«Мою русскую жену в Африке вышла встречать вся деревня: «Ничего себе, белая!» Искреннее интервью легионера «Ахмата»
Мохамед Конате — один из лучших игроков первой части сезона РПЛ: тогда он настрелял семь голов (больше в «Ахмате» все еще ни у кого нет), все с игры. Зимой, во время суровых сборов у Сергея Ташуева, Конате получил серьезную травму и вернулся в старт лишь в апреле.
Зато в начале 2023-го у Мохамеда и его русской жены родилась дочка. Конате давно для России свой: «Ахмат» — уже четвертый его клуб в Премьер-лиге (были и соседние с нами страны), он прекрасно владеет русским языком, уважает баню.
Александр Муйжнек встретился с Конате и узнал у него массу историй о галушках, Чечне и исламе, суровом воспитании и стремлении сделать «Ахмат» топ-клубом.
Galushka, fraternité, уничтожение Чистякова и гол в ворота ЦСКА, который пересматривает до сих пор
— Ты в «Ахмате» уже почти два года. Понятно было желание уйти из «Химок» — а почему сюда?
— На тот момент имел значение фактор тренера [Андрея Талалаева]. Мы знакомы по нескольким клубам, пересекались даже в Армении. Я знал его принципы и требования, чего он хочет от меня.
Не менее важным аспектом был сам Грозный. Я ехал в республику с той же религией, что у меня. Мне сразу же здесь понравилось — и чеченцы, и их культура, и кухня. Особенно galushka. Знаешь же, что это?
— Думал, в Чечне блюдо называется жижиг-галнаш.
— Именно. Нигде больше так галушки не готовят. Пытался найти в Москве — борщ там я обожал, но ничего похожего на чеченские галушки. Постоянно их ем в Грозном! Правда, тут надо быть осторожным: очень калорийно. Но уж после игры удержаться не могу.
— Все игроки и тренеры в «Ахмате» уверяли меня: в Грозном комфортно и безопасно, кто бы что ни говорил. Ты в этом убедился?
— Буду с тобой честен. Во французском есть слово fraternité. Означает дружелюбие, братство. Это точно про Чечню. Вот пример. Заказываю такси. Водитель приглядывается: «Ты же в футбол играешь?» — «Да». — «Ахмат»? — «Да». — «Конате?» — «Да». — «О-о-о!» Включает видеозвонок, там его сыновья, показывает на меня: «Смотрите, кого везу!»
Так вот, этот таксист спрашивает: «Хоть кто-то в Грозном повел себя по отношению к тебе так, как тебе не понравилось?» Я покачал головой. Он протянул бумажку: «Вот мой номер. Если тебе хоть кто-то чем-то досадит, звони». Я стал отказываться, но он настаивал: «Я-то знаю, что у нас добрые люди. Но ты возьми. Я всегда на связи».
Этот мужчина сказал правду: в Чечне все гостеприимны и добры, откликаются на каждую просьбу.
— У тебя невероятная первая часть сезона: девять голов в РПЛ и Кубке. Какой вспоминаешь до сих пор?
— С ЦСКА в Москве было супер. О-о-очень много пересматривал тот момент, вот недавно тоже!
— Гол «Зениту» — твой самый легкий в сезоне?
— А-ха-ха! Какой же он легкий? Ты видел, как я бежал за мячом? Мне его не давали в ноги, я отобрал. И защитник [Чистяков] видел, что я надвигаюсь, но ничего поделать не смог. Если бы не мой прессинг, гола нам не видать. И удар мне пришлось исполнить, не просто катнуть.
Выиграть тогда в Петербурге было очень приятно. Приехали туда с победным настроем, да и в хорошей форме. С «Зенитом» надо отдаться игре не на сто, а на двести процентов, иначе тебе не дадут ни шанса. Первый гол — это было вау, конечно. А второй зарядил нас уверенностью.
— Чистякова после твоего гола просто уничтожили, знаешь?
— Да, читал. Но не понял, почему с ним обошлись так жестко. Это футбол, всякое бывает. Даже в топ-лигах — вот как вратарь «Ливерпуля» в Лиге чемпионов подарил гол Бензема. Просто не понимаю такого отношения. Сегодня твой день, завтра нет — так было всегда. Вот я в последнем туре прошлого сезона забил в Краснодаре. В добавленное время вместо партнера отдал мяч сопернику, и в той атаке они сравняли. Как же мне выговаривал тренер: «Что с тобой?!» А неделей раньше играли с «Крыльями»: им я тоже забил, а потом привез пенальти. Хорошо, что Шелия отразил.
