бесспорный лидер нашего футбола, но играть может лучше. Семаку непросто: у него команда звезд, управлять ими сложно. А главное — «Зенит» сталкивается в России с таким уровнем футбола, который не позволяет конкурировать в Европе.

Интересный, но нестабильный футбол у «Крыльев», нравится проект «Динамо».

— Вам хочется работать на таком уровне?

— Мы знаем, ради чего работаем в «Авангарде», но не обязаны находиться тут всю жизнь. Все тренеры должны стремиться к тому, чтобы стать профессионалами в больших клубах.

Другие интервью Муйжнека:

«Я должен был подписать контракт с «Зенитом». Но все переиграли». Денис Адамов — о Сафонове, Акинфееве и Галицком

«В немцах заложено никому не помогать. Ощущал холод». Сын легенды «Локо» и племянник Цымбаларя играет у Слуцкого

«Футболист сказал про Высоцкого: «Как можно это говно слушать?» Хотелось втащить». Таких вратарей просто не бывает!