Видишь, как быстро все может измениться? Никто не идеален.
— Что в команду привнес Ташуев?
— У него совсем другой подход и характер по сравнению с Талой. Тот ставил нам более агрессивный футбол: носиться за каждым мячом, не упускать ни одного единоборства. Всегда надо было выносить вперед — забросить мяч за спину защитникам и стремиться забить как можно скорее.
Сейчас у нас больше акцента на контроле — Ташуев обращает внимание на то, что это позволит нам создавать больше моментов. Проводим с мячом больше времени на тренировках.
— Сильнее всего за время в России ты спрогрессировал при Черевченко?
— Сто процентов. Помню его первый вопрос: «Готов играть?» А я сойти с ума как хотел — за этим и ехал в «Химки». Практика для меня как еда: просто необходимо. И Черевченко доверял мне в каждой игре. Я ни разу его не подвел и не случайно получал шанс тур от тура.
И человек он прекрасный. Они с помощником [Валерим Климовым], который теперь в «Факеле», создавали отличную атмосферу.
Суровое обучение в школе и воспитание отца — рядом с ним Конате до сих пор старается вести себя потише
— Ты играл не в Кишиневе, а в Чадыр-Лунге. Что больше всего поразило в Молдавии?
— Столько различий с тем местом, где я вырос! Там, откуда я родом, не было даже таких высоких зданий, как в Молдавии.
Вообще ты не представляешь, насколько все по-другому в Африке. Футбольная инфраструктура появляется, но в целом это совершенно разные реалии, образы жизни, привычки.
— Когда говоришь про Африку, то прежде всего про Кот-д'Ивуар?
— Там я родился. Но мои родственники по линии отца — из Буркина-Фасо. И за ее сборную я заигран. Хотя и в Кот-д'Ивуар тоже еду: там есть море. Этой зимой, правда, я ездил в Африку всего на 10 дней. Жена очень скучала, так что я быстро сделал свои дела и вернулся в Москву.
— Чего из Африки тебе больше всего не хватает в России?
— Семьи, конечно. Вижу ее всего раз в году. Даже всего раз добраться до дома тяжело. Хотя я возил родителей в Грозный. Им очень понравилось!
— Папа же хотел, чтобы ты стал полицейским?
— Да-а-а, ахах! Они с мамой не хотели для меня футбольной карьеры — потому, что ее уже начал мой брат. Папа предложил пойти в полицию: «Знаю людей, которые помогут, устроят». Я отказался, конечно!
— Папа был с тобою суров?
— Сейчас уже поменялся, мягкий стал. Но вообще у всех африканцев отцы строгие мужчины. Говорят тебе что-то — а ты не то что слова вставить не можешь, а головы поднять. Только слушаешь.
Не все моменты в воспитании давались легко. Но времена меняются. Теперь с детьми надо быть терпеливее, больше с ними общаться.
— Твое воспитание перекликается с тем, что мы знаем о чеченском. Например, в почтении к старшим.
— Правильно, хорошая традиция. Уважать старших не просто нужно — это одна из самых важных вещей, что только есть в семье. Я вот уважал отца — и с таким же чувством отношусь к каждому человеку, кого только встречаю. Может, у него тоже дети? Эта черта у меня в крови.
А что мы видим в некоторых странах? У детей никакого уважения к родителям. Подобное неприемлемо для меня.
— Олусегун из «Краснодара» рассказывал мне, как отец запрещал ему играть в футбол: «Я старался все же сбегать на тренировки, и по возвращении отец меня бил».
— Так было и со мной. Я слишком обожал футбол, чтобы в него не играть. И играл в том числе когда наступало время молитвы. Это около шести часов вечера. А мы ведь не считали часы и минуты, не следили за часами. И, как только он показывался у площадки, все бросались врассыпную. Если я слишком задерживался, конечно, отец относился к этому жестко.
— По другим поводам он поступал с тобой так?
— Бывало, и для меня это не что-то ужасное. Наоборот, это сделало меня сильнее, лучше как человека. Обращайся отец со мной иначе, я не был бы таким, каким являюсь сейчас. Не постоянно, но иногда с ребенком надо пожестче. Так мальчик становится мужчиной.
Сейчас я еще четче понимаю: папа все делал правильно. Опять же, сегодня как? Даже подойти к ребенку нельзя. Начинается вот это: «Я знаю свои права». И я не говорю, что их надо нарушать. Чтобы меня правильно поняли: не было никакого насилия, синяков, жестокости. Речь максимум о шлепках, просто о строгом отношении.
— Ты не жил в страхе?
— Страх и уважение — разные вещи. Я знал: сделаю какую-то вещь не так — разозлю отца, и понятно, как он поступит со мной. Так и научился вести себя правильно.
Даже сейчас у нас с братом так бывает: заходим к отцу и молча садимся. Он такой: «Что случилось?» — «А, ничего-ничего, порядок! Посидим тут просто».
— Ты готов воспитывать своих детей в той же манере?
— Конечно. У моих детей будет детство, отличное от моего: я сделаю все, чтобы они не страдали так, как пришлось мне. Но что-то хорошее я хочу сохранить. Иметь правильные жизненные принципы, регулярно молиться, уважать веру. А также уважать и окружающих, в частности, родителей. Уж, по крайней мере, не кричать на них.
— Африканские футболисты мне рассказывали, как в школе их наказывали палкой.
— И со мной такое случалось. Обучать детей трудно. В отношении меня это точно было очень сложно, ха-ха! Я был не самым примерным учеником. Проходите вы какой-то предмет, а ты не понимаешь не только в первый день, но и в пятый. И тебе говорят: «Ну как так можно, что ты за дурак такой?» У меня так с сестрой было. Объясняют ей десять тысяч раз одно и то же, но она по-прежнему не в теме. Понятное дело, учителя начинают нервничать — и да, тут может произойти всякое.
Почему «гонят всякую чушь» про ислам, каково поститься в Рамадан, как Конате молился весь отпуск
— Мало кто из футболистов готов к разговору о вере, да и все молодое поколение относится к ней скептически: что-то древнее, бессмысленное.
— Ты никогда не услышишь такого от своего сына, если с детства постепенно будешь ему объяснять, что такое религия, какое она имеет значение. Он оценит ее положительную сторону. А другой, невежда, конечно, начнет гнать на эту тему всякую чушь.
Это вообще большая проблема современности: люди понятия не имеют, о чем говорят, но рассуждают. Ты вообще не в курсе, что такое ислам — но как нести про него какую-то грязь, то пожалуйста. Нет бы узнать предмет поглубже.
— Твое воспитание было религиозным?
— Отец много обращал внимания на этот аспект, и я ничего не забыл. Молюсь исправно, как и полагается. В Грозном к этому внимание особенное. Во время месяца Рамадан пост соблюдаю не я один, но и люди вокруг, то есть одиноким себя не чувствую. Вот когда играл в «Химках», посещать мечеть было сложно. Она была довольно далеко — на Проспекте мира. Было невозможно сходить туда, а потом попасть на тренировку. В «Ахмате» другое дело: успеваю сначала в мечеть, а затем уже занятие с командой.
— Ты упомянул Рамадан. Пост совместим с футболом?
— Поститься несложно. Особенно для меня. В Африке мы умудрялись тренироваться во время Рамадана по два раза в день. Здесь всего одна тренировка в день, да и та недлинная, как правило.
Сложный момент — позднее время начала матча. Когда ты не ел целый день, солнце еще не зашло, а тебе играть, и поесть можно только после. Но ничего, нормально. И сам пост очень меня обогащает. Я радуюсь его наступлению, а когда прохожу его, чувствую себя, с одной стороны, легче, с другой — сильнее. Все ведь вообще идет от головы, от ментального состояния. Рамадан — это же не только отказ от пищи: бывает же, что и в обычный день не хочешь завтракать. А тут ты сближаешься с Господом, становишься чище, отметаешь все лишнее. Становишься спокойнее.
— Как часто ходишь в грозненскую мечеть?
— Каждую пятницу, утром или после тренировки. Вообще очень ценю, что вокруг меня — исламское сообщество. Почти все в «Ахмате» мусульмане: от футболистов (по крайней мере существенной части команды) до переводчика Магомеда. Как правило, молимся вместе. У нас на базе есть специальная комната для молитв.
— Что вера значит для тебя сейчас?
— Все. Знаю, что у всех нас есть Создатель. Мы здесь благодаря ему и ходим по земле ради благих дел. Верить в Него, молиться важно. Знаю, что на это могут возразить. Но я не представляю себе жизни без контакта со Всевышним. Он дает тебе предназначение в жизни, духовную пищу, побуждает к внутреннему развитию.
Знаешь, мы говорили про отпуск в Африке. И чуть ли не все время до вылета в Европу я молился. Не шучу. И жена у меня, кстати, тоже мусульманка.
Русская жена: снова ислам, дочка, свадьба в Кот-д'Ивуаре. И еще про одну, чеченскую!
— Давай как раз про нее. Кристина сменила веру, встретив тебя?
— Нет, она мусульманкой и была. Сама русская, дедушка жил в Чечне. Познакомились мы с нею, когда я играл в «Химках». Списались в директе, дальше увиделись. Все как будто было вчера!
Кристина работала моделью. Одна из первых ее фотографий, на которую я обратил внимание, — в мусульманском облачении. Я уточнил: «Ты мусульманка?» Она подтвердила, и я такой: «Вау». Вера очень сблизила нас.
Знаешь, с тех пор многое изменилось. Бывает же, встретишь кого-то, вроде бы приятный человек — но ты с ним стоишь на месте, стагнируешь. Это не про наши с Кристиной отношения: я обрел уверенность, стал лучшей версией себя, притягиваю к себе больше позитива.
— Где поженились?
— В Африке. В моей деревне, это где-то в четырех часах от Абиджана. Она всего во второй раз приехала в Кот-д'Ивуар, и вокруг творилось просто безумие. Встречать Кристину вышли все-все жители: «Ничего себе, белая!»
Помню, как впервые сказал родителям о том, что хочу взять ее в жены. Отец спросил: «Она верующая?» А мама попросила прислать фото. Отреагировала на него так: «Вау! Хороший выбор!» Папа тоже гордится. А на свадьбе они такие счастливые были!
— Как прошло твое знакомство с тещей и тестем?
— Впервые мы поговорили по фейстайму. Все прошло на удивление легко, никаких «ну-ка, посмотри на меня!» Родители жены крайне добрые люди, так что мое волнение как рукой сняло.
— На русской свадьбе был?
— Только на чеченской. Меня позвал Лечи [Садулаев]. Восторг! Как и в Кот-д'Ивуаре, все ходили в мечеть. Дальше прием, все ужинают, даже небольшое шоу. И тоже полно народу! Помню, приехал целый автобус из другого города.
— Кристина первая твоя русская девушка?
— Нет, но таких серьезных отношений прежде не было. Помню нашу с Чисой (Чисамбой Лунгу, замбиец, отыграл в «Урале» семь лет. — Sport24) общую знакомую. Работала в банке, много нам помогала — например, с отправкой денег. Она, кстати, владела французским языком и пыталась обучать русскому. Состыковаться было трудно, так что мы общались онлайн, через гугл-транслейт.
— С Кристиной у вас уже родился ребенок?
— Да, в январе. Я тогда был на сборах. Дочка, назвали Жасминой. Спит всегда! Очень долго ее не видел: мы же постоянно были в Турции. Всегда думал: «Как она там?» Смотрел на нее по видео и был так счастлив, аж плакать хотелось. В нервные или грустные моменты открывал телефон, глядел на Жасмину — и сразу успокаивался, улыбался. Неописуемо.
«Черный», шок от снега в Екатеринбурге, почему Конате не зашли лыжи и хоккей
— Между Африкой и Россией у тебя была Молдавия. Там, как ты рассказывал, на тебя показывали пальцем со словами «черный». Обижался?
— Нет-нет! Тогда я пошел в магазин за шампунем, другими принадлежностями для душа. Даже валюту еще не успел поменять, помню. Подозвал сотрудника: «Бро, покажи, где тут у вас что». А парень был просто в шоке! Впервые увидел темнокожего, глаз не мог оторвать. Подозвал коллегу: «Черный, черный. Смотри!» Я тогда даже не понимал, что это значит.
— Такое происходило в России?
— Никогда. Ни одной похожей ситуации.
— С Россией ты знакомился через Екатеринбург. Первое, что там удивило?
— Ничего о вашей стране не знал. Есть Россия, в ней Москва — и все, финиш. Дмитрий [Селюк, агент] просто сказал мне: «Едешь в «Урал». Для меня и город был Уралом, а не Екатеринбургом, понимаешь?
База «Урала» была в полутора часах езды от центра. А я приехал туда и думал: вот это город и есть, значит. И думал так три дня, пока не выбрался с окраин в настоящий Екатеринбург. Только и сказал: «Вау!»
Через два месяца стало холодать. Эти перемены были безумными для меня. Звонил другу в Африку, объяснял, а он не поверил: «Быть не может». Прихожу в торговый центр в футболке, джинсах и шлепках, точно не в закрытой обуви. Собираюсь домой через пять часов — а на улице снег и о-о-очень холодно! «Где я вообще? — думаю. — Может, мне пора отсюда?»
— Из ТЦ точно было пора. Как выбирался?
— Вызвал такси, а еще и телефон разрядился. Русского не знаю, английский еще не так хорош, как сейчас. Повезло, что кто-то из прохожих меня все-таки понял и помог.
— В Екатеринбурге ты вставал на лыжи?
— Ну как вставал? Пытался! Если ты видел, есть видео, и я там в джинсах. Вообще не подготовился. А тут еще и телевизионщики приехали… После этого поклялся никогда больше не надевать лыж. Какие мне лыжи, ахах! Весело, но слишком тяжело для меня. Вот моя жена обожает сноуборд. Но зимние виды вообще не по мне.
— Один из твоих тренеров практиковал тренировки по тай-бо, лыжам и хоккею. Какие там успехи?
— С хоккеем не сложилось. Пытался, надел коньки, но вышел на лед и упал. Сказал, что это тоже не для меня, и наблюдал со стороны! Много ты видел африканцев в хоккее? У нас жарко для этого, бро!
Вот бокс и тай-бо в «Тамбове» мне понравился. Это добавляет характера, учит заряженности на победу, готовит к тому, чтобы биться за нее. Ты можешь противиться этим методам — но каждый тренер имеет право на свои. На сборах или на тренировках они могут показаться тебе бесполезными — но по ходу сезона ты ощутишь пользу.
Лучший агент — Селюк, «Ахмат» — топ-клуб, мог ли уехать в Сербию
— Ты по-прежнему ни разу не виделся с Селюком?
— Ни разу. Пока нет, а-ха-ха! Дима — биг босс, в порядке. Лучший агент в мире. Вот звонит мне как раз.
Я бы хотел с ним увидеться. Должны были прошлым летом, но я улетел домой. Дмитрий хотел, чтобы я прилетел из Италии к нему в Барселону, но пересадка была слишком короткой.
— Ты правда мог перейти зимой в «Црвену Звезду»?
— Это дела Дмитрия. Чего мне в них влезать? Только трата времени. Про слухи, переговоры — не ко мне. Когда Селюк свяжется со мной, изложит варианты, что к чему — тогда будет что обсуждать. А пока я делаю свою работу: играю.
— Зимой конкретики не было?
— Мне о ней неизвестно. Когда я в отпуске, почти не захожу в соцсети. Друзья мне присылают какие-то картинки, спрашивают про Сербию. А мне и ответить нечего, первый раз слышу.
— Как думаешь, Селюк когда-нибудь организует тебе трансфер в топ-лигу?
— Это мечта любого футболиста, кого ни спроси. Но для этого мне еще надо сделать гораздо большее в «Ахмате».
— Ваш нынешний тренер Ташуев говорил, что вы способны быть в топ-3 по итогам сезона. И это по-прежнему возможно. Веришь?
— Раз он так сказал, то не просто так. Наше дело — работать еще усерднее. И посмотрим, что будет в конце сезона. Мы точно нацелены на места в топе РПЛ, странно думать о чем-то ином.
— У тебя пока нет трофеев. Что нужно, чтобы ты завоевал в России хотя бы один?
— А почему это невозможно? Мы можем творить большие вещи с «Ахматом». Очень хочу, чтобы как можно больше людей в России воспринимали «Ахмат» как топ-клуб. Я здесь как дома, окружен приятными людьми и хотел бы принести моей команде славу. Чего-то с ней добиться. Чтобы потом моя дочь сказала: «Мой папа играл в «Ахмате» и оставил след».
К трофею я ведь уже приближался. С «Химками» дошел до финала Кубка.
— И с «Зенитом» игра была равная.
— Все было так близко! До сих пор помню, как выкатил Данилкину. Брат, ну как же так…
Ты вспоминал, сколько я забил в этом сезоне. Знаешь, это только начало. Считай, я настоящий еще не приехал. Еще увидите меня настоящего! А пока надо помочь «Ахмату» достойно завершить сезон и помочь достичь ему чего-то серьезного.
